Читать книгу "Месяц надежды - Александр Бушковский"

– Только вот что, Оля. Это с ночевкой запланировано.

– Что, палатку берете? Тогда это будет вообще романтика.

– Да нет, – осторожно сказал он. – На тридцатом километре Новосибирского тракта, если свернуть направо, есть гостиничка, маленькая, на пять номеров, но уютная. – Алексей помедлил. – Оля, расклад такой, что нам с тобой в одном номере ночевать придется. Кроватей там две, так что в смысле комфорта все нормально. А в других отношениях я тебе полную безопасность гарантирую. Слово пограничника. Я бы себе отдельный номер заказал, деньги не космические, но у них только три были свободны. Мы туда всегда с ночевкой ездили. Раньше трех часов выбраться не получится, а посидеть хорошо допоздна и потом тащиться назад в Шантарск тридцать верст – некомфортно как-то. Гораздо приятнее будет утром позавтракать, кофейку попить, еще по стопочке принять и ехать в город светлым днем. Такой вот расклад получается. Мне показалось или у тебя в глазах легонькая тревога промелькнула? Оля, я тебе слово пограничника даю. Полная безопасность. Мама тебя наверняка отпустит. Ты сама говорила, что раньше она так и делала, разве что с неким неизменным присловьем.

– Конечно, отпустит, – сказала Оля. – С присловьем, разумеется. – Она улыбнулась и добавила чуть сердито: – А насчет тревоги в глазах, это у тебя глюки. Я тебе доверяю. Давно уже, товарищ старший сержант. Солдат ребенка не обидит, так что никаких тревог.

Ну и как можно было после этого ее не поцеловать, уже не в щечку?

Оля чувствовала себя так уютно и покойно, как довольно давно уж не случалось. Она сидела, откинувшись на спинку скамейки. Здешний стол под навесом, конечно, уступал тем, которые стояли в «Золотом шампуре», но в целом выглядел вполне прилично.

Перед ней стояло овальное фарфоровое блюдо, почти такое же, как в «Шампуре», только вместо тамошнего логотипа оно было украшено витиеватой надписью «Приют путников», по названию гостинички. Полностью разделаться со своими двумя шампурами она так и не смогла, не помещалось больше. Хотя шашлык Алексей сделал отличный. Отменная баранина была на совесть вымочена в простокваше. Куски мяса перемежались с дольками помидоров, сладким перцем и луком. Так что и после нескольких стопок коньяка она себя пьяной не чувствовала, так, под легким хмельком, ничуть не более того.

Ей приходилось пару раз бывать в незнакомых, спевшихся компаниях, и она чувствовала себя откровенно неуютно. Разговоры вертелись вокруг пусть и веселых, но незнакомых ей и оттого непонятных событий. Шутки в основном тоже адресовались только своим. Она, новый человек, чувствовала себя прямо-таки иностранкой, угодившей к аборигенам, чей язык был ей едва известен.

А вот здесь не было ничего подобного. Она как-то сразу вписалась в общее веселье. Ничего непонятного, предназначенного лишь для старичков. А главное состояло в том, что компания оставалась, можно так выразиться, в разуме, хотя и выпито было немало. Ни бессмысленного пьяного гомона, когда никто никого не слушает, ни осоловелых лиц. Команда умела гулеванить весело и не терять соображения. Ольга это оценила. Эти люди нравились ей еще и потому, что приняли ее легко и непринужденно, словно старую знакомую.

Места, как Алексей и говорил, оказались очень красивыми. Широкая ложбина, окруженная сопками, поросшими сосняком, небольшое, почти круглое озеро, в котором сейчас отражалась полная луна.

Гостиничка «Приют путника» больше всего походила на английские домики, которые Оля видела по телевизору. Красивое кирпичное зданьице под островерхой зеленой крышей. К каждому из пяти номеров, обозначенных большими бронзовыми цифрами, ведет свое крылечко с фигурными перилами и треугольным фасонным козырьком над входной дверью. Выстроились они в ряд. Даже и не похоже на гостиницу.

Поблизости еще один домик, явно для обслуги. Гараж, склад, маленькая котельная, сейчас старательно дымившая. Все в едином стиле – красный кирпич и зеленые крыши.

Оля и знать не знала, что совсем неподалеку от Шантарска разместилось такое красивое и уютное местечко, к которому вела асфальтированная двухрядка.

Под навесом висели две большие круглые лампы, но их с самого начала не включали. Рядом, на старательно устроенной кирпичной площадке с бортиком, жарко горел не самый маленький костер, за которым присматривал Паша.

– Пашка – уникальный экземпляр, – весело объяснил Ольге Макс, когда стемнело и решено было зажечь огонь. – Вот представь себе: непогода, ветер хлыщет, а он набрал охапку сучочков, сухой коры, лег, прикрыл собой. Тут же из-под пуза дымок пополз, а там и огоньки заплясали, только подкармливай, уже не погаснет. Он пару раз на спор разжигал костер не спичками, а искрами из кремней. Талант такой у человека, как у Лешки к шашлыкам.

Марина добавила:

– Будь в наличии машина времени, свободно можно было бы его к первобытным людям забрасывать. Он был бы у них главным костровым. Племя его уважало бы, с охоты лучшие кусочки приносило…

– Ага, и лучших девушек приводило бы, – с ухмылкой добавил Макс.

– Я бы ему показала девушек! – с наигранной угрозой пообещала Марина. – В каменном веке дубин хватало.

Паша усмехнулся в бороду и пробубнил:

– А знали бы вы, сколько раз меня в детстве за эти костерчики хворостиной драли. Хоть я в жизни ничего не поджег.

– Оля?..

Она очнулась от блаженной нирваны. Макс вопросительно держал над ее стопкой бутылку «Багратиона».

– Да, пожалуй, – сказала она весело. – Я и не пьяная совсем. Это чей коньяк? Никогда такого не пила.

– Кизлярский, – пояснил Макс. – С традициями.

Он наполнил Олину стопку, разлил остальным, кроме своей Оксанки, красивой шатенки года на три старше Оли. Ей с самого начала не наливали, что никаких протестов с ее стороны не вызвало. Оля быстро догадалась почему, хотя ничего еще и не заметно было.

– Ну, за кибернетику.

Стопки звякнули, сталкиваясь.

Один раз Оля попала впросак. Когда объявили третий тост, она потянулась стопкой к Алексею, сидевшему рядом, но он отвел свою и объяснил, что третий тост пьют не чокаясь. Оле стало чуточку неудобно за свою промашку. Она не спросила, что это за традиция такая. У многих компаний свои обычаи.

Хороший коньяк приятным теплом разлился в желудке. Ей волей-неволей пришлось сжевать еще кусок баранины и прихватить ее с ломтиком помидорки.

– Ну что, – сказала Марина. – Луна в зените, выпито хорошо, хоть пьяных и нет. Пора культурную программу запускать? И Константин берет гитару, и тихим голосом поет… Леша, маэстро!.. Романтическое что-нибудь по просьбам зрителей, а?

Алексей перегнулся назад через спинку, извлек за гриф гитару, привезенную с собой, уверенно взял несколько аккордов.

Просто крылья устали,А в долине война…Ты отстанешь от стаи,Улетай же одна.И не плачь, я в порядке,Прикоснулся к огню…Улетай без оглядки,Я потом догоню.

Звезды нас обманули,Дым нам небо закрыл.Эта подлая пуляТяжелей моих крыл.Как смеркается, Боже,Свет последнего дня…Мне уже не поможешь,Улетай без меня.

Он пел негромко, с отрешенным лицом, и не сводил глаз с Ольги, глядел на нее так, что ей стало чуточку неловко из-за того, что остальные этого взгляда не могли не видеть. Хорошо хоть, что никто и виду не подавал, не показывал, что этот взгляд прочитал, а сделать это было совсем нетрудно. Ей казалось, что она чуточку покраснела.