Читать книгу "Nirvana: Правдивая история - Эверет Тру"

Дополнение 2: «Green river»

– …И Марк Арм выходит с большим пенопластовым контейнером, достает бейсбольную биту и разбивает контейнер, – начинает промоутер из Сиэтла Джулианна Андерсон[106]. – В контейнере было зеленое желе, которое разлетелось повсюду. Всех заляпало. Это была самая тупая шутка.

Другая история – однажды «Green River» играли с «The Mentors». «The Mentors» – группа из Сиэтла, предвестники шок-рока, предтеча Джей-Джей Аллина. Их тексты были более чем вызывающими, в песнях рассказывалось о том, как в кладовке запирают женщин и избивают. «The Mentors» на концертах играли в костюме членов ку-клукс-клана, поэтому, когда Марк согласился с ними выступать, он позвонил мне и спросил: «Ты не выкинула свою швейную машинку?» Он пришел ко мне с гигантским цветным куском ткани, маркером и какими-то кружевными украшениями. Мы сшили с ним пять больших капюшонов, как у ку-клукс-клана… а потом он нарисовал на них большие счастливые, улыбающиеся рожицы. Это было уморительно. Все были серьезные, или злые, или сердитые, но «Green River» всегда веселились и играли превосходную музыку. Нет, ну правда – капюшоны ККК в цветочек? Это прекрасно!

– «Green River» – это было круто, – восклицает Лейтон Бизер. – Я присутствовал на их первом концерте, в клубах «12th» и «Yessler». Я был под ЛСД – по чистой случайности. Марк и Стив выглядели как школьники, решившие пошалить. Они были коротко стрижены, но уже слегка обросли; на них были рубашки «Оксфорд» навыпуск – симпатичные беззлобные ребята. Джефф [Амент] что-то вытворял на сцене, привязав к грифу своей бас-гитары три или четыре шарфа. Он не мог определиться, кем ему быть – Стивеном Тайлером или Джином Симмонсом. Лицо у него было выкрашено в белый цвет, он походил на мальчика-звезду, кажется, одежда на нем была из спандекса; играл он на бас-гитаре «Destroyer». Я был на одной волне с Марком и Стивом – такой же школьник, решивший пошалить. Мои чуваки! И вот они начали играть – и это было круто, как «Mudhoney». Я стоял, смеялся над Джеффом – и тут они меня просто впечатали в стену. И, возможно, изменили мою жизнь.

«Green River» переросли панк-рок, – продолжает Лейтон. – Они выжали из него все, что смогли, и потом решили: «Притворимся, что мы „Aerosmith“, – это должно быть очень смешно». Через некоторое время, к их полнейшему удивлению, все получилось. «Черт побери, это работает!» Кто-то из них говорил: «Это ужасно! Я вернусь к тому, чем я занимался вначале, и буду делать это еще круче, чем раньше». А другие говорили: «Ну, чувак. Я уже звоню в звукозаписывающие лейблы!» Они разделились, и между ними разгорелась война, но это была ненастоящая война – они по-прежнему оставались друзьями, и это происходило обычно так: «Ну, чуваки, какие же вы тупые!» Одно время все смеялись над «Pearl Jam», потому что они играли коммерческую музыку. Но в итоге смех замолк, и все подумали: «Черт. Они же богаты!»

Глава шестая

Город рока «Sub pop»

Бывший басист «Soundgarden» и вокалист «Hater» Бен Шепард – человек размеренный, вдумчивый. У него своеобразное чувство юмора, порой по-настоящему черного. Я помню бессонные ночи, проведенные с ним в Японии, – незадолго до смерти Курта – он казался вросшим в землю, таким глубоким было его чувство отчаяния. Он напоминает мне Курта и вокалиста группы «Screaming Trees» Марка Лэнегана – этих сверхсерьезных, почти ворчливых музыкантов с тихоокеанского Северо-Запада. Они меня очень уважали, но я никогда не понимал почему. Возможно, потому что я был таким же, как они, интровертом, замкнутым в себе, но как только напивался, взрывался и становился невыносимым – пьяный от ожидания, от жизни, от отчаяния; потому что – черт! – какая разница, проснусь я завтра утром или нет. Бен редко говорит с журналистами. Он им не доверяет. Предпочитает выпить по пиву со своими друзьями, вроде его друга детства, с которым они раньше играли в одной группе, – Чеда Ченнинга.

– Я познакомился с Куртом Кобейном на одной вечеринке в Олимпии, – говорит Бен. – Мы сидели в одиночестве по краям дивана, наблюдая, как веселятся все остальные. Потом разговорились; там была акустическая гитара, которую мы по очереди брали в руки. И сошлись на том, что обычно на этом вечеринки для нас и заканчиваются – в одиночестве, с гитарой. Никого особенно не знаешь, да и не хочешь ни с кем знакомиться-то. Настроения нет.

Бен тусовался с «Melvins» в начале 80-х. Он жил какое-то время в родном городе Чеда, в Бейнбридж-Айленд; если разразится цунами – а так непременно и будет, как считают паникеры-американцы, – то именно там в первую очередь можно будет укрыться. Бейнбридж настолько красив, что дух захватывает: извилистые горные дороги, вдоль которых растут сосны; уютная главная улица; рыночная площадь; хот-доги на пароме; старые усадьбы и непритязательные хижины в лесу. Курту стоило бы пожить здесь: ему понравилась бы здешняя атмосфера покоя – никакой элитарности Олимпии, духа соревновательности Сиэтла или пролетариев Абердина. Возможно, Кобейну стало бы слегка скучно – ритм жизни здесь достаточно неспешный, – но в Бейнбридже есть своя музыка. Чед и Бен могут это подтвердить.

– С Кристом я познакомился через «Melvins», – рассказывает мне Бен в плохо освещенном баре на 15-й авеню в Сиэтле; в воздухе плавают клубы сигаретного дыма. – Я не знал, что он играет в группе, пока мы не встретились в «Community Theatre» в Такоме, где давала концерт группа «The Magnet Men»[107], в которой тогда играли мы с Чедом. Знаменитые фотографии Курта, где он в синих штанах, были сделаны на этом концерте. В тот вечер они выступали под названием «Bliss». Крист спросил меня, можно ли взять ударную установку нашего барабанщика. Я сказал: «Ух ты! Ты играешь в группе? Круто, чувак!» В итоге они одолжили установку Чеда. Кажется, тогда у них за ударными сидел Майк Диллард. Вскоре наша группа распалась, и они взяли к себе Чеда.

У нас в группе Чед просто зажигал за ударными, – продолжает певец. – В «Nirvana» он так и не заиграл в своем привычном стиле. Он очень ловкий. Чед охрененно играет и на гитаре. Его сильно недооценивали. Да и сейчас недооценивают.

Прошло несколько недель. Мы сидим в гостиной дома у Чеда в Бейнбридже, где он живет со своей женой и дочерью. Дома беспорядок, но уютно; открытая планировка, низкие потолки; в таких домах на входе надо снимать обувь, на холодильнике висят школьные рисунки, на стене – фотография создателя «Пинатс» Чарлза Шульца с автографом; в гостиной стоит удобный старый диван. Кофе невероятной крепости, скорее турецкий, чем американский. «Извини, если недостаточно крепкий, – предупреждает Чед. – Я не пил кофе сто лет».

Чеда я не видел уже 15 лет. Раньше я путал его с Куртом: оба были невысокими, чувствительными, выглядели несколько смешно – длинные волосы и акцент, в котором угадывалась близость к Пьюджет-Саунд; оба были очень деликатными, даже стеснительными.