Читать книгу "Голландское господство в четырех частях света. XVI— XVIII века. Торговые войны в Европе, Индии, Южной Африке и Америке - Чарлз Боксер"

И опять же, такое развитие в значительно большей степени отмечено в приморских провинциях, Голландии и Зеландии, чем в остальных, где сельское хозяйство оставалось относительно более важным и где сельская знать (как в Гелдерланде) и наиболее богатые фермеры (как в Фрисландии) обладали большим влиянием, чем городские советы. Как бы там ни было, положение городских советов во всех провинциях в отношении первых принцев Оранских было более прочным, чем при герцогах Бургундских или королях Испании. Несмотря на три последовательные женитьбы на богатых наследницах, Вильгельм Молчаливый[5] так и остался наполовину удачливым бунтовщиком, все более зависимым от финансовой и моральной поддержки городов. Верно, что, когда Голландия и Зеландия признали его в 1572 г. своим штатгальтером — этот средневековый титул изначально означал местоблюстителя (исполняющего обязанности) верховного правителя, — они тем самым дали ему право голоса в назначении членов городского совета, которые, в свою очередь, в конечном итоге назначали его самого. Однако несколько не примкнувших к нидерландскому мятежу городов после взятия в 1572 г. Бриля (Брилле) полупиратскими морскими гёзами[6] недвусмысленно отказались предоставлять штатгальтеру такие полномочия, хотя они принадлежали ему по праву.

Разделение Нижних Земель (Нидерландов) на преимущественно протестантский север и полностью католический юг не стало неизбежным исходом, а результатом переплетения различных факторов — географических, военных, религиозных и экономических, среди которых существенную роль играли и городские советы. Вильгельм I Оранский, который сражался за свободу всех 17 провинций и который (побывав поочередно и лютеранином, и католиком, и кальвинистом) мысленно представлял себе государство, где протестанты и католики могли жить на условиях взаимного уважения и равноправия или хотя бы терпимости друг к другу. Однако ядро его последователей-кальвинистов из числа морских гёзов относилось к подобной терпимости с презрением. Эти люди были решительно настроены всеми правдами и неправдами навязать верховенство своей специфической разновидности протестантизма. Большинство городов, сдавшихся им летом 1572 г., сделали это на условии того, что жители-католики не будут подвергаться преследованиям и им будет позволено отправление религиозных обрядов в их собственных церквях. Условия эти систематически нарушались победителями, которые посадили в городские советы собственных ставленников — вместо тех их членов, кто выказывал хоть малейшее недовольство протестантизмом в пользу католицизма. Завладев контролем над городскими советами, кальвинисты изгнали католическое духовенство и разрешили мирянам — католикам только свободу вероисповедания вместо свободы публичного богослужения.

Воинствующее протестантское меньшинство могло действовать подобным образом отчасти и потому, что множество состоятельных бюргеров — католиков оказалось среди тех примерно четырех тысяч человек, что бежало из одной только Голландии в то беспокойное лето 1572 г. Их место могли занять бюргеры — протестанты и купцы, которые ранее покинули Нидерланды, когда кардинал Гранвель из святой инквизиции и герцог Альба последовательно усиливали пресечение религиозного инакомыслия. И вот теперь эти изгнанники вернулись вместе с морскими гёзами. Хотя у нас нет достаточных сведений о переменах, произошедших в составе всех городских советов в первые годы восстания против Испании, вполне можно предположить, что большинство людей, обладающих собственностью и состоянием, вели себя так же, как и им подобные во всех остальных революциях, до и после. То есть многие зажиточные бюргеры, которые выбирали городской совет, приспособились к новому положению дел, дабы их не постигла худшая участь. Чтобы сохранить свое привилегированное положение и соблюсти деловые интересы, не говоря уж о безопасности своих жен и детей, они приняли протестантскую веру, с большим или меньшим достоинством. С течением времени, когда стало очевидно, что Голландская республика пришла навсегда, они еще больше приспособились — по крайней мере, внешне — к официальному кальвинизму. Однако они обычно сопротивлялись, порой активно, а чаще всего пассивно, усилиям фанатиков — кальвинистов в целом и проповедников или священнослужителей в частности подчинить интересы государства (и торговли) догматам «истинной реформированной христианской религии» (кальвинизма).

Вопрос, насколько широко и быстро население Северных Нидерландов оставило старую веру ради новой, довольно сложен, но мы можем коротко заметить, что правящее кальвинистское меньшинство оказывало всевозможные виды давления и на аристократию, и на трудящихся, дабы побудить их принять новый порядок. А поскольку все городские и правительственные должности были зарезервированы за теми, кто исповедовал ортодоксальный кальвинизм, одно лишь это являлось для городского правящего сословия стимулом к приспособленчеству. Такая тенденция усилилась благодаря религиозно-политическому кризису 1618–1619 гг., когда успешный переворот принца Морица против Олденбарневелта[7] и проведение собора в Дордрехте усилили влияние кальвинистского духовенства и их мирских сторонников. Ко времени подписания в 1648 г. Мюнстерского договора подавляющее большинство правящего сословия стало исповедовать — хоть и не всегда с явной активностью — кальвинизм. На другом конце социальной лестницы весь контроль управления благотворительными организациями и помощью бедным после более или менее длительного промежутка времени и изгнания католического духовенства с конфискацией их монастырей, богаделен и благотворительных фондов оказался в руках кальвинистского духовенства и мирян — кальвинистов. И это стимулировало множество городских тружеников, особенно безработных и тех, кто страдал от сезонной безработицы (вроде рыбаков и моряков), приспосабливаться к новой вере только из-за куска хлеба ради себя и своих семей. Обучение и учебная программа начальных школ, многие из которых разместились в конфискованных у католической церкви зданиях, также оказались под контролем убежденных кальвинистов. И эта мера не могла не усилить влияние «реформированной религии» на подрастающие поколения из числа всех сословий.

Последние исследования Энно ван Гелдера и А. Л. Е. Верхайдена относительно социального происхождения 12 302 жертв, осужденных на смерть пресловутым Кровавым советом (Comseil des Troubles) в 1567–1573 гг., показали, что в 1560-х гг. значительный срез населения Нидерландов проявлял свою враждебность к Римско-католической церкви, как пассивно, так и активно. Дворянство, торговцы, врачи, юристы, аптекари, ювелиры, плотники, каменщики, стригали овец и люди других профессий и ремесел присутствовали здесь в больших количествах. И хотя подавляющее их большинство, возможно, и не являлось кальвинистами, похоже, что те из них, кто пережил изгнание или тюремное заключение, впоследствии стали ими в тех городах, где морские гёзы старались насадить правление «избранников Божьих». При сложившихся условиях распространение протестантизма в городах шло неизбежно быстрее, чем в сельской местности, а особенно медленно в районах, где землевладельцы оставались верны старой вере и где их примеру следовали арендаторы. Таким образом, продвижение новой веры в Северных Нидерландах носило неоднородный характер. Так что довольно сомнительно, чтобы ко времени подписания Мюнстерского договора протестанты всех направлений обладали хотя бы незначительным большинством над теми своими согражданами, которые оставались преданными католицизму или примирились с Римом.