Читать книгу "Без своего мнения - Франклин Фоер"

Высшее руководство Associated Press тайно способствовало переговорам достойных представителей обеих сторон и таким образом помогало им достичь взаимовыгодного соглашения – по крайней мере, так эта сделка описывалась в дальнейшем. При последующем рассмотрении ее нельзя было назвать иначе как чудовищной. Хейс победил только после того, как его партия согласилась убрать федеральные войска с Юга. Фактически, Хейс похоронил мечту о возрождении Юга в духе расового равноправия – слишком дорогая плата за то, чтобы увидеть человека AP в Белом Доме.

Страх повторения подобных махинаций может выглядеть как паранойя, хотя сто с лишним лет назад, когда политика преимущественно вершилась путем закулисного сговора, проделать такой трюк было куда легче. Тем не менее даже сегодня из этой истории можно извлечь актуальные уроки. У хозяев могущественных компаний всегда есть свои интересы и собственная повестка дня. Если им представляются средства продвигать и защищать свои интересы и убеждения, то воздержаться от такой возможности может заставить лишь воля, далеко не всегда присущая человеческой природе. Искушение еще сильнее, когда технология позволяет скрытно вмешиваться в политический процесс. Глупо верить, что этого никогда не случится в стране, где подобное уже происходило.

Мой первый опыт соприкосновения с монополией (надо сказать, обошедшийся без больших последствий) относится к неудачному периоду в моей карьере, когда я служил редактором New Republic. На протяжении ста лет в журнале не было главного исполнительного директора. У нас была череда владельцев, опиравшаяся на две идеи: миссия перед обществом и личное тщеславия. (Единственный раз мы закончили год с прибылью, тут же отпраздновали это событие вечеринкой с пиццей и немедленно отправили баланс обратно в минус). Но Крис Хьюз, владелец журнала и мой босс, хотел прибыли. Он с готовностью признавал, что для этого нужно разбираться в бизнесе лучше, чем он или любой другой человек, которого можно нанять без того, чтобы предлагать соблазнительно высокую должность.

Проблема с главным исполнительным директором заключается в том, что в названии его должности присутствует словечко «главный», и это дает ему в глазах окружающих власть уволить редактора. Такое изменение в порядке подчиненности мне не понравилось. (До прихода главного исполнительного директора я подчинялся непосредственно Крису). За две недели, прошедшие с момента его вступления в должность, новый директор так и не встретился со мной, что показалось мне дурным знаком. Впрочем, были и смягчающие обстоятельства. Я работал в Вашингтоне, где располагалась собственно редакция, а директор – в Нью-Йорке, где у нас были размещены все остальные отделы. Я возлагал на этот факт определенные надежды и не оставлял мысли сохранить место при новом режиме.

После встречи с директором я уже не был в этом уверен. Его звали Ги Видра, он успел поработать в многочисленных технологических стартапах и выглядел соответствующе: с обязательным Fitbit[64] на запястье, в прямоугольных очках и с аккуратно подстриженной бородкой. Его последним местом работы перед нами была компания Yahoo! Едва войдя в его кабинет, я почувствовал себя на другой планете.

Я рассчитывал на обычный разговор с целью поближе познакомиться с будущим коллегой, и поэтому опустился в низкое кожаное кресло, слегка наклонившись к собеседнику, чтобы невербально выразить внимание и дружелюбие. Моей задачей было очаровать его и убедить в наличии у меня коммерческой жилки. Но прежде чем я успел сказать хоть слово, он встал из-за письменного стола, изготовленного из древесины грецкого ореха и стали, схватил маркер и направился к доске, висевшей на стене в его офисе. «Вот что я думаю», – начал он, рисуя план реформы организационной структуры журнала. На моих глазах быстро возникла не поддающаяся пониманию путаница стрелочек и кружков. Но по мере того, как он говорил, я уловил основную мысль. Видра привлекала мысль о преобразовании New Republic в технологическую компанию с мышлением стартапа. Для этого нужно было полностью поменять нашу миссию и характер.

В офисе я пользовался репутацией традиционалиста и любителя старины. Я с удовольствием рассказывал, как отец сделал из меня читателя New Republic, подсовывая прочитанные им номера под дверь моей спальни. Только что я закончил редактирование антологии важнейших публикаций столетия. Эта репутация усилила впечатление, которое я боялся произвести: Видра решил, что я не способен осознать необходимость делать деньги. Я ни в коем случае не стремился подкрепить это впечатление. Но в ближайшем номере было пустое пространство, и я быстро написал материал об Amazon.

Дело было осенью 2014 года. Переговоры между Amazon и издательским гигантом Hachette затягивались. В первые месяцы противостояния я не слишком интересовался ими: для меня это была борьба монополии и олигополии. Ни одна из сторон не вызывала у меня особого сочувствия. Но постепенно битва переместилась к моему порогу, ее стало трудно не замечать. Я наблюдал, как Amazon применяет санкции к писателям, сотрудничающим с Hachette, чтобы сделать издательство сговорчивее. Книги, плод многолетнего напряженного труда, искусственно придерживались, не достигали покупателя. Amazon использовала имеющиеся в ее распоряжении средства, чтобы задержать их доставку, предлагала покупателям старые книги на сходные темы, прибегала ко множеству других приемов. В силу неразвитости моральных качеств и воображения писатели реагируют на несправедливость, только если могут представить ее случающейся с ними самими. Но я публиковался в Hachette, и поэтому мне было несложно ощутить сочувствие, а вслед за ним и солидарность с писателями, которых Amazon лишила продаж.

Заголовок моего материала был зубастым. Обложка журнала гласила «Amazon нужно остановить». Речь в нем шла о том, что государство должно принять жесткие меры к Amazon за нарушение антимонопольных законов. Текст нашел свою аудиторию, но довольно скоро перестал занимать в моих мыслях сколько-нибудь значимое место. Другие вещи со всей очевидностью требовали внимания. Моя внутриофисная кампания за собственное выживание проваливалась. Как-то во второй половине дня я сидел за своим компьютером и получил по электронной почте письма от репортеров шести разных изданий, желавших получить подтверждение слухам о моем скором увольнении: «Я понимаю, что это не самый удобный вопрос, но тем не менее…»

Именно в этот самый подходящий момент Amazon решила наказать New Republic. Наш отдел рекламы получил уведомление, что Amazon прекращает использовать нас для продвижения своего нового политического шоу, Alpha House. Содержание письма не оставляло места для двоякого толкования: «В свете недавней статьи об Amazon наша компания приняла решение прекратить рекламную кампанию Alpha House, реализуемую через New Republic. Пожалуйста, подтвердите получение этого письма и прекращение рекламной кампании». Подписано: «Команда Amazon».

Спросив Криса Хьюза, стоит ли мне побороться с Amazon из-за последних событий, я получил в ответ краткую рекомендацию сидеть тихо. К несчастью, я уже отправил извещение Amazon другу, который, в свою очередь, поддался эмоциям и без разрешения переслал его в New York Times. Прежде чем я успел замести конфликт обратно под ковер, Крису позвонил репортер с просьбой о комментарии. В то время как мой босс пребывал в ярости из-за моего непослушания, я летел через весь континент рейсом из Сан-Франциско с удивительно медленным Wi-Fi в самолете. Я послал по электронной почте письмо другу, отчаянно требуя прекратить распространение сюжета. Я уже чувствовал свист топора, опускающегося на мою шею.