Читать книгу "Жил-был такс - Елена Арифуллина"

Макс положил голову на тряпку, пахнущую мамой Джильдой, принюхался и уснул. Снилось ему, что он выдрал клок шерсти у Маврика из хвоста. Пусть знает…

Среди ночи Макс проснулся и заскулил. Он был совсем один на подстилке. Конечно, тряпка пахла мамой Джильдой, но мамы здесь не было. Никого не было: ни Задиры, ни Крупного, ни Малявки. Сейчас Макс обрадовался бы всякому, кто пахнет тем запахом, знакомым с первых, ещё слепых щенячьих дней. Но он был один. Как он ни старался помнить, что стал Настоящей Собакой, и держаться, ничего не получалось. Макс забился под батарею и заплакал.

Вдруг стало светло, и появился сонный Папа-Костя.

— Ты чего хнычешь, Максик? Место! Иди на место!

От Папы-Кости пахло вожаком — силой и уверенностью. Макс заторопился к нему, оступился и упал.

— Эх, ты… Ну, давай сюда. Что ж с тобой делать. Посидим, поработаем, всё равно вставать уже скоро.

Макса подняли с пола и посадили за пазуху — под толстовку. Там было тепло, уютно и надежно. Он покопошился немного и уснул, слыша, как прямо в ухо ему стучит Папы-Костино сердце.

Макс играет в футбол

Утром Макс проснулся у себя на подстилке.

— Ну, как спалось на новом месте?

Мавра устроилась на подоконнике, посматривала сверху зелеными глазами, жмурилась таинственно.

— Мама снилась, — честно ответил Макс.

Мавра только мяукнула в ответ и стала вылизываться.

Неподалёку стояла мисочка, а в ней — творог и овсянка. Когда миска оказалась чисто вылизана, Макс осмотрелся. Таксичья душа говорила: «Залезь везде, куда просунется нос, и разгрызи всё, что сможешь!» Хвост помалкивал, а в коридоре кто-то топал и скакал. Для храбрости Макс прихватил перчатку и отправился в путешествие.

Навстречу выкатился мяч — маленький, красный —, а за ним пронёсся Маврик: глаза горят, шерсть дыбом. Нагнал мячик, ухватил и давай его драть всеми четырьмя лапами, завалившись на бок. Вот здорово! Максу стало завидно.

— Привет! А у меня перчатка есть, — сказал он для затравки.

— Подумаешь! Толку от твоей перчатки! За ней не погоняешься.

От огорчения Макс даже перчатку выронил. И правда, её только грызть можно…

— Ну и что! А твой мячик не погрызёшь, вот.

— Нам, кошкам, грызть не очень нравится. Когтями драть — это да. Видал, какая когтеточка?

Когтеточка была куда больше Макса, и он совсем сник.

— Мальчики, не ссорьтесь! Каждому своё, это ещё мой дедушка Иннокентий говорил! — Мавра бесшумно прошла по коридору на мягких лапах и уселась, обернувшись хвостом.

Прошелестели крылья, сверху спланировало синее пёрышко.

— Мудр-р-рая ты у нас, Мавр-р-руша! Давайте поигр-р-раем, р-р-ребята? Спор-р-р-рим, Мавр-р-рик пр-р-роигр-р-рает?

— Это я проиграю? Ты что — давно не линял, хочешь без хвоста остаться?

— Рома, ты объясни, о чём речь, а Маврик пусть сам думает, играть или нет.

— Люди тоже в мячик игр-р-рают — футбол называется. Один стоит в вор-р-ротах, др-р-ругой мячик катит.

— Какие тебе здесь ворота?

— Двер-р-рь! Пусть один стоит в пр-р-роёме — это вр-р-ратар-рь называется, а др-р-р-ругой мячик туда попр-р-робует закатить — это фор-р-рвар-р-рд. Закатит — вр-р-ратар-рь пр-р-риграл.

— А на что играть будем? — усы у Маврика встопорщились.

— На пр-р-роигр-р-равшем я пр-р-рокачусь!

— Идёт! Ну что, Макс, играем или слабо?

— Играем! — Макс попробовал поставить уши, чтобы выглядеть побольше, но уши не ставились. Так и висели пельмешками.

— А я буду р-р-рефер-р-ри и комментатор-р-р, мне свер-р-рху хор-р-рошо видно! А ты, Мавр-р-руша, будешь публикой! Мавр-р-рик, становись на вор-р-рота!

— А чё сразу я?

— Маврик! Что за выражения!

— Хор-р-рошо, бр-р-росим жр-р-ребий! Кто моё пёр-р-рышко не поймает, тот на вор-р-рота становится! Потом меняетесь местами, поняли?

Пёрышко полетело вниз, Макс честно попытался его поймать, да куда там! Маврик взвился, как подброшенный, сцапал пёрышко и приземлился с ним в зубах.

— Ну, кто на воротах?

Макс молча поплёлся к двери на кухню. Рома перепорхнул с дверного косяка на светильник, вцепился покрепче коготками и заорал:

— Вбр-р-расывание!

— Давай, Маврик! Давай, не позорь фамилию!

Маврик прижал уши, хищно прищурился и кинулся в атаку, перебрасывая мяч с лапы на лапу.

— Др-р-риблинг! Какой др-р-риблинг! — откомментировал Рома сверху. — Удар-р по во-р-ротам!… Го-о-ол! Один — ноль! Блестящий успех фор-р-рвар-р-рда!

— Что, съел, криволапый? Давай, подставляй спину!

— Маврик! Откуда такие словечки! Слышал бы тебя прадедушка Иннокентий!

— Фор-р-рварду выносится пр-р-редупр-р-реждение! В следующий р-р-раз дисквалифицир-р-рую за оскор-р-рбление пр-р-ротивника!

— Ага, в Сибири, небось, ещё и не то услышишь… — буркнул в усы Маврик и уселся наблюдать, как Макс повёз Рому на спине — от двери до двери.

Максу и так было тошно, а тут ещё Рома ущипнул клювом за ухо. Только собрался гавкнуть от обиды, как попугай шепнул:

— Не др-р-рейфь, пар-р-рень! Дер-р-ржись! — и взмыл под потолок.

Устроился на светильнике и закричал:

— Втор-р-рой тайм!

Макс так и не понял, что произошло, но мячик оказался у него в пасти. На вкус мячик был так себе.

— Вр-р-ратар-р-рь защитил вор-р-рота! Р-р-реванш взят! Счёт один — один! Мавр-р-рик, пр-р-рошу!

— Ну, погоди, криволапый! — прошипел Маврик, подставляя спину. — Осторожнее с когтями, ты, чучело синее!

Мавра в один прыжок очутилась рядом и залепила сыночку по морде.

— Последний раз говорю! Играй по правилам!

Дальше играли по правилам. Попугай охрип на счёте десять — восемь в пользу Макса. Тут в двери зацарапался ключ. Мавра свернулась клубком и прикинулась спящей, Рома улетел в клетку, а Маврик с Максом, взъерошенные и запыхавшиеся, так и остались в прихожей. Мячик закатился в угол и лежал там, будто и дело не его.

— Ой, Профессор, смотри, они нас оба встречают! Подружились!

— Не подрались, и то ладно. Мавруша, они тут себя хорошо вели?