Читать книгу "Почетный пленник - Владимир Привалов"

Он сам за долгие года мытарств быстро выучил имперский и забыл родное наречие. Он даже забыл, как зовется его народ. К чему ему это все?

Горцы держались особняком. Они смеялись и плевали вслед редким имперским чиновникам. Впрочем, не задевая их и не затевая драк. Когда изредка приезжал какой-либо важный имперский чиновник, горцев убирали с глаз долой, а рабов охраняли приехавшие с чиновником дорожники. Имперские дорожники были сущими волкодавами, и вот их, пожалуй, Клоп по-настоящему боялся. Наслушался об их проделках, чего уж там.

Горцы ели свою домашнюю еду. Когда надсмотрщики, гортанно переговариваясь, разламывали брынзу и нарезали маленькими изогнутыми ножичками холодное мясо, рвали на кусочки круглые лепешки – все рабы ненавидели их еще больше.

В Империи даже свободные – из тех, кто победнее – могли отведать мяса только по праздникам, а горцы уплетали его каждый день. Они были богачами – и сами не знали этого!

Иногда горцы кидали в сторону рабов кости. Когда начиналась свалка из-за объедков, надсмотрщики веселились. Они делали ставки, хлопая друг друга по плечам. И от этого Клоп ненавидел их еще больше.

И потому то, что предложил счетовод Арратой – ограбить и унизить горцев, – сразу понравилось Клопу. Пусть даже после этого им и не выбраться из этих проклятых гор, но после такого можно и помирать. Правда, помирать не хотелось. А Арратой уверял, что знает человека, который сделает все бумаги. С ними можно жить в Империи. Потому как бумаги сделают имя. От мысли, что у него будет имя, Клоп иногда спотыкался на ровном месте, получая новые удары.

Оставалось только выполнить все задуманное и добраться до Империи. Шанс был и его стоило хватать двумя руками. И впиться зубами, чтобы не упустить. Жизни у Колодца все одно не будет – иногда черное пятно земляного масла вспучивалось пузырями, и подземный газ травил всех, кто был поглубже, близко к горловине. Те, кто был наверху, успевали убежать.

Раб, чье время пришло, истощенный работой или болезнью, падал в Колодец и с головой окунался в черную вязкую жижу. Пока упавшего доставали, многие захлебывались. Их отвозили за бараки и сжигали.

Поговаривали, что иногда надсмотрщики сжигали еще живых рабов. Веселились.

Раб не имеет имущества, как объяснил ему Арратой.

«А что у тебя есть, Клоп?» – спросил он его. Клоп не понял тогда и пожал плечами – что может быть у раба? Даже носимая одежда принадлежала не ему, а Империи.

«А злость у тебя есть? – спросил его Арратой. – Ненависть?»

О, этого добра у Клопа было с избытком! Он так и сказал учетчику.

«Так ты подаришь им свою месть?»

Подарок? Подарок от того, у кого ничего нет?! Клоп хищно осклабился. Его подарок – его месть – горцы не забудут долго. Очень долго! И не только горцы-надсмотрщики! Сами горы содрогнутся от его мести!

Олтер

– У меня был долгий муторный разговор с Алиасом, парень. И совсем не осталось сил и терпения играть с тобой в гляделки, – сказал Остах.

Догнав нашу арбу, он пересел прямо ко мне и уселся у меня в ногах. Пустил умного коня идти рядом. Сидел Остах спиной к Барату, правившему мулом. Говорили мы на имперском, которого Барат не знал.

Остах быстро наклонился и подобрал кинжал, который торчал из-под моего лежака. Как мы и договорились, я снял его с ремня и вычистил.

Остах вытащил кинжал из ножен. Придирчиво осмотрел проделанную мной работу, зачем-то понюхал лезвие и кивнул. И бросил мне учебный нож взамен кинжала. Я поймал его двумя руками и, радуясь появившейся возможности спрятаться за работу, стал неловко цеплять нож к поясному ремню.

– Ты не так держал нож, парень, – наконец нарушил тишину Остах.

Я не сразу понял, о чем он.

– Я просил тебя показать, как ты будешь держать кинжал Барата. – Парень, услышав свое имя, обернулся. Остах ткнул его в спину, и тот понятливо уставился на дорогу впереди себя.

– Ты схватил нож вот так. – И он показал мне как.

«Обычный хват ножа», – подумал я.

– Когда я только-только начал учить тебя с братом, то первым делом я выбил из вас эту дурь.

– Какую? – вырвалось у меня.

– Такую, – кивнул он на зажатый в руке кинжал. – Хвататься за нож, как утопающий – пощади его Отец Глубин! – хватается за протянутое весло.

Кинжал вдруг ожил в его руке и запорхал между пальцами. Обнаженное лезвие то и дело пускало солнечные зайчики. Загипнотизированный этими росчерками, устав юлить и прятаться, я все рассказал ему. Как на духу. Будь что будет.

Рассказал все, сбиваясь и перескакивая с одного на другое. Не знаю, что в рассказе было от меня-взрослого, а что от меня-ребенка. Я был словно в бреду.

Повисло тяжелое нестерпимое молчание. Скрипели колеса арбы, мул хлестал себя хвостом, отгоняя гудящих слепней. Остах перекинул кинжал из одной руки в другую. Обратно. Еще раз.

– Тридцать шесть лет… – задумчиво произнес он. Перестал перекидывать кинжал, и его острый кончик уставился прямо на меня. – Ты знаешь, если бы я только ведал как, то вырезал бы тебя, чужак, из Оли.

Кончик кинжала слегка подрагивал в его руке.

– Я бы вырезал тебя, чужак. Кинул бы под копыта мула в дорожную пыль.

Мне стало страшно. Я понял, что решение Остах принимает прямо сейчас, в эти секунды. И если он примет не то решение, то жить мне осталось всего пару мгновений.

«Вырезать чужака из Оли…»

Очнувшись, Остах поспешно убрал кинжал.

– Прости, Оли.

Я почувствовал, что мои щеки, шея и ворот рубахи мокры от слез.

Остах начал массировать мои ноги, как я делал это недавно.

– Я видел, как ты это делал, – словно подслушав мои мысли, сказал дядька. – Это поможет?

– Не знаю, – признался я. – Не повредит точно.

Остах приблизился ко мне вплотную так, что я чувствовал его прерывистое дыхание.

– Ты должен был умереть, понимаешь, мой мальчик? – спросил он. Голос его прервался.

– О чем ты? – со страхом спросил я. А ну опять за кинжал возьмется?

Но кинжал продолжал покоиться в ножнах.

– Я успел перекинуться парой слов с твоим братом. Посмотрел на то место… Ну, где ты сорвался. Облазил там все. Это было высоко, Ули. Очень высоко. А падал ты спиной вниз. После такого не выживают.

Меня начала бить дрожь.

– Я поклоняюсь своим богам, Ули. Но Матерь Предков спасла тебя в тот день. Она подставила тебе этого Антона, и вы оба выжили. Я не могу понять как. Но у богов свои правила, парень. Вы оба должны были погибнуть, ты – у себя, а Оли – здесь.

– Тайна должна остаться с нами, – продолжил Остах. – Рокон и Гимтар не смогут принять такое. Они решат, что хитрая Йотль завладела тобой. Их рука не дрогнет. И потому запечатай свои уста, парень.