Читать книгу "Еретик - Константин Калбазов"

– Ах, вот оно что. Это многое объясняет. – Как видно, король все же понял, что несколько перегибает палку, но так просто уступать своих позиций не собирался. – Но почему же вы, сэр Свенсон, не озаботились должным образом просветить вашего вассала относительно тех поступков, кои могут бросить тень на благородное сословие, к коему теперь он принадлежит?

– Я прошу у вас прощения, ваше величество, я действительно несколько упустил из виду барона Кроусмарша.

– Полноте, маркграф. Не стоит взваливать всю вину за своих непутевых вассалов на себя. Просто учтите это на будущее.

Король в своей обычной манере резко отвернулся от маркграфа и его вассала, после чего продолжил обход захваченного замка, подав им знак оставаться на месте. Остальная свита проследовала за ним, бросая недобрые взгляды на барона-выскочку. Впрочем, большинство из этих взглядов были завистливыми – ведь им уже было известно, что тот, помимо воинского снаряжения дружины барона, а барон заботился о своей дружине и доспехи у них были весьма хороши, уже заполучил и отправил к себе больше пятидесяти семей кабальных, а это тоже было немало.

– Милорд, может, нам стоит отдать замок французам, извинившись за столь дерзкий поступок, и попытаться захватить его вновь, теперь уже с соблюдением всех правил чести? – когда они остались вдвоем, обратился Андрей к маркграфу.

– Ха-ха-ха. Нет, барон, вы неисправимы. Но хорошо уже хоть то, что вы говорите это мне, а не высказываете свои мысли королю, значит, вы кое-чему все же научились.

Честно говоря, поведение маркграфа несколько озадачило Андрея, потому что по всему выходило, что он в очередной раз подставил своего сюзерена, которому даже не разрешили сопровождать короля, а это был плохой знак – ну, насколько понимал это Андрей. А маркграф в ответ на это только откровенно веселился, причем это была вовсе не игра: сейчас сэр Свенсон был совершенно откровенен:

– Вы удивлены моему неподдельному веселью? Не смущайтесь, просто я читаю вас как открытую книгу, потому что все это написано на вашем лице. Король, конечно, своеобразен, но только, к счастью, не поддержит вашей идеи. Он слишком долго лелеял мечту вернуть потерянное баронство, хотя оно и было потеряно еще до его рождения. Эти земли так же важны французам, как нам, в стратегическом плане. Посадив в Рупперте сильный гарнизон, Англия наглухо перекроет большой участок границы, обезопасив множество приграничных земель от набегов, в то же время для английских баронов появляется отличная возможность для подобных набегов на французские земли. Эти идиоты, владея десятки лет Руппертом, так и не удосужились построить замок на противоположном берегу, считая, что теперь они здесь на века, – непростительная ошибка, потому что теперь, как и раньше, мы им не позволим этого. Конечно, короля задевает в первую очередь то, что замком и баронством завладела не его армия, а барон-одиночка со своей дружиной, ну еще и пунктик по поводу честной схватки грудь в грудь, но отдавать замок французам он и не подумает.

– А как с добычей?

– А вот это еще один больной вопрос. Так как вы обошлись без какой бы то ни было поддержки со стороны королевского войска, несмотря на то что официально находились в его составе, баронство должно отойти вам. Вижу, что вы этого не знали. Но это так. Вот если бы в составе вашей дружины был бы хоть один воин из собранной армии, тогда могли возникнуть различные коллизии, но этого не было, а потому баронство ваше. Еще можно было бы придраться к статусу баронства, не выполни вы вашей основной задачи – разведки, но в вашем донесении есть исчерпывающий ответ и о расположении, и о составе французской армии, так что ситуация однозначная: баронство – ваше.

– Милорд, а могу я его предложить королю в знак верноподданничества и тому подобного?

– Я знал, что вы умный человек, – удовлетворенно кивнул маркграф. – Только примите мой совет. Перед тем как сделать это заявление, озаботьтесь тем, чтобы вывезти отсюда все ценное. Я уже знаю, кому было обещано это баронство за верную службу, так что не был бы против, если бы ему достался не столь уж богатый майорат.

– Я все понял, милорд.

– Ну вот и замечательно. А чтобы вы поняли все до конца, я буду просить от вашего имени позволить вам и вашим людям покинуть войско, а в качестве откупного предложу баронство. Не обижайтесь, но мне будет куда спокойнее, если вы будете подальше от короля: вы явно не нашли общего языка. Мне будет очень неприятно оказаться на пути его величества, когда он решит с вами расправиться.

– Но я и не рассчитывал на то, что вы станете за меня заступаться.

– Вы действительно решили, что я оставлю на произвол судьбы своего вассала? За кого вы меня принимаете, барон? Или вы думаете, что только вы способны рисковать своей жизнью ради спасения жизней своих вассалов? А может, вы думаете, что текст моей присяги как рыцаря Английской короны чем-то отличался от текста вашей присяги?

– Простите меня, милорд.

– Полноте, барон. Идите. И помните: у вас есть время только до утра. Утром я сообщу о вашем решении королю.

– Последний вопрос, милорд.

– Говорите.

– Я могу снять с укреплений моих людей?

– Можете оставить только посты на стенах и у ворот, остальными распоряжайтесь по своему усмотрению.

– Благодарю вас, милорд.

Караван двигался очень медленно. Скорость передвижения была ниже скорости пешехода. Оно и понятно: лошади и быки едва волокли груженные доверху повозки, на которых с возможным удобством были устроены и раненые французские воины, бывшие дружинники барона д’Ардре. Рядом с ними брели понурые и усталые люди. Чуть в стороне гнали скотину. Вокруг с деловым видом сновали всадники, которые то ли охраняли караван от нападения, то ли следили за тем, чтобы люди из каравана не разбежались. Иными словами, караван представлял собой захваченный в набеге полон – а чем еще он мог быть? Барон Кроусмарш перегонял в свои владения свою военную добычу.

Воспользовавшись тем, что у него было несколько часов, Андрей объехал поселения арендаторов, где не скупясь закупил весь транспорт. Конечно, крестьяне могли и отказаться продавать свое имущество, да вот только прикинув, что цена как минимум в полтора раза превышает стоимость и повозок, и тягловых животных, решили все же продавать. Тем более что крестьяне, продавшие свои повозки барону еще до боя с их бывшим бароном, уже успели закупить и новых лошадей, и смастерить новые повозки, при этом оставшись в значительном барыше. Так что когда барон среди ночи, собрав жителей, предложил арендаторам продать свой транспорт, эти были первыми, что решили вновь нажиться на столь эксцентричном рыцаре.

Теперь Андрей уводил с войны, обернувшейся для него столь прибыльным делом, самое дорогое: более трех сотен мужчин, женщин, детей и стариков. Конечно, ценность последних была под вопросом, но оставить одних стариков было равносильно тому, чтобы обречь их на смерть, а это, как говорится, плохая реклама. Да, в экономическом плане это было невыгодно, но в морально-психологическом ценность этого поступка переоценить было трудно. Это в том, оставленном Андреем мире нередки были случаи, когда стариков чуть не выбрасывали на помойку, и таким удивить окружающих было трудно. Здесь такого не встретишь. Даже в голодные годы, когда продуктов вовсе не оставалось, стариков никогда не обделяли едой. Другое дело, что старики сами отрывали от себя последние крохи и отдавали их внукам, но делали это строго втайне от своих детей, угасали и уходили из жизни, выполнив свой последний долг перед своими потомками. Но чтобы обделить старика специально, руководствуясь даже желанием отдать больший кусок своим детям, – такого не было. Не те люди. Да, Андрей фактически вешал себе на шею бесполезный груз, но этот поступок должен был о многом сказать тем, кто теперь фактически ему принадлежал. Да и не мог он объективно поступить иначе: он так и не смог примкнуть к тому стаду, которое, позабыв обо всем, фактически поклонялось только зеленому богу Федеральной резервной системы США.