Читать книгу "Платье невесты - Елена Соколова"

А вот и до этого не особо общительная Маруся теперь и вовсе замкнулась в себе. Сдала комнату в общаге, собрала вещи и вернулась в свой маленький, провинциальный городишко, чтобы коротать вечера за книжками и мысленно искать предателю-любовнику всевозможные оправдания. Просто она всегда до последнего верила в людей, даже в безнадежных.

2

Но в родительском доме девушка покоя тоже не нашла. Ограниченная строгими рамками жизнь показалось ей тесной, как старая обувь. Строгий распорядок дня скупой на проявление чувств матери, ворчание вечно всем недовольного отца и постоянные причитания семидесятилетней бабушки о том, что ее внучка — неудачница, радости существованию не добавляли.

— Художку забросила, вступительные испытания в балетную школу провалила, из музыкалки выгнали. — Бабушка могла перечислять моменты моего позора часами. — А ведь отец тебе скрипку купил!

— Бабуль…

— А теперь вот! Сидишь с дипломом дома. В столице не смогла устроиться, просиживай штаны в глубинке. Еще пару лет, и кончишь старой девой. Личная жизнь вон, неустроенная. А все почему? Потому что ты старших никогда не слушала.

А она слушала.

Наверное, поэтому никогда и не пробовал жить своей жизнью. Не задумывалась, чего хочет от этой жизни, кем мечтает стать. Каждый из родных пророчил ей правильное по его мнению будущее: статной жены богатого банкира, строгой скрипачки в лучшем оркестре страны, язвенно-бледной балерины, колесящей с гастролями по всему миру. И уж точно никто из них не думал, что из девчушки вырастет отпетая неудачница, у которой в любой из сфер жизни ничегошеньки не будет получаться.

И вот в один прекрасный воскресный день, когда вся семья вернулась с дачи, они расселись за столом в тесной кухне и стали наперебой давать Марусе советы:

— Иди в центр занятости. Работу найдешь, некогда будет глупостями заниматься!

— Выпиши из газетки все вакансии и начинай обзванивать.

— В Интернете! В Интернете! На сайтах гляди!

— Ты уже целых две недели дома живешь, чай не гостья. За квартиру свою долю плати, а для этого работу ищи. Желательно на заводе, чтобы стабильно. Желательно у станка, чтобы не расслабляться.

— Нет, пусть устраивается в бухгалтерию, — настаивала бабушка, — они там больше получают. Уж я-то знаю.

А уставшая от тяжелой работы под палящим солнцем Маруся мечтала только об одном — уехать от них, желательно подальше и навсегда.

— Чего молчишь-то? — Спросила мать.

Ее голос показался девушке таким чужим и далеким, что по телу пробежал холодок.

— А я… я возвращаюсь обратно. — Тихо проговорила она.

И спрятала взгляд в чашке с чаем.

Они спорили еще долго. Каждый из них лучше знал, что нужно Марусе. Но никто так и не поинтересовался, чего хочет она сама. И почему, как вернулась, совсем не улыбается. И чем она жила без них последние пять лет. И о чем болит ее сердце. В окружении этих людей девушка чувствовала себя еще более одинокой, чем в пустой комнате общаги. А значит — не о чем было жалеть. Она вернулась в шумный мегаполис и шагнула навстречу мечте. Какой? Сама еще не знала.

Но все было впереди.

* * *

Чемодан, вокзал, несколько тысяч в кармане и широко распахнутые от волнения и страха глаза. Те простые признаки, по которым служители правопорядка с легкостью вычисляют наивных приезжих. Маруся об этом знала, но все равно ничего с собой не могла поделать. Чего она ждала от этого города? На что надеялась? Куда планировала пойти? Съемная квартира это не комната в общаге, она стоила куда дороже, и была ей сейчас не по карману.

Девушка присела в уголке, чтобы еще раз пролистать с телефона объявления о сдающейся жилплощади. После душного, прокуренного поезда прохлада вокзала казалась ей обжигающей, почти ледяной. И кто бы мог подумать, что на эту, кутающуюся в бабушкин платок, не выспавшуюся, лохматую провинциалку, положит глаз самый разбитной и любвеобильный уличный художник мегаполиса Ян Зварский.

Он зашел на вокзал проводить старого товарища, который был в городе проездом всего на сутки. И все это время эти двое не вылезали из кабака. Поэтому Ян, с покрасневшими от недосыпа глазами, с всклокоченными длинными волосами, в распахнутой на груди рубахе с закатанными рукавами, смотрелся среди вокзальной шушеры почти своим. Он передал спящего товарища в надежные руки проводницы и теперь шел, лихорадочно придумывая, где бы купить сигарет, когда его блуждающий по витринам лотков взгляд вдруг наткнулся на безупречную красавицу Марусю.

Эти двое вряд ли бы когда-то встретились в обычной жизни. Не иначе, как звезды сошлись в нужном месте и в нужное время. Обворожительный гуляка с дурной репутацией и скромная, растерянная нимфа с невинными глазами. Ян сразу прочел в ее глазах безысходность деревенщины, которой некуда податься. Подсел, разговорился. Как мужчина обаятельный, сразу выпытал информацию об отсутствии жилья и прописки.

А дальше у него совершенно случайно оказалась свободная комната в квартире на одной из центральных улиц — пешеходной, оживленной и наполненной туристами. Совершенно случайно он давно хотел найти для нее постояльца за символическую плату и как раз — одинокую, приличную девушку без вредных привычек.

Это Марусе еще повезло, что Зварский не оказался маньяком-насильником. А ведь мог быть кем угодно. Торговцем живым товаром, к примеру — он мог бы продать ее в бордель, удерживать в плену, убить и расчленить, и никто не стал бы ее искать. Но девушке показалось, что она разглядела в его глазах что-то доброе и искреннее, и нужно было отдать ему должное — Ян ничего плохого и не замышлял.

Просто влюбился.

Так, как влюблялся каждые три дня. Искренне, от всей души и до тех пор, пока не встретит другую очаровательную незнакомку.

3

Он привел ее в свою старенькую, доставшуюся еще от бабушки, двушку с высокими потолками и скрипучими потертыми паркетными полами. Квартира располагалась на шестом этаже и имела собственный выход на огражденную кривой кованой решеткой крышу. Туда Ян на лето перебирался из своей комнаты вместе со всем художественным скарбом: мольбертом, красками, зонтом и ржавой раскладушкой. Рисовал, пьянствовал, соблазнял натурщиц.

Для Маруси он отвел вторую спальню, которую использовал как склад, или попросту — как свалку. Вообще, вся его квартира мало напоминала жилище обычного человека. Это была студия, в которой время от времени собирался цвет богемы и местные фрики. Разуваться в этом царстве искусства принято не было, осуществлять любые виды уборки тоже.

Но девушке там понравилось. Из окна шикарный вид на храм, на горизонте живописные загогулины вымощенных камнем улиц, всюду разноцветные крыши, залитые солнцем, и нескончаемый щебет птиц, уютно вписывающийся в шум машин. А главное — ей было, где ночевать, хотя бы первое время. И можно было не спеша производить поиски работы.