Читать книгу "Небо цвета надежды - Амита Траси"

Я прикурила, сделала несколько затяжек и выпустила дым через нос. Двое стоявших на крыльце женщин-полицейских наградили меня неодобрительным взглядом. Я улыбнулась. Курящих женщин встретишь здесь нечасто. Свою первую сигарету я выкурила в Лос-Анджелесе вместе с Брайаном, когда мне было восемнадцать. С Брайаном, моим женихом и когда-то – великой любовью, которого я без излишних страданий оставила в Лос-Анджелесе. Будь все по-прежнему, в этот самый момент мы с ним валялись бы на пляже, глядя на лижущие песок волны. Но с Брайаном покончено. Посмотрев на безымянный палец без кольца, я вздохнула, бросила окурок и наступила на него ногой.

Я вышла в уличный шум, под влажный ветер. Не обращая внимания на раны на грязных ногах, ко мне торопливо заковыляла шестилетняя девочка в лохмотьях. Она протянула руку и с мольбой посмотрела на меня. Я заглянула в ее полные надежды глаза, и она словно уцепилась за мой взгляд. Другие дети собрались чуть поодаль и с любопытством наблюдали за мной. Порывшись в сумочке, я отыскала несколько рупий и протянула их девочке. В следующий миг меня окружила толпа ребятишек. Я раздала им еще несколько купюр, и дети с восторженным визгом бросились врассыпную.

– Есть тут где-нибудь ресторан? – спросила я одного из мальчишек, и на его темном лице засияла ослепительная улыбка.

– Вон там, мадам. Лучший масала-чай… Очень вкусный, очень хороший. – И он помахал мне на прощанье.

В это время дня в ресторане было почти безлюдно. Я положила сумочку на стул и заказала чай с сэндвичем. Мальчики лет десяти-двенадцати протирали столы, и на их влажные поверхности тут же садились мухи. Официант принес мне стакан чая. Тучи на небе расползались, между ними проглядывала синева. Когда я впервые увидела Мукту, она сидела у нас в кладовке, темной и грязноватой, и смотрела в окошко, не сводя глаз со звезд, словно искала среди них что-то. Я вспомнила ту ночь, когда родители спали, а я прокралась в ее комнату. Она вновь глядела на небо. Мукта обернулась, удивленная моим появлением.

– Чего ты все высматриваешь? – спросила я.

– Смотри, – ответила она, показывая в окно, – и сама увидишь.

Я вошла в комнату, уселась подле нее и посмотрела на звезды, алмазами поблескивающие на ночном небе.

– Амма[7] говорила, что после смерти мы превращаемся в звезды. Она сказала, что когда умрет, то станет звездой и будет за мной присматривать. Но там их так много, видишь? И которая из них амма, я не знаю. Может, если смотреть подольше, я наконец это пойму. А она подаст мне знак. Ты в такое веришь?

Я пожала плечами:

– Не знаю. Если ты сама в это веришь, значит, так оно и есть.

– Это все правда, – прошептала она, – надо только присмотреться.

Мы сидели и разглядывали звезды на безоблачном темном небе. В ту ночь, как и много ночей после, я допоздна пробыла у нее. Шли годы, а мы по ночам сидели в темной комнатке и в лучах лунного света говорили о нашей жизни. Так мы спасались от мира. Мукта научила меня смотреть на небо как на сцену, где облака превращались в разных персонажей, меняли форму, наползали друг на дружку. Небо рассказывало нам больше историй, чем книги, больше, чем рисовало воображение.

Глава 2

Мукта

Деревня Ганипур, Индия. 1986

Мы похожи на дурман-траву: наши цветы, яркие, лишающие рассудка, распускаются по ночам, а на рассвете увядают. Так говорила мне в детстве бабушка Сакубаи, мать моей матери. Тогда ее слова звучали как стихи, мне нравилось слушать ее, хотя порой я лишь хихикала, не понимая смысла. Эти воспоминания приходят в голову первыми, когда меня спрашивают о моей жизни.

Долгое время я не знала, что моя мама – храмовая проститутка и что наша семья принадлежит к касте, по давней традиции посвящающей своих дочерей богине Йелламме[8]. Сакубаи рассказывала, что, когда нашей страной правили англичане, нам покровительствовали раджи и заминдары[9]. Люди относились к нам с почтением, как к жрицам. В храмах мы исполняли священные танцы и молитвенные песнопения, а во время невзгод селяне просили нас о благословении. Традиция осталась прежней. Вот только раджей среди наших благодетелей больше нет, и нам покровительствуют всего несколько мужчин, принадлежащих к высшей касте. Когда девочкам из низшей касты исполняется восемь лет, они проходят церемонию посвящения Богине. В нашей маленькой деревушке на юге Индии нас еще называют девадаси[10] – «служительницы Богини».

На протяжении многих поколений женщины в моей семье становились девадаси, так что мне суждено было повторить их судьбу. Однако в детстве я не знала об этом. Не знала о том, что мое тело мне не принадлежит. Порой я забываю, что когда-то была ребенком и мир представал передо мной радостным и наивным. Все вокруг напоминало сон – светлые утренние часы, пробуждение в деревенском доме под безоблачным небом, откуда тянулись столь щедрые лучи солнца, что, казалось, для жизни ничего больше и не нужно. У нас в деревне выращивали рис, кукурузу и просо, и со всех сторон к домам подступала буйная зелень. Когда ветер ласково гладил меня по лицу, амма говорила, что это Бог решил потрепать меня по щеке. Она говорила, что Бог наблюдает за каждым моим движением, а я ей верила и, срывая с чужого дерева плоды манго, боялась Божьего наказания. В детстве, когда я не знала о моем предназначении, жизнь была иной.

Моя амма была красавица. Однажды я сказала ей, что ее медового цвета кожа похожа на золото, а белки ее глаз – будто алмазы. Она засмеялась. Я на нее была совсем не похожа. Сакубаи говорила, что для девочки из низшей касты кожа у меня чересчур светлая, так что я, очевидно, унаследовала внешность и зеленые глаза от отца, принадлежавшего к высшей касте брахманов[11].

Думая о тех временах, я вспоминаю нежные темные глаза аммы, вспоминаю, как она рассказывала мне сказки и пела песни. Как глаза ее менялись по ходу развития событий в сказке и как преображались с песней. Голос у нее был мягкий и мелодичный – порой я и сейчас его слышу.

Ветер дует над лесом,Над горами и морями,И я ясно слышу его,Как он нашептывает мне на ухо,Поет песни о королевствах и храбрых королях,О прекрасных принцессах и благородных рыцарях.О, это ветер говорит со мною.

Слушая ее, я и сама седлала ветер и взмывала вверх, над деревней, над горами, оставляя позади камни и скалы, задевая ветви деревьев, пролетая мимо птиц, я мчалась в город, где жил мой отец. И я думала об отце: интересно, что он сейчас поделывает? Может, глядит в окно, высматривая в толпе мое лицо, или переходит улицу, думая обо мне, или едет сюда, чтобы познакомиться со мной?