Читать книгу "Уборщица. История матери-одиночки, вырвавшейся из нищеты - Стефани Лэнд"

Я возвращалась к Тревису ближе к полуночи, когда он уже спал, и укладывалась на диване под пледом. За неделю до третьего дня рождения Мии я расставила в студии всю мебель и подготовилась к переезду. Я решила перебраться туда в выходные, пока Мия у Джейми. Тревис с другом помогли мне перетащить тяжелые вещи, даже разобрали и собрали кроватку, которую его родители подарили Мие. Кроваткой они занимались, пока я убирала в Фермерском доме, а Мия была в яслях. Она еще не знала, что сегодня я ее заберу, отвезу к отцу, и мы никогда больше не вернемся в дом, к которому она так привыкла за прошедшие полтора года. Я предпочла бы сделать все сама, не обращаясь к Тревису за помощью, но недавно на работе я повредила спину, неосмотрительно взявшись передвигать кровать. Мне приходилось принимать по 800 мг ибупрофена два-три раза в день, чтобы продолжать работать; физическая боль немного отвлекала меня от душевных страданий из-за дочки.

Вечером субботы я переехала в новый дом. В воскресенье все игрушки Мии были разложены по корзинкам, а наши вещи аккуратно развешаны по шкафам. Когда я забрала Мию и привезла в нашу маленькую студию, то надеялась, как любой родитель, что ей там понравится. Надеялась, что у нее возникнет ощущение дома, собственного жилья, но она огляделась по сторонам, заглянула в ванную, а потом попросила отвезти ее на ферму, к Тревису.

– Мы остаемся здесь, дорогая, – сказала я, гладя ее по волосам.

– Тревис приедет к нам? – спросила она. Мия сидела у меня на коленях, на полуторной кровати, которую подарила Сара.

– Нет, – ответила я. – Тревис будет жить у себя. Он спит там. А мы спим здесь. Это наш дом.

– Нет, мама, – воскликнула она. – Я хочу к Тревису. Где папа Тревис?

Она начала рыдать, прижавшись ко мне, раздавленная грузом ее маленького разбитого сердечка. Я просила прощения и плакала вместе с ней. Я клялась себе быть более осмотрительной. Я могла делать все, что вздумается, с собственным сердцем – но только не с ее.

Минимализм

Одним из плюсов готовности встать на колени и отмывать чужой унитаз является то, что найти такую работу нетрудно. Вдобавок к «Классик Клин» я начала брать собственных клиентов. Опубликовала объявления на разных сайтах и на Фейсбуке. Согласилась убирать у Донны, два раза в неделю, по четыре часа, вечером в пятницу, когда Джейми сам забирал Мию. Дом Донны стоял на холмах в долине Скаджит, недалеко от Каскадных гор и сельской местности, в которой моя семья жила шесть поколений.

Донна сотрудничала с местной программой «Жилье для Человечества» и упоминала о семьях, которые получали возможность приобрести собственный дом – обычно по бартеру, за так называемую «трудовую повинность», по которой члены семьи и их друзья выполняли физическую работу: заколачивали гвозди, что-то красили или наводили порядок в садах взамен платежей по ссуде. По мне так даже найти время для такой работы было бы нелегко, кроме того, как взрослая с одним материально зависимым членом семьи я должна была обладать месячным доходом 1600 долларов чистыми, чтобы претендовать на участие в программе.

– Я не думаю, что подойду, – сказала я, но Донна посоветовала все равно обратиться к руководству. Как следует поразмыслив, я поняла, что сама не знаю, хочу ли жить в долине Скаджит. Во всех остальных местах, кроме Анакортса и перевала Десепшн, где жилье было мне не по карману, я не чувствовала себя дома. А «Жилье для Человечества» не давало выбирать, где именно в округе тебе селиться.

– Там же вся твоя семья, – говорила Донна. – Как это, ты не чувствуешь себя дома?

– Ну, – отвечала я, протирая рамы картин в ее парадной гостиной, – вообще я подумывала перебраться в Миссулу, в штате Монтана. Собиралась поступать там в колледж, но тут узнала, что беременна Мией.

В тот момент Донна занималась оформлением фотоальбома и вдруг остановилась, поглядев на меня поверх кучи бумаг, фотографий и наклеек на столе.

– Знаешь, как заставить Бога смеяться? – спросила она.

– Что? – удивилась я, не понимая, как это связано с моим желанием переехать в Миссулу.

– Рассказать ему о своих планах, – воскликнула она. – Хочешь заставить Бога смеяться – расскажи ему о своих планах! – и разразилась каркающим смехом.

– Верно, – сказала я, переходя к перилам в прихожей.

Донна платила мне 20 долларов в час за уборку в ее доме и говорила никогда не соглашаться на меньшее. В «Классик Клин» с клиентов брали 25 долларов за то, что я работала в их домах, но мне из них доставалось лишь девять. После всех налогов и расходов, связанных с работой, оставалось всего шесть. Самостоятельные поиски клиентов и составление расписания занимали немало времени, особенно если переговоры не заканчивались договоренностью о сотрудничестве. Но неоплачиваемые часы, проведенные в поисках и беседах, все равно окупались и помогали мне повысить свой ежемесячный доход. Если, конечно, я сама все не портила.

После переезда от Тревиса наши ежедневные перемещения на машине удлинились на сорок минут. Большинство моих клиентов из «Классик Клин» жили в Стэнвуде и на острове Камано. Но ясли Мии находились рядом с домом Тревиса, и мне было невыносимо постоянно проезжать мимо. Я почти непроизвольно сбавляла скорость и едва не сворачивала себе шею, пытаясь углядеть, как он будет выходить из дверей в своих грязных резиновых сапогах. Помимо отсутствия партнера, была еще одна вещь, которую я тяжело переживала. Через пару недель, за которые я по нескольку раз в день проезжала мимо его дома, я решилась попросить у Тревиса разрешения как-нибудь зайти и прополоть огород. Я не могла видеть, как он зарастает сорняками – отличные овощи могли запросто пропасть.

– Ладно, – после долгого молчания согласился он.

– Могу привезти с собой Мию, чтобы погуляла немного, – сказала я.

Он, похоже, был не против. Тревис говорил, что постарается по мере сил принимать участие в ее жизни. Но лето означало сенокос, и почти ежедневно он работал от зари дотемна. Ей нравилось сидеть у него на коленях, когда он управлял газонокосилкой. По крайней мере, она сможет этому порадоваться еще пару раз.

В нашей новой жизни утро начиналось ровно в семь часов. Я вылезала из постели, отгоняя от себя сон, и ставила на плиту воду для кофе. Делала себе одну чашку, чтобы выпить за столом, и еще одну наливала на дорожку в термос. Мия обычно завтракала овсянкой или хлопьями. Иногда я разводила водой готовую смесь для оладий, и она смотрела, как я их пеку и поливаю растопленным маслом и сиропом. Готовила с собой сандвичи с арахисовым маслом и джемом, которые заворачивала в бумажные полотенца и фольгу – ее я использовала раз за разом, пока та не приходила в полную негодность.

С учетом квартплаты, расходов на хозяйство, страховки на машину, бензина, мобильного телефона и Интернета, прачечной и туалетных принадлежностей мои расходы приближались к 1000 долларов в месяц. Если нам с Мией нужна была новая обувь или даже зубная паста, мне приходилось сверяться с бюджетом, где было указано, до какого срока надо оплатить каждый счет и в какие даты ко мне поступают платежи. У нас оставалось не больше 20 долларов на непредвиденные расходы, например, необычно большой счет за электричество. Если бы я не получала от государства дотацию на оплату яслей, то вообще не могла бы работать. Поскольку мои доходы выросли, дотация сократилась до 50 долларов. Чем больше я получала, тем меньше мне выдавали продуктовых купонов – теперь примерно на 200 долларов в месяц, – и это были все наши деньги на еду. Доходы увеличились, зато сумма государственной помощи упала. В месяц у нас оставалось не больше 50 долларов на развлечения или мелкие улучшения в доме. С учетом времени и сил, которые я затрачивала на тяжелый физический труд, горечь от того, что я не могу позволить себе элементарные покупки, становилась еще острее.