Читать книгу "Наречённая - Лэйя Райн"

Маар вдохнул тяжело и, оторвав от девушки взгляд, отвернулся, прошёл к очагу. Протянул руку над остывшими углями. Они занялись с новой силой почти мгновенно — сейчас исга́р в нём бушевал. Запахло дымом и смолой. Страж кинул в топку ещё несколько поленьев, которые были заранее заготовлены. Теперь всё брошено, хозяева мертвы. Маар всё думал и никак не мог понять, как асса́ру появилась здесь, в долине Сожи? Как её ещё не нашли? Но теперь она лежала перед ним, ослабленная и беззащитная. Но стражу не стоит поддаваться на эту уловку — асса́ру коварны. Она назвала ему своё имя. Нет, ему попалась всё же глупая асса́ру. Или это часть уловки? Зачем она раскрыла своё имя, чтобы привязать его? Околдовать? Истана… Маар смотрел на огонь и понимал, что мышцы от её близости каменеют, и пульсирует кровь в паху, застилает глаза пелена.

Он повернул голову на притихшую девушку. Она ожидала, он чувствовал её страх и трепет — это удивляло. Лживая асса́ру, она это делает намеренно. Маар развернулся, он смотрел на неё и не мог оторваться, оглядывая её всю жадно и пристально: эту тонкую шею, которую он едва не сломил, эти узкие плечи, маленькую упругую грудь, узкую талию, покатые бёдра, длинные ноги, её тонкие пальцы, что напряжённо вцепились в край столешницы. Дико захотелось сорвать с неё платье и взглянуть на её тело. Он прошёл к ней, и её страх волной накрыл его. Маар сузил глаза.

— Тебе нужно уснуть, — мужчина принудил её успокоиться, пустив на неё свои чары.

Грудь её начала вздыматься тяжелее и опадать медленнее. Она поморщилась. Кажется, асса́ру не понимала, что с ней происходит, но веки стали тяжелеть, как и всё тело. Слишком бледная, платье в клочья, волосы, разметавшиеся по столу снежным покровом, сияют в полумраке. Они ценнее всяких драгоценностей.

— Посмотри на меня, — приказал он, склоняясь.

Ресницы девушки вздрогнули, тёмные густые веера тяжело и медленно поднялись, и на него посмотрели ледяные голубые глаза цвета тех озёр, что лежали в заснеженных подножиях Излома. Они холоднее самой Бездны, и в них дрожит белое золото её волос, как снежные шапки гор отражаются в тех озёрах. Их заволокло пеленой — она отключалась. Маар шумно выдохнул через ноздри. Он качнулся к ней и тут же остановился, призывая себя к разуму. Ему следовало бы немедленно, прямо сейчас занести нож и вонзить лезвие в её сердце. Но вместо этого он смотрел на её волосы, белыми ручьями струящиеся по столу, и в тонкие черты её лица, искажённые страхом и изумлением. Он шагнул к ней, скомкал платье и одним рывком разодрал его с лёгкостью, как старую тряпку. Асса́ру только поморщилась сквозь полусон — ей было больно. Ещё один рывок, и платье лоскутами расстелилось по столу, оставляя асса́ру обнажённой. Она застыла, как ледышка, да и в самом деле была вся белая, как снег, только синяки и кровоподтёки рисовали на её теле уродливые узоры. Маар помнил, что должен был сжечь яд, но не спешил, иначе она обретёт силу и воспользуется своими чарами. Или она уже ими воспользовалась.

Проклятая асса́ру!

Он снял перчатки, положил ладонь на её грудь с розовым тугим бутоном соска. Такая нежная кожа. Истана не пошевелилась, хотя никак не хотела проваливаться в сон, боролась с чарами. Маар смял её грудь в ладони. Упругая, с сочными и бархатными сосками, хотелось прильнуть губами к ним, прихватить зубами, словно спелую ягоду, ощутить на языке её пьянящий сладостью сок. Член болезненно вздрогнул при этой мысли. Его повело от запаха, источаемого её сосками, он сжал грудь сильнее, втягивая жадно её аромат. Ему следовало бы остановиться, но он не мог. Маар высвободил её грудь и скользнул по плоскому животу вниз, туда, где золотились завитки светлых волос. И даже немного пожалел, что усыпил Истану, ему хотелось ласкать её и смотреть в её голубые глаза, видеть её желание или ненависть, что угодно. Огладив нежный пушок, до судороги в пальцах, он обошёл стол, смял её бёдра, раздвигая колени в стороны. Её ноги были стройными и крепкими, с тугими икрами и тонкими щиколотками. Она была рождена для любви, хотелось брать её без конца, раз за разом.

Он закаменел, когда взгляд его углубился между её ног. Во рту всё пересохло от вида её розовых складочек, таких сокровенных, манящих, словно бутон лотоса, который ещё не раскрылся. Маар облизал пересохшие обветренные губы. Небесные вседержители, зачем он это всё делает? Он спиной чувствовал дверь, но не мог заставить себя выйти, зная, что в любой момент сюда может завалиться кто угодно, он слышал за бревенчатыми стенами голоса воинов, чувствовал, как на горизонте забрезжили первые лучи. Ему нужно было поторопиться, но он стоял и поедал взглядом эту маленькую асса́ру, ощущая, как его член жаждет немедленно оказаться в этом узком, тугом и влажном лоне, растягивать его, врываться. Он хочет её до рези и багровых всполохов в глазах. С этим нужно что-то делать, иначе его просто разорвёт на куски от острого вожделения. Маар оказался очень неосторожен, не ожидал встретить в этом захолустье асса́ру, не был готов впервые в жизни.

Страж расстегнул ремни своей брони, скинул с себя, бросив на пол, обхватил её колени крепче, рывком придвинул ближе, прижимаясь пахом к её лону, содрогаясь, едва не испепеляя ткань штанов. Он обхватил её затылок, нависая, вдавился бёдрами между её ног жадно, исступлённо и кончил прямо в ткань штанов, настолько остро, ослепительно больно. Содрогаясь крупной дрожью, вдыхая запах её виска, завитков волос, мучительно застонав, он бессильно потёрся о спящую асса́ру, проклиная себя за это, дыша судорожно, надрывно. Отстранился, когда взгляд прояснился, а дрожь перестала бить его тело. Отсветы огня играли переливами на красивом лице девушки, густые тени от ресниц падали на её скулы, и мягкие губы были так близко сейчас. Маар крепко выругался, понимаемая, что этого было слишком мало, он хочет её ещё, он хочет проникнуть в лоно, заполнить её изнутри, кусать её соски и вдалбливать её в этот стол безостановочно и безумно.

Маар отстранился, решая поскорее избавить её от яда и уйти. Он накрыл её живот ладонью, вливая свой огонь в её тело. Истана застонала во сне, но чары были крепки, она не смогла проснуться. Когда Страж закончил, он подхватил плащ и накрыл её, сам отошёл к очагу, кинул ещё дров. Найдя глазами в хижине бадью с ключевой водой, он немедленно напился жадно, делая большие глотки, а потом распустил тесьму штанов и смыл следы уже подсохшего семени со своего члена, отёрся полотенцем. Женщин в его жизни достаточно, чтобы утолить его голод, он имел их, когда хотел и как хотел, ему даже не нужно было прилагать к тому усилий, они сами прыгали к нему в постель. Он трахал и тех девственниц, что так желали, чтобы он был первым. Но ни одна не вызывала в нём столь бурного отклика. До помутнения. И это плохо.

Маар чуть повернулся, слыша размеренное дыхание асса́ру. Теперь она была в тепле и размягчённая, её жизни уже ничего не угрожает, хотя, с какой стороны посмотреть. Маар ощутил, как кровь в жилах вновь начинает сгущаться, и поспешил покинуть хижину.

Я не помнила, в какой миг отключилась, помнила только, как Маар стоял ко мне спиной у очага, а потом он оказался рядом и заставил посмотреть ему в глаза. В тот миг я растворилась в его глазах, чёрных с бордовым, как виноградное вино, отливом. Они окутывали и одновременно жгли, проникая в самую душу, заставляя стенать на раскалённом лезвии ножа. А потом темнота. И во всей это тягучей, такой невероятной реальности я ощущала на себе чьи-то прикосновения, ладонь на своей груди, тягучий взгляд, бесстыдно и жадно ласкающий всю меня, тяжёлое дыхание. Оно обрушивалось на всё тело, придавливая к столу, и этот жар, будоражащий, пульсирующий, вынуждал извиваться. Мне, конечно, снились эротические сны, но таких беспощадно явных, бесстыдно откровенных — нет. И когда я вновь открыла глаза, всё это свалилось на меня рухнувшим небом, лицо страшно горело, и, наверное, краснело до самых корней волос.