Читать книгу "Кружевное убийство - Людмила Мартова"

Именно из-за нежелания сорваться он и не звонил уже несколько дней, но сейчас у него был повод – тетрадь, которую эта женщина хотела посмотреть. Вещдоком она больше не была, а потому, закончив самые важные дела, Зимин задумчиво покачал на руке телефон и решительно набрал нужный номер.

Она взяла трубку сразу, будто держала телефон в руках. Зимину было приятно думать, что в ожидании его звонка, хотя он и понимал: это точно не так.

– Здравствуйте, Михаил Евгеньевич, – услышал он звонкий голос в трубке и вдруг представил его обладательницу всю, как она есть, от русых волос, собранных в кучку, до изящных осенних ботинок, в которых она ездила на дачу. Между «кучкой» и ботинками все тоже было очень даже достойно, так, что тянуло потрогать. Сорокалетний следователь Зимин внезапно почувствовал себя школьником, на мгновение перестал дышать, а осознав это, запыхтел как паровоз, смущенный и сердитый донельзя. – Алло, ау, вы меня слышите?

Она зачем-то подула в трубку, и Зимин вдруг почувствовал на своем ухе теплое дуновение, хотя по законам физики это было совершенно невозможно.

– Здравствуйте, Снежана Александровна, – сказал он, потому что молчать дальше становилось неприличным. – Вы просили дневник, найденный у задержанного. Я закончил работать с ним и готов вам его показать, если интерес еще не угас.

– Дневник? У задержанного? О, вы имеете в виду того каторжника, про которого рассказывал вам потенциальный убийца старушки? Как это у Бернарда Шоу? Кто шляпку спер, тот и старушку пришил…

– В данном случае все происходящее больше напоминает достоевщину, – сообщил Зимин. – На нашей земле «Преступление и наказание» приживается гораздо лучше «Пигмалиона», особенно в части пришитых старушек. Но в данном случае, Снежана Александровна, должен отметить, что задержанный Некипелов, пожалуй, действительно не имеет к убийству никакого отношения. Мотива у него нет, вот в чем дело. Да и фактически обращать наше внимание на себя ему не было ни малейшего резона. Так что, скорее всего, он действительно ни при чем.

– А в дневнике кроется разгадка случившегося? – живо спросила собеседница. – Вы нашли объяснение, почему при убитой нашелся сколок моей прапрабабушки?

– Ни малейшего, – признался Зимин. – Никакие кружева в дневнике вообще не упоминаются. Только некие три подружки – ученицы кружевному делу, невольно ставшие свидетельницами совершенного предком Некипелова непредумышленного убийства, из-за которого тот попал на каторгу. И все, больше ни единого упоминания о кружеве. Хм, кстати, странно…

– Что странно? – тут же уточнила Снежана. Удивительно, но она умела различать малейшие изменения интонации и каким-то внутренним чутьем поняла, что он сейчас говорит не о кружеве.

– Вспоминая людей на месте преступления, каторжник Некипелов писал о трех подругах. А потом, когда, вернувшись домой, искал фамильную реликвию, нашел только двух из них. Одну звали Пелагея Башмачникова, и на нее Некипелов напал, пытаясь разгадать загадку продажи креста. Его из-за этого снова взяли под арест, в тюрьме он скончался, но спустя три года за дело взялся его сын, оказавшийся еще более страшным монстром. Башмачникову он убил, но перед смертью она успела рассказать, что отдала крест второй подруге – Авдотье Бубенцовой. Что приключилось с той, в дневнике не написано, но никакая третья подруга в нем и вовсе не упоминается.

– А третьей подругой, скорее всего, и была моя дальняя прародительница Татьяна Макарова-Елисеева. Мама рассказывала, что она была очень недоверчивая, потому что в юности ее предали близкие подруги. Может быть, это как раз и были Пелагея и Авдотья, а речь шла именно о кресте?

– Возможно. А вы можете расспросить маму поподробнее? И эту вашу иностранную тетушку тоже.

– Постараюсь, хотя сомневаюсь, что они что-то знают. Михаил Евгеньевич, а взамен вы дадите почитать этот дневник? Мне ужасно интересно.

– Я же уже сказал, что дам, – засмеялся Зимин, у которого в одночасье появилось сразу несколько поводов ее увидеть. Передать дневник – раз, забрать – два, а если еще и рассказ ее пожилых родственниц напроситься послушать, то и три. Вот как хорошо! – Могу я сейчас к вам заскочить? По дороге на работу. А то когда я освобожусь, одному богу известно.

– Можете, – тут же согласилась Снежана. – Только я не дома, а в ателье. Заезжайте, полноценного завтрака не обещаю, но чаем с домашними оладьями угощу. Мама напекла утром, а я девчонок угостить захватила. Но тут много, так что всем хватит.

Уже через десять минут Зимин парковал машину по нужному адресу. Надо же, он никогда не замечал, что на первом этаже сталинского дома в самом центре города, оказывается, располагается ателье. Называлось оно «Кружевная нить». Дом стоял на второй линии улицы, прямо за большим, старым, довольно запущенным, но все еще красивым парком, а потому в глаза особо не бросался. Подъезды выходили во двор, а вход в ателье – на улицу, рядом с тихим и довольно неплохим ресторанчиком.

Когда-то в прошлой жизни семья Зиминых иногда приходила сюда по субботам обедать, но это было давно и неправда, даже вспоминать не хотелось. Просто странно, что он никогда не замечал соседнюю дверь, стеклянную, украшенную изнутри выплетенными кружевными снежинками, а еще той самой прописанной в названии кружевной нитью, которая сплеталась в вязь слов «авторское ателье Снежаны Машковской».

Когда Зимин толкнул дверь и вошел, мелодично прозвенел колокольчик, и на этот звук откуда-то из дальней двери выскочила полненькая, но симпатичная девушка. Увидев Зимина, она смешно округлила рот.

– Ой, вы к нам?

– А что, к вам нельзя? – уточнил он.

– Ну, к нам мужчины обычно не ходят. Тем более без спутниц.

– А я вот пришел.

На звук голосов вышла Снежана, и Зимин невольно залюбовался ее нарядом, подчеркивающим, что у его владелицы безупречный вкус. На ней были брюки из тонкой шерсти цвета бутылочного стекла, шерстяная же водолазка в тон и небрежно накинутый поверх ее кружевной жилет, стоивший небольшое состояние.

– Вы это сами сплели? – вырвалось у него.

– Еще раз здравствуйте, Михаил Евгеньевич. Конечно, сама. Я всегда в ателье ношу одежду своего производства – показываю, так сказать, товар лицом. Естественно, дома я так не одеваюсь, да и на дачу в кружевах не езжу, как вы изволили заметить.

У второй девушки даже уши будто шевелились от любопытства. Кажется, это заметил не только Зимин, но и владелица ателье.

– Лида, – мягко обратилась она к ней. – Ты иди к девочкам, а я пока угощу Михаила Евгеньевича чаем.

– Так я накрою на стол, – живо отозвалась девушка, названная Лидой. – Мне нетрудно.

– Спасибо, – Снежана ласково улыбнулась. – Тогда захвати тарелку с оладьями и баночку с медом. Михаил Евгеньевич наверняка не успел позавтракать перед работой. Буду тебе очень признательна, потому что времени у нашего гостя немного, а нам еще поговорить нужно.

– Да, конечно. – Лида вышла, и даже по спине было понятно, что ее снедает желание посплетничать. Еще бы, к сухарю и одиночке Снежане пришел какой-то мужчина!