Читать книгу "Лесные призраки - Даниил Калинин"

Говорят, что погнавшись за двумя зайцами, упустишь обоих, но мы выполнили обе поставленные задачи. Во-первых, немцы решили повториться, собрав заложников для расстрела на месте нападения. Им вполне могло показаться удачным его положение: совсем рядом к железке выходила грунтовка. Но именно поэтому я и выбрал для этот участок дороги, с дальним расчётом на ещё одну засаду.

Во-вторых, мы раздобыли всё необходимое для неё: запас гранат и боеприпасов к трофейным винтовкам, новенький МГ-34, автомат. Бойцы перевооружились «маузеровскими» карабинами, а оставшимися к «мосинкам» патронами мы набили диск к ДТ.

И теперь настал момент, когда нацисты и их подручные «бобики» должны поквитаться за расстрел мирных жителей…

Впереди куцей колонны следует бронеавтомобиль «бюссинг». Три трофейных «ЗИСа» набиты соответственно полицаями расстрельной команды и заложниками, замыкающим следует «ганомаг» с отделением эсэсовской «айнзацкоманды».

Броневик и бронетранспортёр – не танки, но земля подо мной начинает явственно дрожать. Чтобы видеть машины, приходится чуть приподнять голову. Рискую. Если немцы заметят меня раньше времени, живым не уйти.

300 метров… 250… 200… 100… Дёргаю асбестовый шарик, начинаю считать секунды.

На «пять» броневик рывком дёргается вперёд, набирая скорость. Экипаж что-то почуял, башня с автоматической пушкой разворачивается в мою сторону. В нос бьёт запах выхлопных газов, сменяя приятный и нежный аромат опавшей листы.

Твою дивизию! Сетка леденящего страха будто прижимает меня к земле. Встану, и меня на куски порвёт очередь 20-мм снарядов. Промедлю – и меня разорвёт собственная граната. Тело предательски цепенеет…

Но в голову тут же бьёт волна ярости: погибать, так с музыкой!

Уткнувшись лицом в листву продолжаю считать секунды. Три… два… «Бюссинг» практически поравнялся со мной!

Одна!

Резко распрямившись, кидаю связку вдогон проскочившему меня броневику. Гранаты касаются борта и тут же оглушительно взрываются. Для тонкой кормовой брони, прикрывающей бензобак, этого вполне достаточно: взрыв проламывает её и мгновенно воспламеняет бензин. «Бюссинг» в секунду превращается в ярко горящий костёр.

Одновременно хлёстко стучат выстрелы моих «кукушек», по машине с полицаями открывает огонь расчёт «дягтерёва». Однако в ответ тут же огрызается «машингевер», спустя мгновение к нему присоединяется ещё один пулемёт. Открывают слаженный огонь эсэсовцы, прикрытые бортами бронетранспортёра, им вторят опомнившиеся «бобики».

Рывок вперёд, к первому «ЗИСу». Машина неподвижна, водитель погиб от меткого выстрела. На бегу вскидываю автомат и неприцельной очередью в упор срезаю двух полицаев, развёрнутых ко мне спиной. Вот теперь-то меня замечают.

Падение, перекат, короткая очередь. Тяжелые пули калибра 9 мм отбрасывают тело уже мертвого «бобика» на доски обшивки кузова. Перекат.

В ответ бьёт слитный залп сразу из трёх винтовок. Одна пуля царапает локоть, но другие вспарывают землю на месте, с которого я только что вёл огонь. Длинная очередь от груди: стреляю навскидку, лишь бы сбить прицел. Но одного зацепил; остальные залегают.

Бросок вперёд. Короткая очередь уверенно утыкается в туловище распластавшегося на земле «бобика». Кувырок через плечо, разворот к оставшемуся противнику Жму на спуск.

В ответ сухо щёлкает: в диске кончились патроны. В последнюю секунду нырнув к земле, пропускаю выстрел противника над головой.

Времени перезаряжать автомат нет. Вскакиваю на колени, одновременно рву из кобуры самовзводный «наган». Полицай успевает передёрнуть затвор винтовки.

Время в очередной раз будто замедляется, а все звуки боя доносятся как бы издалека. Сухо стучат три выстрела из револьвера. Ответная пуля уходит в небо: тело противника опрокидывается назад.

Ощущение времени и слух вновь возвращаются. Отмечаю про себя, что сквозь грохот перестрелки и истошные крики заложников совсем не слышно рокота «дягтерёва», зато с противоположной стороны из леса бьёт трофейный «машингевер».

Трясущимися от возбуждения руками загоняю в автомат очередной магазин. Сердце рвётся из груди, бешено отбивая свой ритм. Сейчас…

На моих глазах две заложницы бросаются к лесу: нервы женщин не выдерживают. Будто издеваясь, уже поравнявшихся с деревьями баб одной очередью достают из пулемёта. Отчаянный женский визг обрывается на полуслове.

Внутри меня разливается жаркая волна гнева. Я замечаю тела других жителей, так же попытавшихся скрыться в лесу и хладнокровно расстрелянных эсэсовцами. Укол боли, вызванный запоздалым раскаянием, и пожар ярости сливаются в единую жажду мести. Твари…

Бросаю с задержкой в сторону расчёта две гранаты-«яйца». Результата не вижу но, кажется, кто-то вскрикнул.

Немцы меня заметили. Водитель «ганомага» направляет машину в мою сторону, пулемётчик разворачивает МГ. Первая очередь проходит по бровке кювета.

А ведь мне некуда деваться! Дёрнусь в любую сторону – и тут же окажусь на мушке. Хотя и здесь меня скоро достанут…

С ужасом осознаю, что не слышу ни одного из своих пулемётов, ни выстрелов снайперов. Я один.

Двигатель «ганомага» рычит уже совсем рядом. Гранат нет. Инстинктивно вжимаюсь в землю: вот он, миг смерти. Как же хочется жить…

Мама…

Сухой выстрел «мосинки» обрывает рёв «машин-гевера».

Встаю в полный рост. Бронетранспортёр совсем рядом. Водитель, увидев меня, бьёт по газам и бросает машину вперёд. Сбить хочет.

В последний миг успеваю выпрыгнуть прямо из-под колёс БТР; «ганомаг» резко ныряет в кювет и с грохотом переворачивается, снеся пару деревьев.

Этот готов.

Со стороны немцев доносятся яростные вопли, перемешанные с проклятиями и отборными ругательствами. Ну что, ребята, кто кого? Сколько вас там осталось?

Справедливо спросить, а сколько осталось нас? Двое?!

Трёхлинейка в чьих-то руках уверенно бьёт по врагу. Кто-то из снайперов отчаянно продолжает бой, отвлекая немцев от жителей, эсэсовцы отвечают плотным ружейным огнём. Эх, если б остались гранаты…

Рывком перемахиваю через дорогу. Немцы замечают меня слишком поздно, их выстрелы не находят цель. В ответ даю короткую очередь: прижмите голову, ублюдки!

Трёхлинейка замолкает. Или снайпер ранен (а может быть, и убит), или Гансы теперь находятся вне зоны его прицельной стрельбы, прикрытые откосом кювета.

Ко мне летят «колотушки». Много. Четыре штуки. Одна падает совсем рядом.

Отчаянно молясь, чтобы Гансы кидали их не с задержкой, спешно откатываюсь в сторону. Эсэсовцы открывают огонь на моё шевеление; пули поднимают фонтанчики земли прямо перед лицом. Но целиться более метко им мешает высокая трава.

Взрыв!

Открытый рот и зажатые уши не позволили мне потерять сознание от удара, а осколки, слава Богу, прошли выше. Но всё равно тряхнуло меня крепко.