Читать книгу "Я забыла все на свете - Маэль Ферпье"

Никто за мной не придет: ни спасатели, ни врачи, ни догроны.

Я одна-одинешенька.

Остается собраться с духом и попытаться рассуждать логически.

Во-первых, будь рана чужой, я бы ее промыла. Смотрю на свои грязные исцарапанные руки. Где взять воду в пустыне?

Только теперь поднимаю глаза и озираюсь. В первые секунды я не понимаю, что вижу.

Я очутилась между двумя драконьими клыками: один торчит на фоне звездного неба справа от меня, другой – слева.

За спиной у меня каменная стена, сквозь которую я пролезла.

Зато какой вид открывается впереди!

Вместо песка и красной пыли все передо мной покрыто буйной зеленью, тянущейся коридором в тень от двух каменных клыков. Повсюду раскинулись огромные папоротники, под ними виднеется усеянный цветами и бутонами мох. Я что, тронулась? Моргаю еще раз.

Потом сгибаю здоровую ногу и, опираясь о камень, приподнимаюсь. Перед глазами опять черные пятна, но я упорствую. Всхлипывая, я продолжаю хромать. Раны на ноге причиняют невыносимую боль. Через несколько метров я добираюсь до подушки мха. В ноздри бьет ни с чем не сравнимый запах свежей растительности. Все это настолько невероятно, что у меня высыхают слезы.

Долго стоять я не могу, приходится опуститься на четвереньки. Как приятно трогать ладонями мягкий мох! Нежный, влажный… Напрягаю слух, сердце, обретя надежду, безумно колотится. Среди прочих ночных звуков отчетливо слышится журчание ручья. Я ползу на этот звук и нахожу за папоротником лужицу, питаемую струйкой воды. Мое появление обращает в бегство черно-желтую саламандру и стайку жуков-водомерок.

Я наклоняюсь к воде и погружаю в нее руки. Несравненное наслаждение! Я скребу грязные ладони, запястья, руки до локтей, потом зачерпываю воду и поливаю раненую ногу. Боль и одновременно облегчение. Я повторяю это снова и снова. Вода стекает по ранам, смывая песок и кровь. Легонько касаюсь ноги. Боль немного отпустила. Но раны, начавшие было подсыхать, снова принимаются кровоточить. Я продолжаю лить на них воду, стискивая зубы, чтобы не закричать.

Главное – не шуметь.

Приведя в относительный порядок свои раны, я споласкиваю лицо. Ничего не скажешь, приятно! Теперь – волосы. С короткими хорошо – их легко мыть. Наконец, я снимаю правый ботинок и носок и обмываю здоровую ногу. До чего же хороша – вода! Я опускаю здоровую ногу в воду и удивляюсь, как глубоко. Дна не видно. Вдруг этот естественный водоем – тоннель, уходящий в бездонные недра?

Мокрая с ног до головы, но довольная, я бреду от воды туда, где мох глубже всего. Ноги теперь чистые, но боль никуда не делась. Наивно думать, что простая ванна все решит. Но в краю магии обидно не набрести на волшебный источник.

Я шлепаюсь в мох и натыкаюсь на новую проблему. Оставшиеся от штанины лоскуты прилипают к ранам и причиняют боль. Я пытаюсь их оторвать, но ткань слишком прочная. Тут нужен нож.

Рюкзак, в котором он лежит, остался у выхода из тоннеля. Я тащусь туда. Это трудно, но вода помогла, облегчила боль. Хватаю рюкзак за лямку, тяну его за собой, усаживаюсь, достаю складной нож и начинаю срезать лоскуты штанины. Теперь одна штанина длинная, другая достает только до колена. Для симметрии обрезаю до колена и вторую.

Внезапно я вспоминаю, что у меня есть аптечка. Роюсь в рюкзаке и нахожу ее. Впрочем, ее содержимое разочаровывает. Миниатюрные пластыри и щипчики совершенно ни к чему. А вот антисептик, бинты и вата пригодятся.

Я отхлебываю из фляжки теплой воды и открываю один флакон. Он пуст, жидкость испарилась от зноя пустыни. Я вытряхиваю на ладонь совсем чуть-чуть геля и смотрю то на него, то на свои раны. Знаю, выбора нет: необходима дезинфекция. Но знаю я и то, что будет очень больно. Набрав в легкие побольше воздуха, я наношу гель на икру. Остатки спирта вызывают страшную резь, я не могу удержаться от крика, приходится зажать ладонью рот. Перед глазами черно, в ушах гудит. В полуобморочном состоянии я сгибаюсь, прижимаюсь лбом к коленям, мне трудно дышать.

Постепенно боль стихает до терпимого порога, зрение и слух кое-как восстанавливаются.

Забинтовываю себе икру. Руки дрожат, результат довольно плачевный. Бинт сразу алеет. Что еще сделать? На мху валяются отрезанные лоскуты. Меня посещает идея. Я режу джинсовую ткань на узкие полоски и связываю их между собой. Такая перевязка тоже мало на что годится, но это все же лучше, чем ничего. Кровь пропитывает ткань, но несильно. Пока что сойдет.

Я так намучилась, так изнурена, что падаю навзничь. Голова погружается в мягкий мох. Надо мной, между двумя каменными драконьими клыками, раскинулся полог из лиан, оплетенных плющом. Умереть в таком раю – разве не чудесный конец?

Зеленый дол. Звенит ручей, играя,И пенится, сверкая в тростнике,Серебряные струи устремляяВ безмолвие, к сияющей реке[4].

Странно, что мне вспомнились стихи Рембо. Тем более, что я не припомню, когда выучила их наизусть. Кроме всего прочего, продолжение там не очень вдохновляющее: спящий в долине – это мертвый солдат… Неужели я тоже умру? Что пытается сообщить мне подсознание?

Мысли разбредаются, мне никак не удается ухватить хотя бы одну.

Слишком устала…

Больше не могу бороться…

Если сейчас на меня нападет очередное чудовище, я позволю ему меня сожрать.

Словно откликаясь на мою мысль, откуда-то слева доносится шипение. Я медленно поворачиваю голову, не в силах поверить в такое невезение.

Змея.

Ее голова качается на уровне моих глаз, чешуя блестит в свете луны синевой. Змея наблюдает за мной, ее вид не кажется угрожающим. Можно подумать, что ее разбирает любопытство. Через несколько секунд она решает ползти дальше. Обогнув меня, змея исчезает под папоротником.

Перевожу дух. Боль в ноге притупила мою бдительность.

Теперь мое внимание привлекает непонятый шум у источника. Я считала это место беззаботной гаванью. А оказывается, оно кишит необыкновенной фауной.

Я снова медленно поворачиваю голову. Из воды вылезает черная ящерица с желтыми полосами, значительно превосходящая размерами саламандру, которую я видела раньше. Сделав несколько шагов, она останавливается у края мохового ковра. Вряд ли она видит меня, лежащую на расстоянии двух-трех метров. Сначала ящерица не шевелится, потом по ее телу начинают пробегать судороги. При этом она теряет прежнюю желтизну. Желтые полосы, оказываясь на земле, превращаются в распадающиеся гроздья. До меня доходит, что это яйца ящерицы. Сотни желтых яиц. Отвратительно, но завораживает!

Этим представление не завершается. Ящерица, почерневшая с головы до ног, чувствует себя, как я погляжу, не очень хорошо. Она валится на бок, желтые яйца вокруг вибрируют и одно за другим начинают проклевываться. Из них вылупляются, вопреки ожиданию, не маленькие рептилии, а черные паучки с желтыми пятнышками на животе. Они карабкаются на свою злосчастную родительницу в таком количестве, что ее саму уже не разглядеть.