Читать книгу "Владимир Набоков. Русские романы - Нора Букс"

Произведение начинается в момент рождения движения – отъезда героя в столицу, в момент качественного скачка: «Огромная черная стрела часов, застывшая перед своим ежеминутным жестом, сейчас вот дрогнет, и от ее тугого толчка тронется весь мир…» Примечательно, что возникающему движению придается вращательный танцевальный характер: «…люди, люди, люди на потянувшейся платформе, переставляя ноги и все же не подвигаясь, шагая вперед и все же пятясь, – как мучительный сон, в котором есть и усилие неимоверное, и тошнота, и ватная слабость в икрах, и легкое головокружение, пройдут, отхлынут, уже замирая, уже почти падая навзничь…»

От первых и до последних страниц кружение разворачивается все шире, все быстрее, вовлекая практически всех героев. Сцены построены хореографически и исполняются парой или несколькими парами одновременно. Танцем является «фантастический урок» торговли, который дает ночью Драйер своему племяннику. Он вводит его в огромный пустой магазин, как в танцевальный многолюдный зал: «Драйер взял его под руку и молча подвел к одной из пяти, в ряд сиявших, витрин. В ней, как в оранжерее, жарко цвели галстуки, то красками переговариваясь с плоскими шелковыми носками, то млея на сизых и кремовых прямоугольниках сложенных рубашек… Но Драйер не дал Францу засмотреться; он быстро провел его мимо остальных четырех витрин: чередой мелькнули: оргия блестящей обуви, фата-моргана пиджаков и пальто, легкий полет шляп, перчаток, тросточек…»

Танец – прогулка Франца по ночным улицам столицы. От нее у героя, как от вальсового кружения, возникает ощущение «головокружительной, геометрической разноцветности». Его партнершами в этом своеобразном танце становятся уличные женщины: «…на каждом углу, как знак небывалого счастья, стояла светлоногая женщина, – но времени не было заглянуть ей в лицо, уже звала вдали другая, за нею – третья…»

Вернувшись домой, Франц чувствует себя как после танцевального вечера: «Он провел ладонями по своим теплым мохнатым ногам, вытянулся со странным ощущением кружения и легкости». По схеме танца разрабатываются варианты намечаемого убийства Драйера, игра в теннис, демонстрация манекенов.

В кружении вальса участвуют животные: «Том и такса, оба желавшие друг дружку понюхать под хвост, довольно долго вращались на одном месте»; насекомые: «…стекляшками кружились мухи, садясь все на то же место»; деньги: «…деньги, находящиеся в постоянном плодотворном вращении, движутся по инерции и движутся быстро…»; гости в доме Драйера превращаются в «одно слитное веселое существо… кружащееся вокруг самого себя»; кружатся предметы: «Белоснежный стол на оси хрустальной вазы описал медленный круг», «багровая фабрика закружилась и отошла»; в автобусе «кружащаяся лесенка». Вальсовая структура своеобразно реализуется Набоковым в буквальном прочтении фразеологизмов. Например, «круглые сутки», «круговорот дел», «оборотни случая».

Общее кружение, в котором участвуют в романе персонажи и предметы, прочитывается как аллюзия на стихотворение В. Бенедиктова «Вальс».

Все блестит: цветы, кенкеты,И алмаз, и бирюза,Ленты, звезды, эполеты,Серьги, перстни и браслеты,Кудри, фразы и глаза.Все в движенье: воздух, люди.Блонды, локоны, и груди,И достойные венцаНожки с тайным их обетом,И страстями, и корсетомИзнуренные сердца.

Всеохватывающий танец превращает пространство романа в огромный курзал, традиционно декорированный зеркалами. Впечатление от интерьера регистрируется в ощущениях героев, в часто испытываемом чувстве «головокружительной зеркальности». Герои непрерывно смотрятся в зеркала, отражаются в них, в зеркалах продолжается их движение. «Драйер решил подождать Марту. В зеркале отражалась его широкая спина… Он быстро обернулся, будто почувствовал, что кто-то смотрит на него, отодвинулся, и в зеркале остался только ярко-белый угол накрытого стола…» Марта: «В зеркале отразилось ее зеленое платье, нежная шея… Она даже не почувствовала, что зеркало на нее глядит…» Франц «познал одуряющий паркетный разлив огромных зал… Он увидел себя и Марту в пресыщенных зеркалах». Роль зеркал исполняют разные отражающие поверхности: Драйер «щурился от неожиданных белых молний, которые отскакивали от передних стекол проезжающих автомобилей», «…но что поделаешь, когда недавняя жизнь человека еще отражена на всяких предметах, на всяких лицах…»

В этом сказывается пародийная установка на игру зеркальных отражений в «Петербурге» Андрея Белого, при помощи которой создается мистическое апокалиптическое пространство.

Так же как и вальс, роман «Король, дама, валет» представляет законченный экстатический период. Он начинается с рождения движения (см. приведенную выше цитату), т. е. качественного скачка, и завершается другим – переходом движения в звук.

В финале Франц, измученный страхом, что Марта выживет, возвращается в гостиницу у моря и узнает о ее смерти. Он идет в свой номер: «Приложив ладонь ко рту, чтобы как-нибудь удержать смех, душивший его… Смех наконец вырвался. Он рванул дверь своей комнаты. Барышне в соседнем номере показалось спросонья, что рядом, за стеной, смеются и говорят, все сразу, несколько подвыпивших людей».

Exstasis (переход из одного состояния в другое), как организующая фигура вальсового движения, разрабатывается Набоковым на разных уровнях текста. Можно выделить три основные функции «перехода» в романе.

Первая – exstasis как самостоятельная ситуация. Так, «Драйер нашел фиолетовую ленточку в книге, заложил страницу и, выждав секунды две, как будто не мог сразу перейти из одного мира в другой…» Франц переходит из вагона третьего класса в вагон второго: «Так в мистерии, по длинной сцене, разделенной на три части, восковой актер переходит из пасти дьявола в ликующий парадиз». Переход из провинциального мира в столичный, который осознается героем как сон: «Франц в то утро… не проснулся действительно, а только перешел в новую полосу сна».

Вторая функция – реализация качественного изменения: например, превращение случайно купленного портрета в фамильный портрет, живого Франца – в автомат, манекенов – в живых людей, спящего Франца – в мертвеца, подвижного Драйера – в труп.

Третья функция – переход от одной точки зрения к другой. В их постоянной смене художественно воплощается ритмизированная очередность, с которой перед наблюдающим вальс (в данном случае читателем) возникают лица танцующих. Приведу несколько примеров. Франц во сне видит «Марту, сидевшую на краю постели. Он быстро подошел… и уже почти прикоснулся к ней, но вдруг не сдержал вскипевшего блаженства.

Марта вздохнула и открыла глаза. Ей показалось, что ее разбудил близкий шум. Действительно, на соседней постели особенно развязно храпел ее муж».

Еще пример. Марта показывает Францу полученную от мужа фотографию: «На снимке улыбался Драйер, в лыжном костюме, с палками в руках, и лыжи лежали параллельно, и кругом был яркий снег, и на снегу – тень фотографа.

Когда фотограф – свой брат лыжник щелкнул и разогнулся, Драйер, продолжая сиять, двинул вперед левую лыжу… лыжа скользнула дальше, чем он предполагал, и, взмахнув палками, он довольно грузно повалился на спину».