Читать книгу "Муж для девочки-ромашки - Арина Ларина"

– Переспишь с системным администратором? – предположила Надя, вспомнив последний пассаж подруги про то, что «курица не с тем спит», и тут же прикусила язык.

– Дурища моя, – ласково хохотнула Красовская. – Как ты могла такое подумать…

– Извини, Викуль, я машинально брякнула, – покаянно пробормотала Надя. – Я не имела в виду, что ты со всеми…

– Да спала, спала, успокойся. Только не с системным администратором, а с замом генерального. И всего-то один раз, зато какая теперь польза обнаружилась. Попрошу его моих «випов» забронировать, напою, наплету, вот Лариске сюрприз будет! А ты мотай на ус. Тебе в этой каше теперь вариться. Хотя под моим крылышком ничего особого тебе не грозит. Так что давай, дуй в нашу степь, пока она ковылем не заросла.

– Кто? Степь?

Но Вика уже не слушала, щебеча нежным голосом по-английски. Видимо, закрепляла свое влияние на всемогущего зама.

Бывшие сослуживцы, словно стервятники, кружили над выброшенным скарбом и расхватывали все, что плохо лежало.

– Где трудовые? – Надя дернула за рукав Шурика, собиравшего цветные пластмассовые скрепки.

– А вон, – он ткнул пальцем в кучку одинаковых сероватых папок с надписью «дело». «Дела» валялись прямо на грязном асфальте.

«Ну, Клякман, ну, гад! – Надя потрясенно моргнула. – Такой интеллигентный, такой весь из себя порядочный, и столько дерьма с изнанки! Взял и вышвырнул всех, как старье ненужное. И документы бросить не постеснялся».

Видимо, она высказалась вслух, поскольку пожилая уборщица, давно тайно влюбленная в подходящего ей по возрасту директора, неожиданно начала его оправдывать:

– Это не Арон Яковлевич выкинул, это бандюки эти все вынесли. Арон Яковлевич был порядочнейшим человеком, кристально честным, воспитанным…

– А куда ж нашего кристального босса так внезапно сдуло, что он забыл остаток по зарплате выплатить и документы об увольнении оформить? – резонно возразила Надежда, отчаянно роясь в папках.

– Все оформлено, честь по чести. У меня в книжке и запись есть, и печать. Все он подготовил. Думаете, с чего бы это бухгалтерша сегодня не пришла? Мы все тута, а ее, заразы крашеной, нет! А потому, – сама себе ответила старушка, – что она все знала и печати вчера ставила! И зарплату наверняка ей оставили, а она – фьюить!

– Не пойман – не вор, – философски ответила Надя, уже успокоившаяся, так как нашла свою папку. И трудовая в ней была, и печать действительно стояла. Уволилась Иванцова Надежда Ивановна по собственному желанию. И то хорошо.

– Кто не пойман, того поймают, – поджала губы бабулька и неизвестно кому сообщила: – А швабру я заберу. На память.

– Летать? – шепотом пробормотала Надя, с удивлением констатируя, что бывшие соратники с энтузиазмом расхватывают на память всякий хлам, вплоть до колченогих стульев и тюбиков с засохшим клеем. Шурик уже сидел на допотопном столе и увлеченно с кем-то договаривался о его перевозке, параллельно отгоняя от «раритетной» мебели желающих. Надюше стало грустно: этот этап жизни, размеренный и спокойный, закончился. Из уютного теплого дома ее выпихнули на мороз, предложив справляться своими силами, равнодушно дав понять: либо жизнь тебя сломает, либо ты ее.

– Наденька, ты можешь ко мне приехать? – всхлипнула в трубке Фингалова и растворилась в трагической паузе.

– Ань, вот веришь, у меня такие проблемы, что мне ни до чего! – выпалила Надя. Она только что взяла дома паспорт и неслась к остановке. Шанс устроиться на работу, которую Вика считала хорошей, маячил перед ней, как фонарь перед ночным мотыльком. Надя ни о чем не могла думать, кроме того, что, возможно, она как-то сможет выкрутиться. Как дорого стоит собственная глупость!

– У меня жизнь сломана, – тихо и безнадежно сообщила Фингалова.

– А стих на эту тему есть? – весьма по-хамски спросила Надежда. У нее не было ни времени, ни желания нянчиться с придурковатой подружкой. В конце концов, каждый должен учиться на своих ошибках и умнеть, а не глупеть. Видимо, законы эволюции на подступах к Фингаловой претерпевали некие мутации, и она с маниакальным упорством продолжала ошибаться все фатальнее и фатальнее.

– Какой стих, Надя? Ты что, не понимаешь: случилось страшное!

Если стиха не было, то, наверное, действительно произошло нечто из ряда вон выходящее.

– Ань, я приеду вечером, ладно? Я сейчас вообще никак не могу! – взмолилась Надежда.

– Хорошо, – обреченно прошептала Фингалова и протяжно вздохнула. – Прощай.

– Прощай, Анька. До вечера! – с чувством выпалила Надя, глядя на причаливающий к остановке троллейбус.

В жизни всегда на любой плюс вам всегда будет навязан минус, как в годы застоя мешок несъедобной крупы в нагрузку к заказу с сервелатом. Едва только Надя порадовалась, что не пришлось ждать транспорта, как до нее дошло, что неплохо было бы привести себя в порядок перед собеседованием. Конечно, Красовской глубоко наплевать, как выглядит подруга, а что, если сегодня придется знакомиться с коллективом? Надя стиснула зубы и уставилась в крохотную дырку на ледяном окне.

«И вообще, – думала Надюша, – мама всегда говорила, что очень важно поставить себя с первых минут общения». А ведь в действительности так оно и было. Придешь серой мышью, будешь шугаться по углам и довольствоваться плесневым сыром. Прискачешь белой лошадью… впрягут тебя в телегу. А если отключить зоны мозга, ответственные за пессимизм, то можно рассчитывать на прекрасного принца… который тебя оседлает и будет гоняться по лесу за лисами под лай охотничьих собак. Нет, голова решительно отказывается работать на позитив! Недаром судьба выкидывает такие фортели. Легче научиться плавать, упав в ледяную воду, чем собираясь записаться в бассейн. Когда тебя ставят перед необходимостью что-то сделать, ты это делаешь, а если просто лежишь на диване, то шансов материализовать свои мысли почти нет. Просто потому, что чем больше размышляешь, тем больше риск, что найдешь минусы в грядущих изменениях и начнешь себя отговаривать. Сейчас, когда уже барахтаешься в потоке, размышлять некогда. Новая жизнь началась сама собой, нужно подстраиваться под диктуемые условия и использовать их.

Новая жизнь требовала обновлений не только внутренних, но и внешних. Не доехав одну остановку до метро, Надя решительно вышла и направилась к ближайшей вывеске с надписью «Парикмахерская». Очень хотелось расстаться с нелепым образом девочки-ромашки, очень!

Внутри было пусто, обшарпанно и убого. Стену украшал огромный ватман с кровавой надписью: «Пенсионерам – скидки!!!» Уже одно это могло распугать потенциальных посетителей.

«Ничего кардинального, – пообещала себе Надежда, ее поманила слабая надежда, что образ простушки-ромашки и сам как-нибудь рассосется. А если честно – страшно стало меняться. – Просто помощь какого-никакого специалиста».

В кресле скучала с журналом в руках симпатичная худенькая девушка. Наде она обрадовалась, как родной.