Читать книгу "Некто Гитлер: Политика преступления - Себастьян Хафнер"

Как мы знаем, Гитлер этого не сподобился. То, что окружало его «на закате дней», «слабым отблеском грядущей славы» никак не назовешь. Но Гитлер абсолютно прав в том, что касается его политики: да, он делал ее в полном соответствии со своей доморощенной программой, чем скорее затруднял, чем облегчал ход этой политики. Можно пойти дальше и сказать, что своей программой он запрограммировал свой крах. Картина мира, которую он положил в основу своей теории, та картина мира, на которой основывалась его программа, была изначально искаженной; политика, ориентированная на эту картину мира, не могла достигнуть своих целей, как путешественник, пользующийся неправильной картой.

Итак, нам придется вглядеться в гитлеровское политическое мировоззрение и отделить правильное или по крайней мере приемлемое от ложного, ошибочного. Симптоматично, что до сих пор такие попытки едва ли предпринимались. До 1969 года, когда Эберхард Йекель[95] в своем труде «Мировоззрение Гитлера» проанализировал массу несистематизированных мыслей, разбросанных в книгах и речах фюрера, исследователи Гитлера даже не задумывались о том, что у Гитлера вообще было хоть какое-то мировоззрение. Господствующее на этот счет мнение хорошо и сжато выразил английский биограф Гитлера Алан Буллок[96]: «Единственный принцип нацизма – власть и господство ради них самих». Этот принцип – яркая противоположность принципов таких политиков, как Робеспьер или Ленин, у которых «воля к власти покрывалась и оправдывалась триумфом их идеологии». Гитлер же считался – и считается до сих пор многими, кто не решается всмотреться в это отвратительное явление, – оппортунистом чистой воды, политиком инстинкта, не имевшим никакой четкой, продуманной программы.

Вот как раз таким политиком он и не был. Насколько Гитлер доверял своему инстинкту и своей интуиции в вопросах тактики и расчета времени, настолько же свою политическую стратегию он определял в полном соответствии с твердыми, верней закоснелыми, принципами, которые он выработал таким образом, что они образовали законченную, правда, слегка обтрепанную по краям систему – «теорию» в марксистском смысле. Йекель реконструировал эту систему из обломков гитлеровских политических писаний, но дальше не пошел. Критиковать эту систему он счел излишним: «У цивилизованного человека просто нет слов, чтобы охарактеризовать эту политическую теорию, чьими средствами с самого начала и абсолютно неприкрыто признаются война и убийство и чья цель превосходит своей примитивностью и жестокостью все, что было и есть в политике и общественном сознании»[97]. Чересчур верно. Действительно, мало удовольствия заниматься Гитлером как политическим мыслителем настолько глубоко, насколько этого требует объективный анализ. Но, кажется, это необходимо по двум противоположным причинам.

Во-первых, потому что до той поры, пока мы не отрефлексируем гитлеровскую политическую теорию, многие из ее положений будут продолжать свое существование – не только среди немцев и не только среди сознательных приверженцев Гитлера. Во-вторых, потому что до тех пор, пока мы четко не отделим ложное и ошибочное в его воззрениях от более или менее верного, это верное будет подвержено опасности табуизации лишь постольку, поскольку так считал и Гитлер. Но ведь и дважды два – четыре, хотя Гитлер, вне всякого сомнения, был с этим согласен.

Вторая опасность гораздо больше первой, поскольку исходные посылки гитлеровского политического мышления почти полностью неоригинальны. Оригинальными – и почти полностью ошибочными – были те выводы, которые он делал из этих посылок: подобным образом он во всех своих архитектурных эскизах исходит из общепризнанного классицистического колониального стиля, против которого ни у кого не может быть никаких возражений, но портит их гиперболизированными, нарочито шикарными пропорциями. Основные принципы, из которых исходил Гитлер, разделяло с ним большинство его современников; в основном это банальности вроде «дважды два – четыре».

Банальность, к примеру, то, что существуют разные народы и хотя после Гитлера слово это почти табуизировалось – разные расы. Точно так же общепринятым мнением во времена Гитлера (да и сейчас это довольно распространенная точка зрения) было то, что народ и государство должны по возможности совпадать, то есть государствам следует быть национальными. Что же касается представления о том, что жизнь государств немыслима без войн, то это утверждение сделалось сомнительным только после Гитлера, и до сих пор на вопрос, как полностью исключить войны из жизни государств, ответа не найдено. Это только пример и предостережение: не все, что говорил и думал Гитлер, следует априори отбрасывать на том основании, что, дескать, так думал и говорил Гитлер, и каждому, кто не отрицает реальность существования разных народов и рас, или заводит речь о национальном государстве, или принимает войну как неизбежность, следует затыкать рот смертоносным именем Гитлер. Из-за того, что Гитлер плохо умел считать, не стоит отменять числа.

Попытаемся дать краткий обзор гитлеровского историко-политического мировоззрения, теории гитлеризма. Она выглядит так.

Носителями истории являются только народы или расы – не классы, не религии, не, строго говоря, государства. История – это «борьба за жизнь народа». Или: «Все всемирно-исторические события суть проявления воли к самосохранению рас». Государство – «всего только средство для некоей цели, а цель эта – сохранение расового бытия человека». Или чуть более наступательно: «Целью государства являются сохранение и продвижение вперед общности физически и духовно подобных друг другу живых существ». «Внутренняя политика призвана собирать внутренние силы народа для его внешнеполитического самоутверждения».

Это внешнеполитическое самоутверждение состоит в борьбе: «Кто хочет жить, тот борется, а кто не желает бороться в этом мире вечного соревнования, тот не заслуживает жизни»; борьба между народами (или расами) естественным и совершенно нормальным образом происходит в виде войн. Правильно спланированные, «войны теряют характер единичных, более или менее ужасных потрясений и встраиваются в естественную, само собой разумеющуюся систему всестороннего, глубокого и непрерывного развития народа». «Политика – искусство борьбы за жизнь народа. Внешняя политика – искусство в наибольшей полноте обеспечивать народу необходимое жизненное пространство. Внутренняя политика – искусство поддерживать для этих задач необходимую силу народа, блюдя его численность и расовую полноценность». Короче говоря, политика – это война и подготовка к войне, чьей главной целью является жизненное пространство. Это относится ко всем народам и даже ко всем живым существам, поскольку «их воля к самосохранению и экспансии абсолютно не ограничена, ограничено только пространство, на котором развертывается процесс их жизни. В этом ограничении жизненного пространства и заключена необходимость борьбы за жизнь». Но в особенности все это касается немецкого народа, который вынужден «копить свои силы для наступления по той дороге, что выведет его из сегодняшнего стесненного жизненного пространства к новым землям». Главной целью этого народа должно стать «устранение несоответствия между численностью нашего народонаселения и размером нашей территории, которая должна рассматриваться и как источник пропитания, и как опорный пункт нашей силы». Это – первое.