Читать книгу "Инфер 3 - Дем Михайлов"

– Иисусе! – отпрянувший ушлепок резко пришел в себя, вскочил, закрутился на месте – Иисусе! Что за сучья хрень? Где я?!

Я молчал и слушал океан.

Как давно я последний раз так спокойно наслаждался звуками своего детства? Этот неумолчный мерный звук спокойного исполина, наносящего волнами удар за ударом по подножию моей родной башни-небоскреба… Эдельвейс… дом милый дом. Одна из пяти башен – первых башен. Башни с ничего не значившими тогда для меня именами, хотя я много раз видел эти пять разноцветных небоскребов на стенных мозаиках на многочисленных наших лестничных площадках. И я знал имя каждой из пяти башен. Они были первыми и сначала их все хотели назвать на «А». План был частично осуществлен: Адонис. Астильба. Альба. А потом вдруг разрешили голосовать будущим жителям оставшихся башен. Ну… а на первых посрать – тех, кому выбора не дали. Так вдруг появился Эдельвейс. И что там еще? Ах да – гордая Вальдштейния. Плоды первых экспериментов с подобными рвущимися в небо муравейниками, что в теории должны были сами себя обеспечивать всем необходимым на девяносто процентов. Еще одна глупая сказка, что так и не стала реальностью. Хотя… уже во времена упадка, когда Эдельвейс был уже официально заброшен и оказался на мелководье наступающего по всем фронтам океана, когда там родился и начал дышать я… вот тогда наша небольшая община обеспечивала себя всем необходимым даже не на девяносто, а на сто процентов… У нас просто выбора не оставалось – на нас всем было посрать. Времена, когда наши предки сделали чудные открытия – если болит голова, то в аптеку не сходишь. Терпи. Или долбанись гудящей башкой о стену и отрубись. Хотя были еще народные средства вроде трехсот грамма трижды перекрещенного и в три глотка выпитого самогона. Вроде как помогало…

– Иисусе! – в третий раз огласил пустошь своим криком придурок и, пав на колени, принялся что-то искать в карманах радужных шорт. Может разноцветность его одежки заставила меня вспомнить о давней истории с первыми башнями?

Все они были яркими. Потом потускнели, но оставались светлыми. Пока спустя годы одну из этих заброшенных построек не выкупил за бесценок Атолл Жизни, превратив в одну из двух своих штабных крепостей – по штуке на полушарие. Тогда некогда розово-белая башня окрасилась в черный цвет со сложными меняющимися оттенками. На самом деле это был базовый пассивный цвет. Там использовали даже не краску, а новейшую разработку, что выполняла уйму важных функций – включая умную невидимость.

Нет… вряд ли этот жадный никчемный дебил напомнил мне ту давнюю историю. Хотя его радужные шорты и пятицветная футболка…

– Карманы пусты… – выдохнул мужик, что одевался не по возрасту. Хотя его доставили сюда прямо с вечеринки, где требовались пляжные костюмы какого-то отрезка из двадцатого столетия. Ну и одевались же тогда…

– Тебе не повезло – произнес я, доставая из нагрудного небольшого рюкзака банку с витаминной смесью – Я бы тебя просто убил, быстро и мучительно, но тебе реально не повезло – мне скучно. Поэтому ты будешь жить. И тебе вдвойне не повезло – мне больно. Поэтому ты будешь жить долго. Хотя тут в моей будущей веселой игре небольшой прокол – вдруг ты из тех, кто легко самоубивается или там впадает в судорожный мать его ступор безразличия. Видел я таких – им раскаленным штопором печенку вынимаешь через жопу, а они смотрят куда-то сквозь тебя и тихо улыбаются в то время, как их окровавленное дерьмо капает на дубовый дорогущий паркет…

– Ии… – совсем тихо произнес застывший мужик.

– Но я просмотрел твой психологический портрет. И там сказано, что ты очень жизнелюбив. Эй, жизнелюбивый – улыбнулся я, приподнимая левую руку с взведенным револьвером – Сиди тихо, гнида.

– Ой… – совсем по-женски произнес гнида и, не отводя глаз от смотрящего ему в переносицу револьверного ствола, осел обратно на жопу. До этого он вроде как хотел вцепиться мне в глотку. Вот ведь сука… инвалида обидеть хотел.

Понимающе оскалившись – видно желание жить и убивать – я сделал пару глотков бодрящего витаминного состава и продолжил:

– Я тут чуток приболел – ну да ты сам видишь – так что следующие пару дней я точно не боец. Но с таким дерьмом как ты справлюсь. Оглянись.

Мотнув башкой так, что хрустнула шея, он уставился назад. Но не увидел там ничего для себя интересного. Гребни невысоких песчаных влажных холмов. Лужи застоявшейся соленой мертвой воды между ними. А над всем этим царила не сильно то и высокая гора – столь же мертвая, пятнистая от областей песка, с жиденькой снежной шапкой.

– Видишь гору? До нее по прямой всего семнадцать километров.

– И что? – уже справившись с первым страхом, мужик заговорил спокойней и стал выглядеть куда приглядней – в такие моменты фатализм к лицу.

– По прямой линии до горы не добраться – только если ты не мастер заплыва в кислотных водах. Переплыть переплывешь, но далеко затем не уйдешь – сдохнешь. И это еще не взошло здешнее убийственное солнце.

– И что? – повторил хрен в радужных шортах, отрывая от нижнего края футболки солидный лоскут, тут же намотав его на голову и соорудив светлую бандану. Я одобрительно оскалился и продолжил монотонное повествование:

– Тебе придется петлять. Тут настоящий гребаный лабиринт. Дам подсказку – до горы можно пройти, не замочив ног. Пройти по тоже обжигающему песочку, но на тебе ведь шикарные кроссовки с кучей суперских качеств. Они защитят твои копыта.

– Я не знаю какую ты игру ведешь, хрен в коляске. Но я в нее играть не буду. Ясно же что ты меня шлепнешь рано или поздно.

– Да – кивнул я – Живым ты не уйдешь из этих мест. И твой труп частично сгниет, а частично сгорит в этих песках. Больше дыма! Больше вони! Кислотное разложение рулит!

– Да пошел ты.

– Не могу – вздохнул я с напускной горечью – Ноги не работают. Грешно смеяться над калекой…

– Соси мой хер!

– Это ты любишь – кивнул я – Давать сосать свой хер мужикам инвалидам. Тебя в детстве калека отымел? И ты затаил обиду?

– Что?! Да откуда ты… ложь!

– Ну да. Да… Продолжим. Где-то там у самой горы ты увидишь на вершине одного из холмов яркий оранжевый флаг. Это финиш твоего забега.

– Я сказал – нет. Я люблю жизнь. Очень люблю. И пожил бы еще. Но играть по чужим убийственным правилам я не буду.

– Будешь – улыбнулся я – Ведь…

– Не буду!

– Ведь под тем оранжевым флагом уже расстелен еще один такой вот кусок пластика. А на нем уже лежит обнаженное тело одинокого юноши с такой же фамилией как у тебя. И глаза у вас похожи. И нос. А… ну да… ты ж его отец.

– Льюис…

– Льюис – кивнул я – Тот самый сраный Льюис, что тоже не без фантазий в его кудрявой гребаной головке. Твой наследник. Любимый сын. Ты ведь реально его любишь да?

– Сука!

– Причем любишь не совсем как сына… ну или я иначе представлял себе отчую любовь…

– Заткнись!