Читать книгу "Тито и товарищи - Йоже Пирьевец"

Неожиданное поражение югославских вооруженных сил удивило коммунистов, ведь они верили мифам о героических традициях сербов. В 1944 г. Джилас сказал Мануильскому: «Нашей ошибкой было то, что мы думали, что большая часть офицерского корпуса, связанного с Генеральным штабом, окажет немцам сопротивление. Но этого не произошло. Большинство из них оказались предателями»[361]. Руководители КПЮ ожидали, что Югославия будет сопротивляться хотя бы месяц или дольше, что дало бы им возможность укрепить свои организации и связаться со сторонниками, которых в вооруженных силах было много. На деле же немцы при наступлении не встретили сопротивления. По словам Джиласа, «никакого серьезного боя не произошло, это был марш-парад»[362].

На заседании Центрального комитета КПЮ и КПХ 8 апреля 1941 г., за два дня до того, как немцы вступили в Загреб, Тито открыто признал заблуждение относительно королевской армии и при этом констатировал, что коммунисты никак не проявили себя во время трагических событий последних недель, а ведь они должны были взять инициативу в свои руки. После нападения государств Оси на Югославию и ее оккупации встал вопрос, какова вообще их роль в новых обстоятельствах[363]. Поскольку Сталин всё еще являлся союзником Гитлера, было понятно, что им не хватает простора для маневра, ведь они не могли выступить против оккупантов как против врагов. С другой стороны, они были убеждены, что империалистические государства, участвовавшие в войне, исчерпают свои силы в борьбе друг с другом, и уже недалек момент, когда можно будет использовать самоубийственное столкновение европейской буржуазии для подготовки социалистической революции, как это сделал Ленин во время Первой мировой войны. Они были уверены, что появились условия, которые будут способствовать пробуждению в народных массах необходимой энергии. Они решили вступить в контакт со штабом IV армии и потребовать выдать оружие рабочим и антифашистски настроенным подданным, чтобы они вместе с армией обороняли Загреб. Акция не увенчалась успехом, хотя и нашла отклик среди младших офицеров. Начальник гарнизона даже решил арестовать делегацию, но ее члены выскользнули у него из рук[364]. Через день, 10 апреля, когда под немецким и итальянским протекторатом было провозглашено Независимое государство Хорватия, коммунисты создали Военный комитет во главе с Тито, который дал членам партии директиву о том, что необходимо сделать в момент распада старого государства: организовать сбор легкого оружия и спрятать его. Сразу же после этого в крупных городах и областях началось формирование военных комитетов, задачей которых было создать общую структуру будущих вооруженных сил: мелкие подразделения, отряды и командные кадры[365]. Среди солдат стали вести пропаганду, чтобы они не сдавались в плен, а уносили оружие домой. 15 апреля коммунисты опубликовали «Воззвание к югославским народам», в котором осудили предательство югославского антинародного режима, рост шовинизма и братоубийственного конфликта еще в большей степени, чем нападение иностранных армий, и призвали народ «не падать духом», а подняться на борьбу с оккупантами. «Из этой кровавой империалистической войны родится новый мир. На основе подлинной независимости всех народов Югославии сформируется настоящая братская общность….»[366] «Я думаю, что воззвание 15 апреля имело историческое значение, – комментировал его впоследствии Тито, – а заключалось оно в том, что КПЮ в то критическое время показала народным массам всех наций Югославии внутреннее общественное значение и перспективы борьбы с противостоявшим нам фашистским оккупантом. Без таких ясных перспектив наша национально-освободительная борьба не получила бы размаха и широты, каких она достигла, и такой мощи, какой она обладала, а быстро переродилась бы в бесплодное сопротивление, как это произошло в других партиях Европы. Другими словами, это был тот исторический момент, который требовал смены ведущих общественных сил. Вышеупомянутые факты подтверждают, что КПЮ осознала этот момент и мужественно и без колебаний взяла на себя историческую ответственность за судьбу югославских народов» [367].

При принятии этих решений возникали и сомнения, и дилеммы, ведь не просто было найти ответ на вопрос, что лучше – пойти на вооруженное восстание или ограничиться саботажем. «Против курса на вооруженное восстание, – говорит Кардель, – выступали не только довольно широкие круги демократических сил и левой интеллигенции, но и часть коммунистов. Оформилась идея, что партия и силы сопротивления должны использовать прежде всего средства политической борьбы, возможно, в комбинации с диверсией и саботажем. В связи с этим некоторые заявляли, что установка Партии на вооруженное восстание – авантюризм, который облегчит фашистам уничтожение народа. А некоторые коммунисты полагали, что необходимо подождать с началом вооруженного восстания до тех пор, пока война не вступит в заключительную фазу, и лишь тогда повести рабочий класс и другие революционные массы на вооруженное восстание против войны и за власть». Они были убеждены, что «пространством для развертывания революционной борьбы являются города, а не леса»[368]. В тот же день, когда королевское правительство бежало из Никшича в Черногории в Грецию, под крыло Великобритании, Тито сообщил Коминтерну о решении ЦК КПЮ дать отпор оккупанту, невзирая на его мощь[369]. Поскольку было очевидно, что необходимо дать оценку обстановке, сложившейся в партии в результате произошедших начиная с 6 апреля роковых событий, он, несмотря на большие трудности, созвал 4 мая в Загребе партийную конференцию, в которой приняли участие только сербы, хорваты и словенцы. Товарищи из Черногории, Боснии и Герцеговины отсутствовали, а товарищи из Македонии под руководством местного секретаря Методия Шаторова – Шарло считали, что им следует вступить в Болгарскую рабочую партию, тем более что Советский Союз прервал дипломатические отношения с югославским правительством в изгнании и тем самым признал распад государства[370]. На конференции, с одной стороны, осудили предательство югославской буржуазии, подчинившейся оккупанту, подчеркнули тяготы военного режима для широких народных масс, а с другой – акцентировали внимание на том, что миролюбивая политика Советского Союза и достигнутый им огромный социальный прогресс непримиримо противостоят преступлениям империалистической войны в капиталистическом мире. Веря, что вскоре наступит подходящий момент для революции, коммунисты решительно заявили, что они не признают империалистического раздела Югославии, и обратили внимание на опасность вспышки межнациональных конфликтов. Ведь они были убеждены, что национальную ненависть между югославскими народами оккупанты могут использовать как средство, облегчающее их порабощение, а местная буржуазия – как оправдание своего предательского сотрудничества с оккупантами. По мнению Тито и его товарищей, необходимо было сплотить ряды и под эгидой партии начать борьбу как против немецких, итальянских и прочих фашистов, так и против английских империалистов. В связи с этим Тито обновил тезис о том, что пришло время взять власть в свои руки, полагая, что нет необходимости дожидаться буржуазно-демократической революции, как этого требовала доктрина. Он считал, что коммунисты должны создать военную организацию и подготовиться к тому, чтобы после свержения оккупационных режимов ввести диктатуру пролетариата [371].