Читать книгу "Горец - Валентина Кострова"

— Мне одной скучно.

— Ничем помочь тебе не могу.

— Ты всегда такой бука?

— Ален, — вздыхаю, смывая с себя шампунь и гель для душа. — выйди.

— Еще чего! — фыркает, включает воду в раковине. — Вот что я там не видела? Ты между прочим меня уже голой видел. Ну не совсем, но все же, а вот меня такой чести не удостоили.

Где там чертово полотенце висит? Выключаю воду в душе, отодвигаю стеклянные дверки в стороны. Смущаться мне не приходит в голову, слишком злой, чтобы еще беспокоиться о состоянии Алены, сама ведь напросилась.

Стоит с зубной щеткой во рту, зрачки расширяются, и не дышит. Беру полотенце, смотрю ей в глаза и не спеша обматываюсь им вокруг талии. Шумно сглатывает, забавно краснеет. Медленно подхожу к ней, вжимается в тумбочку с раковиной, смотря на меня, как кролик на удава. Делает вздох, потом выдох ртом, когда я протягиваю руку за своей зубной щеткой. Смотрю на ее губы.

— Кажется, ты возбужден…

— Правда? — усмехаюсь, беру зубную пасту, отступаю от греха подальше.

— У меня молния заела на платье, не поможешь расстегнуть? Не хочется его портить, — врет или правда молния заела? Ничего не остается, как положить щетку и пасту на край раковины и склониться. Дышит часто, сопит над головой, а по поводу платья не соврала, видимо торопилась снять с себя одежду, прихватила край ткани.

— Все, — убираю руки от ее тела, хотя очень хочется ее прижать к стене. Очень хочется.

— Спасибо.

— Не за что, — отворачиваюсь, Алена заканчивает чистить зубы и уходит. Уже легче. Когда я появляюсь в комнате, она все еще в платье, прижимает к груди свою пижаму, которую с трудом можно назвать пижамой, скорей лоскутки ткани, сразу же шмыгает в ванную.

Так-с, можно, конечно, не искать подаренную матерью когда-то пижаму, только боюсь к утру наш фиктивный брак превратится в настоящий. Алена появляется через полчаса. Никогда не думал, что можно столько времени принимать душ. Я успеваю успокоиться, прочитать деловые письма.

— Наверное, стоит положить посредине подушки? — душ не совсем ей помог протрезветь.

— Если тебе так будет спокойнее, возводи баррикады, — телефон на тумбочку, чувствую на себе ее взгляд. — Что?

— Ты голый?

— Только если по пояс, а так берегу твою девичью честь.

— Точно? — недоверчиво вздергивает бровь, откидываю оделяло в сторону, чтобы не сомневалась в моих словах. — Ну ладно, — для вида кладет между нами подушку, прикусываю изнутри щеку, сдерживая смех. Серьезно? Это защита?

Одна кровать. Одно одеяло. Одна подушка между нами. Может быть и усну. Алена засыпает сразу, а я жалею, что не выпил побольше вина, возможно не мучился бы сейчас бессонницей, но скопившаяся усталость за день берет свое. Я засыпаю, отвернувшись от жены.

* * *

Утро начинается с того, что я чувствую на своем лице дыхание. У меня ахрененный стояк, член прям идеально устроился в нужном ему положении между ног девушки, которая закинула на меня ногу и руку, и бесстыдно спит. Одеяло где-то скомкано в ногах. Рассматриваю безмятежное лицо Алены, позволяю себе такую роскошь, как насладиться теплом ее тела. Осторожно провожу рукой по ноге, ощущая шелковистость и мягкость кожи. Судорожно вздыхает и жмется ко мне, скриплю зубами, чувствуя прилив крови к члену. Лучше б не двигалась.

— Можешь поцеловать, — сонно бормочет спящая красавица.

— Ты проснешься?

— Я подумаю.

— Смысл тогда целовать?

— У тебя нет желания меня поцеловать? — бесстыдно крутит задом, задевая и без того каменный член. — А ниже пояса говорит об обратном.



— Ниже пояса, это обычное утреннее состояние здорового мужика.

— А мне нравится состояние этого здорового мужика, — приоткрывает глаза, щурится. — Доброе утро, муж!

— Доброе утро, жена, — усмехаюсь, желания вылезать из кровати нет, как и сбегать на работу. А вот желание заняться утренним сексом — это да. Только вот не суждено этому случится, вибрирует мой будильник на телефоне.

— На работу? Кстати, как моя идея?

— Спасибо, твой свежий взгляд пришелся кстати, — убираю со своей талии ногу, Алена переворачивается на спину.

— Может возьмешь меня к себе на работу?

— Зачем? Чтобы ты мне мозг морочила? — улыбаюсь, она усмехается. — Если вдруг буду сомневаться, за советом приду.

— Я почувствовала свою значимость.

— Не зазнайся только, — направляюсь в сторону ванной, настраиваясь на новый рабочий день. В этот раз Алена не испытывает мою выдержку на прочность, поэтому я спокойно принимаю душ и бреюсь.

— Может устроим фотосессию лав-стори? — Алена валяется на кровати с телефоном, подхожу к шкафу, пытаюсь найти рубашку. Странно видеть женские платья, блузки рядом со своими вещами.

— Чего? — сдергиваю с плечиков голубую рубашку.

— У тебя задница очень даже ничего, спереди тоже, — засранка, провоцирует, дразнит. — А лав-стори — это тип история о нашей любви. Будем фотографии внукам показывать, если, конечно, ты доживешь.

— Почему я должен умереть так рано? — странно, мысль о том, что у нас могут быть общие дети, не раздражает и не кажется бредом.

— Великие медики пишут, что долгое воздержание вредит здоровью.

— Это тебе гугл подсказал? — теперь очередь брюк. Сегодня с утра у меня встреча вне офиса.

— Он родимый, — направляюсь к комоду, достаю ремень, галстук, запонки и зажим.

— Ой, давай я тебе завяжу очень крутой узел, — не успеваю запротестовать, как Алена оказывается рядом, хватает галстук, разворачивает к себе лицом и накидывает мне его на шею.

— Я мог и сам, — смотрю на темные ресницы, на приоткрытые губы с высунутым кончиком языка. Медленно делаю вдох, бойкотируя любые пошлые мысли.

— А я лучше, — довольная собой, любуется своей работой, берет зажим, прижимает галстук к рубашке. Очередь запонок. Меня забавляет ее забота, подставляю руку. Одна запонка выскальзывает, падает на пол, она поспешно приседает передо мной, держась одной рукой за мое бедро для равновесия.

— Ой, ну если бы я знала, что у вас такое бодрое утро, постучалась, а так тишина, — узнаю голос Вики, Алена не спешит подниматься, отклоняется в сторону, хмурится.

— А она что тут делает? — в голосе неприятное удивление, я оборачиваюсь, у меня ощущение, что мне дали под дых.

— Пришла поздравить молодых на правах бывшей жены, — задирает голову, скрещиваясь с моими глазами. Вот сука!



18

* * *

Если бы глаза умели убивать, Давид бы сейчас валялся у меня в ногах. Весь мой романтический, игривый настрой испарился. Я резко выпрямляюсь, швыряю в своего ненаглядного мужа запонкой, он уворачивается.