Читать книгу "Демон - Мария Эльнорд"

– Вроде уснул, – говорю я подруге, выходя из комнаты.

– Что за хрень с ним произошла? Он что-то сказал тебе?

Я качаю головой и беру в руки жестяную баночку. Джулия смотрит на меня с неподдельным интересом.

– Эми, только не говори, что это…

– Письма моей матери, которые украли. Он их вернул.

Открываю крышку и вижу пожелтевшую бумагу. Беру в руки письма: они в том же виде, в каком я видела их в последний раз. Неужели он все это время искал их? Та вещь, которую ставил на ставку Рик, – жестяная банка с многолетней пожелтевшей бумагой? Поверить не могу, что Адам вернул мне письма, ведь я даже не говорила, что тогда пропало в доме. Значит, Кинг все-таки что-то знает о моей матери.

Я вспоминаю, с каким лицом он пытался убедить меня, врал насчет нее. Вспоминаю его загадочный вопрос.

«Ты веришь мне, Эми?»

Каждое его слово постепенно обретает смысл. Адам, ничего не говоря, делает так, как нужно, но его методы, несомненно, отпугивают любого.

– Я, наверное, пойду. – Голос Джулии возвращает меня к реальности. – Вам о многом предстоит поговорить.

– Перестань, оставайся здесь. – Мне неудобно, что Джули чувствует себя лишней.

– Эми, я две недели пыталась вытащить из твоей головы этого парня. – Она указывает пальцем на второй этаж. – Но, видимо, он слишком глубоко засел в твоем сердце. И, судя по тому, что он в таком состоянии пришел именно к тебе, ты тоже нужна ему.

Я все равно собираюсь переубедить подругу, но она стоит на своем:

– Меня уже ждет такси.

Когда она успела?

Девушка берет сумку и обнимает меня.

– Завтра увидимся, и ты мне все расскажешь.

Коротко киваю и крепко обнимаю ее в ответ.

Мы прощаемся, и я остаюсь наедине с Адамом. Демон мирно спит на моей кровати. Подхожу к нему и ложусь рядом. На красивом лице множество ссадин и синяков, его ресницы трепещут: кажется, ему снится плохой сон. Я аккуратно касаюсь его щеки, и Адам открывает глаза. Темный омут затягивает меня, и мое сердце начинает колотиться с бешеной силой.

Ресницы опускаются, и Кинг погружается в сон, а я лежу с ним рядом почти всю ночь и слушаю его глубокое дыхание.

Глава 28

Письма

Сквозь ресницы вижу проблески света и щурюсь. Перед глазами что-то мелькает и щекочет теплом, но мне так лень просыпаться. Впервые за долгое время меня не мучили кошмары. Я чувствую легкость и безмятежность, хочется продлить этот момент, пока сон окончательно не исчез.

Переворачиваюсь на другой бок, чтобы снова погрузиться в сладостный мир Морфея.

– Черт! – шепчет кто-то.

Слышится возня, больше похожая на борьбу. Меня укрывают одеялом, пропитанным сладким перцовым ароматом, шум прекращается, и я ощущаю на себе взгляд. На лице появляется улыбка, а сердце радостно трепещет, когда он обнимает меня. Демон прижимает меня к себе, и я чувствую всем телом его тепло и слышу дыхание. Это один из лучших снов в моей жизни.

– Адам, – шепчу я, надеясь, что это реальность.

– Я здесь, – тихо отвечает Кинг.

Мои пальцы касаются его руки, и я нащупываю на костяшках раны, затянувшиеся корочкой. Адам зарывается лицом в мои волосы и крепко обнимает. Рядом с ним становится спокойнее, и мне кажется, что теперь все будет хорошо. То, что я чувствую к Демону, гораздо больше влюбленности. У меня перехватывает дыхание, и я вновь ощущаю себя маленькой девочкой.

Адам отстраняется: наверное, хочет встать, и я собираюсь помочь ему, но он отмахивается и медленно поднимается сам.

– Я в душ, – тихо говорит парень, выходя из комнаты.

Это самое странное, но такое уютное утро в этом городе. Еще никогда я не чувствовала столько нежности от Адама. Зверь спрятал когти, и наконец успокоился. Но надолго ли?

Я спускаюсь на кухню и готовлю омлет с ветчиной, убираю со стола бьющиеся предметы и на всякий случай прячу ножи, уже подумывая завести пластиковую посуду. На лице появляется улыбка, когда мой взгляд падает на потрепанный цветок. Кажется, все это было вчера. Две мучительные недели моментально забываются, уходят в небытие, когда я вижу искреннюю улыбку, которую довелось увидеть не каждому человеку.

Кинг выглядит намного бодрее, хоть глаза у него до сих пор уставшие, будто он не спал все те дни, что мы не виделись. Он молча садится за стол и наблюдает за тем, как я аккуратно перекладываю омлет со сковородки в тарелку.

– Как ты себя чувствуешь?

Демон улыбается подбитыми губами и тихо отвечает:

– Жить буду.

Я сажусь напротив. Мой взгляд падает на жестяную коробочку на тумбочке, и я понимаю, что есть что-то важное в этих письмах, раз Адам так усердно пытался их вернуть. Кому-то захотелось узнать о давней любви моей мамы, и, кто бы это ни был, он представляет опасность.

Я должна узнать все, что знает Адам.

– Спасибо, – говорю я, – за то, что вернул письма.

– Эми, я не должен был так поступать на гонках. Прости, что обидел тебя.

Сам Адам Кинг, Демон города, просит у меня прощение. Казалось бы, всего шесть букв, слово, которое я слышала от многих, такое обыденное и простое. Но из его уст оно звучит по-особенному.

Адам никогда ни перед кем не извинялся.

– Ты согласился на ставку, зная, что эти письма у него?

Кинг кивает.

– Это Рик залез в твой дом, но действовал он по поручению другого человека.

Его взгляд становится задумчивым, и парень стискивает кулаки.

– Адам, расскажи мне все, пожалуйста.

– Ты должна уехать, Эми.

– Нет, я никуда не уеду, пока не узнаю, что случилось с моей мамой.

Он глубоко вздыхает, встает из-за стола и поднимается наверх.

Что, черт возьми, происходит? Как моя мама связана с Адамом? И почему в историю восемнадцатилетней давности втянуто столько людей?

Вопросы потоком наполняют мой разум. Кажется, сейчас у меня лопнет голова. Мы жили простой жизнью: мама работала медсестрой, а я училась в школе. И не было ничего необычного! Все как у всех. Работа – дом, учеба – дом. Мама всегда говорила о своих детстве и юности с улыбкой, но никогда не разглашала причину переезда в Лос-Анджелес. Признавалась только, что ей захотелось перемен. Когда мы приезжали к бабушке, та всегда предлагала переехать обратно, но мама наотрез отказывалась.

Адам спускается со своей кожаной курткой, достает из кармана письма и передает их мне. Я открываю первый конверт, и у меня отпадает челюсть, когда я вижу знакомый почерк.

Дорогой Джон.

Ты всегда читал меня как раскрытую книгу.