Читать книгу "Кладбище джиннов - Василий Головачев"

Они медленно вплыли в открывшийся взору огромный отсек, выключили фонари. Серо-зеленые стены отсека, ребристые, в рытвинах и ямках, светились изнутри, и в зале было почти светло. Пол помещения больше напоминал гигантское корыто и стиральную доску одновременно, хотя ребра «доски» не были ровными, а их волнистый рисунок чем-то походил на грудную клетку великана. «Корыто» занимало почти всю площадь пола, лишь у стен отсека оставалась двухметровая полоса, обегающая весь зал по периметру.

Потолок помещения буквально протек серо-зелеными и желто-синими сосульками, похожими на сталактиты. Их концы тоже светились, будто внутри горели неяркие лампочки.

Но взоры людей приковали не они, а некие объекты на дне «корыта», вызывающие странное отторжение, неприятие, дискомфорт и стеснение, вплоть до слабого протеста желудка.

Селим, за ним Артем и последняя Зари-ма — подлетели ближе и зависли в центре зала, разглядывая объекты.

Один напоминал одновременно сложную конструкцию из льда и снега и скелет гигантской многоножки с остатками панциря. Кроме того, на нем сохранились самые настоящие перистые крылья, отсвечивающие перламутром. Одно из них распласталось на всю длину — около четырех метров, другое было отрублено и лежало рядом. Не оставалось сомнений, что на дне «корыта» действительно располагался скелет гиперптерида.

А вот объект напротив имел асимметричную форму — нечто вроде конвульсивно изогнувшейся грубой человеческой руки с рядами ребер и острым гребнем сверху, накрытой жестким с виду каменным панцирем в дырах и трещинах. «Рука» — пятипалая гофрированная трубка метровой толщины — почти касалась крыла гиперптерида, словно пытаясь достать его последним усилием.

— Иксоид! — прошептал Артем. — Это же иксоид! Они сражались и убили друг друга!

Зари-ма подлетела к нему ближе, вцепилась в руку.

— Страх! Агори полико ньяма утуу! Ужасный!..

Артем опомнился, погладил ее по локтю.

— Они давно мертвы. А эта находка подтверждает гипотезу ученых, что иксоиды были гигантскими моллюсками. Интересно, как они передвигались? Неужели ползали?

— По-моему, они вырастили себе особые механизмы для передвижения. Видишь, из-под него высовываются какие-то рычаги? Один, два… пять… восемь. Это самые настоящие лапы.

— Возможно, они жили в симбиозе с какими-нибудь пауками, используя их в качестве «лошадей»?

— Гадать можно долго и оставаться далеко в стороне от истины. Чего я не понимаю, так это почему этих драчунов не похоронили.

— Может, у негуман нет такого обычая?

— Не бросают же они умерших и погибших на месте смерти. Здесь что-то другое. Иксоиды спешили, покидая корабль, и не успели забрать труп собрата. Ладно, об этом будем размышлять на досуге, когда появится свободное время. Уходим отсюда.

Зари-ма с готовностью понеслась к выходу и вздохнула с облегчением только в соседнем отсеке со множеством закрытых люков, а точнее — мембран, закрывающих входы в другие отсеки.

— Теперь лететь вниз. Я чувствовать глубокий черный пустота и холод. Жуть!

— Нижний трюм, — нахмурился фон Хорст. — Это скорее всего консерватор Демона. Нам бы в первую очередь отыскать программатор.

— Что?

— Так называемую «корону управления» роботом. Где она может располагаться?

Артем подумал.

— В том же отсеке, где спит и сам Демон.

Селим поколебался немного, размышляя, потом махнул рукой.

— Проверим. Все равно там тоже придется устанавливать «нульхлоп». Вперед, следопыты.

И отряд начал спускаться вниз по коридорам-артериям, ведущим в нижние трюмы мертвого корабля.

Не будите лихо, пока спит тихо

Прошло еще несколько часов, прежде чем они разобрались в ориентации коридоров-артерий негуманского космического монстра. Один коридор спиралью обвивал корпус корабля под внешней обшивкой, остальные веером расходились от двух центральных отсеков, нередко пересекаясь между собой.

Селим надеялся, что один из этих отсеков и представляет собой центр управления махиной, но первый же из них, к которому они в конце концов вышли, оказался главным трюмом корабля, в котором и находился кокон с законсервированным — но не мертвым! — роботом-Демоном. Разведчики поняли это сразу, как только проникли в трюм с помощью испытанного метода — пробив его стену залпом из «глюков».

Трюм немного напоминал отсек, в котором хранились останки погибших гиперптерида и иксоида, но был в три-четыре раза больше. Длина зала достигала четырехсот метров, ширина — двухсот, и высота — около ста пятидесяти. В нем свободно можно было разместить весь спасательный флот такой планеты, как земная Луна.

Стены трюма ничем не отличались от стен других отсеков и тоннелей — ребристые, крупночешуйчатые, красновато-бурые, с фиолетовым и синим отливом, а потолок представлял собой соты с ячейками в двадцать метров глубиной. Ячейки были шестигранные, но без острых углов, каждая их сторона представляла собой отрезок эллипса, плавно переходящий в другой. А на гофрированно-ребристом полу располагались странной формы перепончатые сморщенные вздутия лилового, с оттенками красного и желтого цветов, высотой в двадцать-тридцать метров. Чем-то они напоминали опавшие коровьи соски, дряблые, вызывающие неприятное впечатление живых опухолей. Но самое главное — одна «опухоль» светилась — по ней медленно ползли световые ручейки и пятна, а над ней возвышалось гигантское ажурное синеватое яйцо высотой в сто метров, сквозь неровные дыры которого виднелось нечто непрерывно текущее, пульсирующее, вспыхивающее искрами, похожее на клуб тумана и одновременно на каплю жидкости неопределенного серо-серебристого цвета. И эта «капля» внимательно рассматривала взломщиков трюма, в свою очередь разглядывающих ее с восторгом и ужасом. Всем было понятно без слов, что это и есть самый настоящий «спящий робот-джинн», миллион лет ожидавший освобождения.

Иногда пульсация туманной субстанции под оболочкой яйца усиливалась, внутри ее мелькали зарницы, на пол начинали стекать рои искр, и тогда очертания трюма искажались, начинали струиться, будто видимые сквозь марево раскаленного воздуха, но потом Демон прекращал «ворочаться и шевелиться» во сне, и пространство вокруг переставало корчиться и вздрагивать, успокаивалось до следующей судороги.

— Боже мой! — выдохнул завороженный зрелищем Артем. — Так это все-таки правда! Один робот все-таки остался!..

— Воин Ада, — хмыкнул Селим. — Носитель зла, так сказать. Как ты думаешь, боевой робот негуман способен творить добро или нет?

— Не знаю, не думал. Наверное, все зависит от вложенной в него программы.

— Логично, хотя и спорно. На мой взгляд, боевой робот должен только разрушать созданное противником его хозяина, а не строить и творить. А ты бы не хотел покомандовать Демоном? Стать Повелителем Мира, его законодателем и властелином?