Читать книгу "Логово змея - Борис Руденко"

– Константин Васильевич, – кашлянув, начал Алямов, – мы пришли, чтобы спросить вас кое о чем. И, возможно, помочь.

– Помочь? – кажется, Равикович удивился.

– Возможно, – повторил Алямов с легким нажимом. – Это зависит от того, как сложится наш разговор. Но у нас такое впечатление, что наша помощь может оказаться нелишней.

– Почему вы так думаете? Мне никакая помощь не нужна… – промямлил Равикович совершенно неубедительно, а потом вдруг ляпнул совсем невпопад: – Наверное, вы меня с кем-то спутали.

– Может, и спутали, – пожал плечами Линник. – Если вы не Равикович Константин Васильевич.

– Равикович я! Равикович!

– Вот видите.

– Ну и что? – сказал он нервно. – Все равно я не могу понять, в чем дело. Что вам от меня нужно?

– Практически ничего, – вновь вступил в беседу Алямов. – Вопрос у нас очень простой: чего вы связались с бандюками-то? Что вам, жизнь спокойная надоела?

– Я не понимаю! О чем вы говорите вообще?

– Пару дней назад к вам приходили два активных члена опэгэ. Знаете, что такое опэгэ? Организованная преступная группировка. Только не говорите, пожалуйста, что этого не было. Я могу вам и фамилии их назвать, если хотите.

– Зачем мне фамилии? Я не знаю никаких фамилий, – бормотал Равикович.

– Понимаю, – кивнул Алямов. – Они вам визитных карточек не оставили.

– Константин Васильевич, – ласково сказал Линник, – дело-то серьезное, вы и сами знаете. Нас-то вы не бойтесь, не нас надо бояться. Скажите спасибо, что мы вовремя пришли. Учтите: пришли сами, не вызывали вас никуда. А если бы не пришли? Вы сами прикидывали хоть на минуту, чем все может закончиться? Пытались оценить перспективу?

Все это был чистый брех и трепотня, Линник просто напускал туману, бил «по площадям», и если бы Равикович уперся, не оставалось бы ничего иного, как повернуться и уйти несолоно хлебавши, однако, как ни странно, этот посланный в молоко залп, достиг цели. Равикович нервно сглатывал слюну и думал. Если привести поток размышлений Кости в относительный порядок, то думал он примерно так:

«Если я расскажу сейчас все и бандиты об этом узнают, то меня, скорее всего, искалечат. Или даже убьют. С другой стороны, ментам уже и так известно, что ко мне приходили бандиты. И если что-то случится с Глебом, неизвестно каким концом это треснет по моей спине. Или голове. А что, собственно, такого в том, что я сообщу об элементарной просьбе: послать сообщение на пейджер, когда объявится Глеб. Если он вообще объявится… Правда, услуга эта оплачена вперед, стодолларовая бумажка лежит в домашнем тайничке, возвращать ее не хочется. Да и невозможно (Господи, во что же это я влез!)…

Но если я расскажу все ментам, так, без всякого протокола, просто на словах (про доллары, кстати, говорить необязательно), то, может быть, они действительно сделают что-то такое… Да что они могут сделать?.. Но промолчать все равно нельзя. Тогда я становлюсь сообщником. В чем? Да какая разница! В конце концов, ментам вовсе не обязательно передавать бандитам содержание сегодняшней беседы…»

В каждом звене его рассуждений конечно же были серьезные изъяны, но в целом все выглядело вполне логично. Поэтому Равикович глубоко вздохнул и принялся рассказывать.

Через полчаса Алямов и Линник уже знали, что один из участников пропавшей экспедиции – Глеб Карзанов – вовсе не пропал и звонил несколько дней назад в свой институт из какой-то немыслимой глуши. Узнали они также, что разрабатываемый по агентурному делу «Партнер» Владимир Ларионов неведомо как узнал о звонке и почему-то чрезвычайно им заинтересовался. Настолько, что прислал двух своих «одноклеточных» выколачивать из Равиковича информацию.

– Это они вас обучали правилам хорошего тона? – спросил вдруг Линник.

– Не понял? – удивился Равикович.

– Ну насчет «садитесь» и «присаживайтесь»?

– А кто же еще? – Равикович грустно вздохнул. – Мне ведь тоже еще, знаете ли, в тюрьме не приходилось…

Самым интересным для Алямова в этой истории был тот факт, что Ларионов узнал о звонке. Выходит, стремился узнать, выходит Глеб Карзанов был ему зачем-то очень сильно нужен. Значит, надо было непременно встретиться с Карзановым прежде, чем это удастся сделать Ларику…

* * *

Мощный, длинный гул, многократно отраженный стенами, ударил по ушам. Земля под ногами ощутимо вздрогнула, порыв горячего ветра пронесся по тоннелю, едва не погасив пламя факела.

– Они взорвали вход, – с ужасом сказал Глеб. – Анна! Они нас завалили!

– Это значит, что они остались там, – в голосе ее звучало совершенно неуместное облегчение. – Теперь за нами никто не будет гнаться.

– Как мы выберемся отсюда?

– Мы выберемся, – убежденно сказала она. – Только нужно постараться идти быстро, пока у нас не кончился огонь.

Они двигались все тем же порядком: Анна с факелом впереди, Глеб с запасными пятью, которые они забрали в естественной выемке стены тоннеля у самого входа – следом. Факелы были сработаны людьми, понимающими в том толк. Основа факела – оструганная сосновая палка была обмотана пропитанной смолой тряпкой. Факел горел не слишком ярко, но ровно и экономно, будто свеча. Глеб шагал за Анной, стараясь не задумываться о том, что будет, когда их огневые запасы подойдут к концу.

Подземный ход шел все так же наклонно, изредка изгибаясь то вправо, то влево, несколько раз им встречались боковые ответвления, иногда ход раздваивался, но Анна уверенно шагала впереди, ни разу не задумавшись о выборе направления, словно путь был известен ей не хуже самых ближних окрестностей села Тангуш. В колеблющемся свете факела Глеб видел, что этой дорогой до них проходили многие. Низкий потолок тоннеля хранил следы копоти, в некоторых местах он успевал различить на стенах какие-то знаки. Может быть, ими руководствовалась Анна, выбирая дорогу? Они шли, не снижая темпа, и лишь один раз Анна замедлила шаг, вслушиваясь в тишину подземелья, казавшуюся Глебу абсолютной.

Потолок тоннеля постепенно начал уходить вверх. Глеб невольно задрал голову и не успел вовремя среагировать, когда Анна вдруг резко остановилась. Он ткнулся ей в спину, едва не рассыпав запасные факелы.

– Сейчас мы огонь погасим, Глебушка, – сказала Анна отчего-то шепотом, так что Глеб ее едва расслышал. – Тут придется немножко без огня пройти.

– Почему? – спросил он в полный голос и почувствовал на губах ее жесткую ладонь.

– Тихонько говори, Глебушка, – зашептала она. – Тут громко говорить не нужно. Спичек у нас много?

– Полный коробок, – шепнул тот в ответ.

– Ну и хорошо…

Анна положила факел на пол и аккуратно затоптала пламя. В этот последний светлый миг Глеб успел заметить, что их тоннель в десятке шагов впереди совершал резкий поворот влево. В ладонь Глеба легла рука Анны, губы ее приблизились к самому уху.