Читать книгу "Уходи и будь счастлива - Кэтрин Сэнтер"

Но когда узнала, она замерла на месте.

Не отрывая от мамы взгляда, Китти вошла в палату и остановилась по другую сторону моей кровати. Я наблюдала за тем, как они пожирают друг друга глазами.

Когда мама снова заговорила, ее голос прозвучал очень тихо:

– Я думала, что ты приходишь сюда только по вечерам.

– Я хотела увидеться с тобой, – сказала Кит.

Мама вопросительно подняла бровь:

– Не могу в это поверить.

– Мне нужно кое-что сказать.

– Мне кажется, что мы уже все друг другу высказали.

– Только не я.

Эти слова пробудили во мне любопытство. Но не в моей маме.

– Как ты можешь заметить, – сухо сказала она, – я сейчас очень занята.

– Я хочу, чтобы ты рассказала Маргарет, почему я ушла из дома.

Мама в упор посмотрела на Кит:

– Нет.

– Она имеет право знать.

– Я не согласна.

– Она злится на меня за то, что я уехала. На меня!

– С этим я ничего не могу поделать.

– Но ты можешь сказать ей, почему это случилось.

Так они общались всегда – Кит давила на маму, пока та не взрывалась. На этот раз ждать этого пришлось недолго. Мама немного наклонилась вперед и почти прошипела:

– Разве ей и без этого не пришлось многое пережить?

Когда мама говорила таким тоном, я сразу же затыкалась. Но Кит всегда была смелее меня:

– Не думаю, что ты беспокоишься о ней. Думаю, что ты беспокоишься о себе.

– Это просто нелепо, – сказала мама, отводя глаза в сторону.

И в тот момент я поняла, что о чем бы они с Кит сейчас ни разговаривали, Кит была права.

– Скажи ей, – продолжала давить Кит. – Скажи прямо сейчас. Это продолжается слишком долго.

– Нет.

– Скажи ей, или я сделаю это сама.

Взгляд у мамы был совершенно сумасшедший. Она не ожидала такого поворота событий. И все произошло так быстро – неожиданное появление Кит и ее требования. Только что мама пыталась манипулировать мной и стояла на твердой почве, и вдруг она сама стала объектом шантажа со стороны Кит. Я чувствовала, что у нее голова пошла кругом. Она лихорадочно пыталась найти способ остановить Кит.

Кит повернулась ко мне:

– В тот вечер я уехала потому, что мы с мамой поругались.

– Прекрати, – сказала мама. Все ее тело было напряжено.

– Ну да, – сказала я. – Ты столкнула ее в бассейн.

– Я сделала это потому, что она не хотела ответить на мой вопрос.

– Замолчи! – снова сказала мама, глядя на Кит. – Чем я могу тебе пригрозить? Тем, что больше никогда не стану разговаривать с тобой?

– Ты уже не говоришь со мной. И не уверена, что вообще когда-либо говорила.

Но мама продолжала искать способы заставить Кит замолчать:

– Я вычеркну тебя из своего завещания! Не отдам тебе бабушкин рубиновый перстень!

– Мне не нужно твое завещание, – сказала Кит. – И мне не нужен перстень. Мне нужно лишь, – и тут ее голос сорвался на крик, – чтобы моя единственная сестра поняла, что, черт возьми, происходит!

Мама моргнула.

Кит опять повернулась ко мне:

– Помнишь, я какое-то время работала у генеалога?

Я покачала головой:

– Смутно.

– Она занималась тем, что помогала людям отыскать их предков и проследить семейную историю.

Я прищурилась:

– Что-то припоминаю.

Я не понимала, к чему она клонит.

– Она уговорила меня сделать анализ ДНК. У нее была большая скидка в лаборатории. Она как раз посылала им несколько образцов, и я из любопытства решила сделать и свой анализ.

Я нахмурилась:

– Этого я не помню.

– Я не рассказывала вам, – продолжала Кит. – Я вообще никому об этом не говорила. К чему мне было это делать? Результаты не должны были быть особенно интересными.

Это правда. Мы могли проследить свою родословную в той же мере, как и большинство американцев. У мамы были ирландские, английские, немецкие, канадские и французские корни. По слухам, даже индейские, племени гурон. А семья отца, напротив, была исключительно норвежской. Его предки эмигрировали в чисто норвежский город в штате Миннесота, где жители вступали в брак только с местными на протяжении многих поколений. До того дня, когда отец моего отца переехал в Техас и нарушил семейную традицию.

– Угу, – сказала я. – Значит, ты отправила на анализ свою кровь?

– На самом деле слюну.

Последовала пауза.

Кит посмотрела на маму.

Мама посмотрела на Кит.

– И ты обнаружила что-то интересное? – наконец спросила я.

– Да, – сказала Кит.

Мама затрясла головой:

– Тебе не стоит делать это.

– Нет, стоит! Раз ты не хочешь сама сделать это!

Мама стала шарить глазами по комнате с таким паническим выражением на лице, которого я у нее никогда прежде не видела. Казалось, она искала способ остановить то, что происходило. Но она ничего не могла поделать, разве что силой заткнуть Кит рот.

– Все, что случится, будет на твоей совести, – прошипела она, наконец.

– Ну, – прищурилась Кит, – я думаю, что по меньшей мере небольшая часть этого будет на твоей.

Вся фигура и выражение лица моей матери, казалось, молили о пощаде. Она покачала головой, словно говоря: «Не нужно!»

А Кит склонила голову набок, словно отвечая: «Ты не оставила мне выбора!»

В ответ на это мама шумно втянула в себя воздух и, не сказав больше ни слова, вышла из комнаты, громко стуча каблуками. Ее сэндвич и сумочка остались лежать на столе.

Когда она ушла, я посмотрела на Кит.

– Может быть, тебе не стоит ничего мне говорить, – сказала я. – Может быть, мы просто сойдемся на том, что у тебя были причины, а я пообещаю больше не злиться на тебя.

– Тебе нужно это знать.

Я покачала головой:

– Не уверена, что хочу.

Но Кит кивнула:

– Давно уже пора тебе это сказать.

Я вздохнула.

– Когда я получила результаты анализа, они оказались довольно неожиданными.

Я не понимала, как такая мелочь могла проложить пропасть между мамой и Кит.

– Насколько неожиданными?

– Ты знаешь, как папа гордится своим норвежским происхождением?