Читать книгу "Ожерелье от Булгари - Фэй Уэлдон"

— Об этих фотографиях, — буркнула я. Наверняка за ними что-то кроется.

— Бог ты мой, этим снимкам сто лет, — пропела она. — Я уже много лет не ношу такой прически, когда волосы закрывают лицо.

И она, ухмыляясь, с вызовом уставилась на меня из-под взлохмаченных волос.

И я просто увезла Уолтера домой. Он был совершенно невменяем, и от него скверно пахло.

— Она открыла мне дверь совершенно голая, — рассказывал он на следующее утро. — Мне следовало сразу же уйти. Но я растерялся. И она совсем мне не нравится, я лишь подумал, что эта баба выставляет себя полной дурой, почему она не пойдет и не оденется? Она говорила о том, что отправит телевизионную бригаду на открытие моей выставки в Нью-Йорке. А потом я практически ничего не помню. Но как я умудрился так окосеть? Я пил лишь газированный оранжад.

И я ему поверила. Разве имеет значение, что человек делал, если он ничего не соображал в тот момент, и у него потом нет об этом ни малейших воспоминаний? Это вряд ли можно назвать изменой. Во всяком случае, если рассуждать здраво. Я же в шоке, по-прежнему в шоке, все кажется каким-то нереальным, кроме воспоминаний о победно смеющейся Дорис Дюбуа. Я вполне могу понять притягательность зла. Это так неожиданно, так эффектно и так сокрушительно, и в результате тебе остается лишь ловить воздух ртом и смеяться. Добро же медлительное и скучное. Любовь можно разрушить в мгновение ока, с помощью такой ерунды, как фотография. Мне нужно время, чтобы снова воссоздать любовь. Нужно переварить все это, чтобы отнестись к произошедшему с юмором и увидеть под правильным углом.

Уолтер вернулся к своему мольберту, сцепив зубы, изучая прищур глаз Дорис, изгиб ее красивого, хорошо известного смеющегося рта. О чем он думает? О ней? У него выпал кусочек жизни. Всего лишь три часа или около того, но, возможно, это как с компьютером. Можно стереть информацию с экрана, чтобы больше ее не видеть, можно высвободить кусок памяти для повторного использования, но все равно все остается здесь, на жестком диске.

Что бы ни произошло в той квартире, это записано на пленке, которую Гарри Баунтифул оставил у портье в Тавингтон-Корте, но я не стану ее слушать. Не хочу ничего, знать. Лучше я поверю Гарри. Пусть пленка остается у портье.

Доктор Джейми Дум — я снова у доктора Дума — говорит, что Дорис Дюбуа хочет уничтожить меня сильнее, чем хочет иметь Барли. Именно, меня она хочет достать. Это я, а вовсе не Барли в фокусе ее внимания. Мне просто не повезло оказаться на ее пути. Она из тех женщин, кто, походя, рушит браки, потому что не смогла разрушить брак своих родителей. Она из тех детей, кто обожает отца и ненавидит мать.

«Почему бы ей просто не умереть, — спрашивает девочка, — чтобы я могла заботиться о нем? Я бы делала это куда лучше, чем она. Я любила бы его, куда больше». И вина за эти мысли будет преследовать ее всю жизнь.

Так что Дорис Дюбуа обречена вечно идти по кругу. Как только я потеряю интерес к Барли, как только отпущу его, она тоже утратит к нему интерес. Она уже начала терять интерес, иначе не принялась бы за Уолтера.

Бедная Дорис Дюбуа, говорит доктор Дум. С тем же успехом: можно жалеть, лавину. Бедная я, говорю я… Он говорит, что это удел всех матерей — получать неприятности от своих дочерей. Откуда, мне знать? У меня, лишь сын, и я уверена, что Кармайкл, хотя и исчезает со сцены, когда дело дрянь, все же не тратит жизнь на то, чтобы сбегать с чужими женами с одной лишь целью досадить своему отцу — из-за того, что слишком сильно любит меня. Он тратит жизнь на безнадежную любовь к мужчинам, которые не любят его. На что доктор Дум наверняка резко возразил бы: он просто воссоздает свое детство, пытается привлечь внимание отца и все такое. Так что я даже не стала с ним это обсуждать. Невозможно выиграть спор у психотерапевта. Помня о своем долге перед судом, он задает несколько вопросов, чтобы убедиться, что у меня нет намерений немедленно пойти и убить Дорис Дюбуа, и на этом сеанс окончен.

Мои гормоны в последнее время разбушевались. Я оценивающе смотрю на доктора Дума и прикидываю, каков он в постели, какие от него могут получиться дети. Я так рано выскочила замуж за Барли, что просто никогда не проходила этот этап и вынуждена делать это сейчас. А может, это всего лишь позитивный перенос: он говорит, что все вначале влюбляются в своих психотерапевтов. Ну, тогда флаг им в руки! «Влюбиться» для него явно означает не то же самое, что для меня. Для него это некая спокойная симпатия, тихая привязанность. Для меня же это сродни землетрясению. Негативный перенос — которого тоже, судя по всему, следует ожидать — для него небольшая неприязнь, ядовитое замечание… А для меня — попытка сбить машиной насмерть.

Доктор Джейми Дум фыркает над моим замечанием о том, что я с каждой неделей становлюсь все моложе и, следовательно, мои эмоции выражаются все более явно. Приятная сказочка, говорит он. Вы всегда хорошо выглядели, даже в самые стрессовые моменты краха вашего брака. Как спокойно и скучно это звучит! Словно это так просто, как будто кусок льда раскололся. Крах вашего брака. Никто не виноват, жара — или что-то в этом роде. Но это, черт побери, кое чья вина, и мне жаль, что я не смогла ее задавить. Но еще могу.

Глава 28

10.15 утра.

Флора Апчерч позвонила Барли в офис, расположенный на Верхней Брук-стрит, неподалеку от «Клариджа», и Барли, воспользовавшись своим влиянием, заказал для ленча столик в «Плюще». Удивительно, но в этот день ленч у него не был занят. На сей раз, пришел черед сэра Рональда отменить встречу, но Барли не увидел в этом ничего страшного. Эти вызовы с Даунинг-стрит случаются, время от времени, и им приходится подчиняться. Так что встречу, они перенесли на следующую неделю, когда оба смогут найти окно в своем расписании.

— По-моему, «Плющ» — слишком открытое место, — сказала Флора, несколько его озадачив. Что она имеет в виду? Совершенно очевидно, что между ним и Флорой ничего нет. Она ему как дочь, которую им с Грейс следовало бы иметь. И Дорис это безразлично. Сегодня среда. Шоу Дорис идет по четвергам, так что среда у нее действительно очень занятой день, поэтому Дорис никак не может тут оказаться. Странно, что Флора, тоже работающая над шоу, смогла высвободить обеденное время в среду, но она наверняка все ему сейчас расскажет в процессе уничтожения салата «Цезарь» или лукового пирога. Барли его непременно отведает, поскольку это ленч с Флорой, а не с Дорис. А потом закажет рыбу.

Барли обрадовался звонку Флоры. Иногда ему было приятно, когда напоминали о прошлой спокойной жизни с Грейс, о тех днях, когда Уайлд-Оутс был еще цел и назывался Мэнор-Хаус, где была привычная постель и умиротворяющая фигура жены под простынями. Не то чтобы он был отчаянно несчастлив с Грейс, просто ему надоело. Ему была нужна женщина более жизнерадостная, более активная, и он обрел такую в лице Дорис. Конечно, живя с Грейс, он время от времени ходил на сторону, чтобы подзарядиться энергией. С Дорис он на это не осмеливался, да и к чему? Дорис оказалась неутомимой сексуальной партнершей, даже слегка чересчур. Он приходил в офис довольно уставшим, а это не очень хорошо. В хорошем настроении, да, но несколько потеряв деловое чутье. Может, чтобы быть в форме, стоит переключиться на схему: больше секса ночью, меньше утром?