Читать книгу "Мой брат, мой враг - Иван Козлов"

— Правильно делаешь. Но у вас же еще сад есть, огород большой, а я тебя с лопатой никогда не видел. Вот в землю бы ты свою энергию и направлял, а не в баб, и земля была бы плодородней… Чего ржешь?

— В землю — это как, дядя Федя? В мышкину норку?

— Э, у тебя опять на уме одно. Но может, лучше и в мышкину, чем… Вот сейчас ты с этой связался, которая телеграфисткой на узле связи работает…

— С Веркой?

— Ага, с Веркой по прозвищу Трахтенберг. Знаешь, почему ее так назвали? Она же со своим передком Крым и рым прошла, она старше тебя почти на четыре года.

— Это не страшно, дядя Федя. Зато из-за нее уж точно по сто семнадцатой не сяду.

Капитан нехорошо улыбнулся:

— По сто семнадцатой не сядешь. Но не думаю, что все закончится лучше. Знаешь, что она своим подружкам говорит? Что поставила задачу забеременеть от тебя и потом затащить в ЗАГС. И ты от этого не откажешься, потому что… В общем, потому, что я тебя знаю. И все после этого. И сопьешься тут, и скурвишься, и сгоришь. И подзахоронят тебя к отцу. Хочешь этого? Хочешь в девятнадцать лет крест на себе ставить?

— А ты хочешь, чтоб я в девятнадцать в монастырь ушел? Или чтоб редиску на рынке продавал?

Капитан тяжело вздохнул, помассировал затылок, потом пригладил свой седеющий чубчик.

— Да не знаю я, Серега, чего хочу. Только жалко мне и свою сестру, и тебя. Боюсь, с такой жизнью в тюрьме кончишь, и даже я тебе ничем не помогу. Пьешь, баб без разбору дерешь, мужикам морды бьешь…

— В рифму у тебя получается, дядя Федя.

— Чего?

— Ну, говоришь, как стихи сочиняешь. А морды в прошлое воскресенье на танцах я бил за дело, между прочим. И те, кому бил, на другой день еще и бутылку мне поставили.

— Все, — сказал милиционер и встал со стула. — Все, Сергей. Не получается у нас с тобой разговора. Плохой из меня воспитатель. Не могу подсказать, куда тебе силу девать надо.

Поднялся и Бильбао:

— Да не переживай, дядя Федя. Насчет Верки — спасибо за предупреждение, умней буду. А так — все у меня нормально. Маму никогда на свете не обижу, слово даю. Вот сейчас она в больнице лежит, так спроси, какие я ей передачи ношу и какие лекарства достаю.

— Все, — повторил капитан. — Хотя нет, еще один вопрос, Сергей. Может, самый серьезный. Дошли до меня слухи, что пушкой обзавелся, стрелять начал?

Бильбао не спешил с ответом, и капитан продолжил:

— Ты, знаю, врать не умеешь, так что и сейчас не старайся это сделать. Скажи как на духу.

Бильбао поднял глаза на дядю:

— У меня есть самопал, под малокалиберные патроны. Сам сделал. По мишеням с Сироткой бахал. Но и ты же когда-то сам рассказывал, что тоже в детстве такой имел, забыл разве?

— В детстве, — поднял палец капитан. — А когда повзрослел, в туалете его утопил. Лет пятнадцать мне тогда стукнуло. Бывают такие игрушки: детям можно с ними возиться, а старшим — опасно. Так вот, советую, если ты уже не дите… Понял, да?

Бильбао промолчал.

— У пистолета, Сергей, одна особенность есть, ты уж мне поверь. Порой подумать еще не успеешь, а он уже стреляет. Первым стреляет, понимаешь? А кто стреляет первым, да еще точно, тот всегда виноват, по-нашему. Тут я если и захочу, то не смогу тебе помочь.

— Я вторым всегда буду стрелять, дядя Федя. Слово даю.

* * *

Бильбао лежал на животе, а Настя выводила пальцем на его загорелой спине понятные одной ей фигуры. Палец чуть дрожал — так она устала.

— И все же ты негодяй, Бильбао, — сказала она вовсе без зла и поцеловала его в плечо, в то место, где от недавнего метания, остервенения от сладостной муки остался след ее острых коготков.

— В чем дело? — спросил он, не повернув головы.

— Я все поняла. Я поняла, почему за тобой бабы табунами ходят. Ты влюбляешь их в себя. А так нельзя. Это нечестно.

— Я что тебе, стихи читал или цветы дарил? — Он продолжал лежать не шевелясь.

— Нет. Но ты пообещал — и пришел. Ты и обнимаешь, и целуешь по-особому, так больше никто не может. Ты очень хороший негодяй. Искренний негодяй. Я хотела бы сегодня быть с тобой долго-долго, но обманывать не буду. Уже полчаса ходит возле забора твой меньший брат. Он тебя не зарежет из-за ревности?

Бильбао рывком вскочил, сел на кровати:

— Сиротка? Он, кстати, на год старше.

— Никогда бы не подумала. И честно признаюсь, не хотела бы, чтобы он пришел ко мне в гости. — Настя на миг прижалась щекой к его плечу. — Даже если ты попросишь. Но ты не попросишь, ведь так?

— Сиротка пришел за мной, — сказал Бильбао.

— Он знал, что ты у меня? — удивилась Настя.

— А чего мне скрывать.

— Тогда ведь, у тебя в доме, у нас с ним ничего не было. Он упал рядом и сразу заснул. И я была просто счастлива от этого.

— Я и не сомневался, что так оно и произойдет, — ухмыльнулся Бильбао. — Только потому и обратился к тебе с просьбой.

— И еще спрашиваешь, почему я назвала тебя негодяем! — Настя стукнула его кулачком в грудь. — А он тут уже полчаса ходит. Знаешь, зачем я это говорю?

— Знаю. Значит, время у него терпит и может еще полчаса подождать, так?

Настя тихо засмеялась:

— Какой же ты хороший негодяй!

Сиротка даже одевался точно так, как Бильбао. Сейчас на нем были тельняшка с закатанными по локоть рукавами и темные джинсы, подпоясанные широким офицерским ремнем.

— Она тебе, наверное, что-то рассказывала о том, как мы с ней?.. — Сиротка попробовал на ходу заглянуть в глаза Бильбао.

— Нет, у нас были другие темы для разговоров.

— Ясно, конечно. Но у нас так все классно получилось — ты представить себе не можешь! — говорил Сиротка все же не слишком уверенно и косился при этом на сводного брата с подозрением.

— Ну и славно. И чтобы сообщить об этом, ты торчал битый час у дома Насти?

— Не, Бильбао. Тебя отец Жорика обыскался. Ты помнишь Жорика Кобылкина? Он со мной учился, сейчас в армии служит.

— Кобылкин? Который бычков хорошо сушил?

— Он самый.

— Нормальный парень. А чего отцу нужно?

— Вон их дом. Давай завернем, а то я объяснять долго буду.

Кобылкину-старшему было за пятьдесят, когда-то он работал на рыбозаводе механиком, но попал там по пьянке в аварию и потерял пальцы на одной руке. После этого он, во-первых, совершенно бросил пить, во-вторых, начал читать газеты и следить за политикой, а в-третьих, нашел свое место на поле зарождающегося бизнеса. Мотался Кобылкин по деревням, скупал свиней, коров, потом вез мясо на рынок в соседний город, Светловск, который не чета их. Там и железнодорожная станция, и завод с фабрикой, и техникум с институтом… Словом, товар не залеживался, и имел на нем Кобылкин неплохую выручку. Моторку приобрел, гараж кирпичный поставил, в доме есть все…