Читать книгу "Золотая ладья нибелунгов - Ирина Измайлова"

Повинуясь приказу отважного купца, его дружинники почти разом поскакали через борт и, прежде чем разбойники успели вновь зарядить свои луки, навалились с одного борта на первый, лишившийся предводителя чёлн.

Садок Елизарович не ошибся: здесь оказалось уже мелко — кому по пояс, тем, кто пониже, по грудь, так что упереться ногами в дно труда не составило. Дюжина гребцов разом навалились, заслоняясь щитами от ножей и пары топоров, которыми успели замахать некоторые из разбойников, и одним движением перевернули посудину вверх дном.

Одновременно с этим Садко и Лука в несколько взмахов доплыли до второго челнока — этот ещё оставался на глубине. Купец, ухватившись за борт левой рукой, что есть силы взмахнул мечом, но рубанул не по голове кого-либо из опешивших грабителей, но по этому самому борту. Удар был такой силы, что старое липовое дерево треснуло. Ещё удар, и в проломленную брешь хлынула вода, почти мгновенно заполнив утлое судёнышко.

— Всем купаться! — громовым голосом скомандовал Садко Елизарович и насквозь проткнул одного из разбойников, успевшего замахнуться на него пикой.

Потом вода у берега закипела: недавние преследователи и преследуемые сошлись и принялись рубиться, хотя растерявшиеся и понесшие уже изрядный урон разбойники утратили немалую долю своей лихости и скорее отбивались, нежели нападали. Те, что были во втором челноке, не все даже сумели коснуться ногами дна — кто-то, сразу получив рану, погрузился и стал тонуть, кто-то пытался накинуться на Садко и его бывалого кормщика, но те были в таком бою привычнее и ловчее. Некоторые из разбойников в отчаянии повернули и поплыли назад, к середине реки, где могучее течение подхватывало их и уносило, почти не оставляя надежды добраться до противоположного берега.

Спустя полчаса всё было кончено. Тех, кто не уплыл прочь от места сражения, полагаясь на милость Волхова и на свою разбойничью удачу, гребцы Садко прикончили, не слушая отдельных запоздалых просьб о пощаде. Купеческие дружинники не имели обыкновения щадить попавших им в руки грабителей, тем более сразу после того, как те на них напали. Многим из них доводилось слышать о проделках лесных людишек, а некоторые сами видели, что обычно оставалось после их нападений на торговые суда.

Обещания косматого вожака отпустить купца и его товарищей никто всерьёз не принял: кто ж из разбойников хотел, чтоб где-нибудь на торжище либо в другом месте ему повстречались ограбленные им люди? Да и нравилось этим лихим людишкам заливать пережитый в сражении страх кровью, особенно кровью тех, кто сдавался и оказывался в их власти. Потому и дружинники не считали нужным проявлять к ним милосердие. Ведь понятно же: отпусти разбойника и в следующем же плавании можешь опять встретить его с новыми дружками-лиходеями, а удача, как всем известно, девка ветреная.

Выбравшись на берег и оглядевшись, купец посчитал своих людей. И понял, что ему повезло: все были здесь, никто не погиб в непрошеной сече. Серьёзные раны оказались у четверых, однако Лука, исполнявший в дружине заодно и обязанности костоправа, уверил хозяина, что все должны поправиться. Ещё пятеро были ранены и вовсе легко и похвалялись друг перед другом своими рублеными да колотыми ранами: как же, героями оказались! Четверо из этих пятерых, совсем молодые парнишки, рубились впервые в жизни.

— Святый Боже, слава тебе! — воскликнул, перекрестясь, кормщик. — Спасибо, что сохранил рабов твоих и от напасти избавил нас!

— Да уж, можно сказать, Господь от нас не отвернулся! — отчего-то хмурясь, согласился Садко. — Так ведь и мы не сплоховали. Слышь, ребята, подтолкните-ка ладью ещё поближе к берегу да к деревьям привяжите. Передохнём немного, чтоб после поживее в путь двинуться. Из такой чащи к нам, уж точно, никто чужой не подберётся, а там, далее по течению, островок будет, вот на нём и заночуем, чтоб поутру поднажать да до Новгорода добраться засветло.

Глава 2. Бермята

Лука сидел на притороченном к мачте бочонке с вином (купец всегда брал в путь один такой бочонок, как раз на случай, если кто будет ранен или заболеет) и старательно зашивал глубокую рану одного из гребцов. При этом кормщик то и дело бросал взгляд на своего хозяина, который в это время, стоя по колена в реке, с наслаждением мылся прохладной и прозрачной, точно привезённое из заморских стран стекло, водой.

Садко снял не только кольчугу и шелом, но скинул и свой нарядный, шитый из тонкого красного сукна кафтан, и кушак венецианский, и рубаху полотняную, поутру бывшую белой, но теперь в нескольких местах по рукавам запятнанную кровью. Только крест на кручёном шнурке свисал с шеи молодого купца, то и дело окунаясь в воду.

Кормщик усмехался: ишь ты, плещется, кровь с себя смывает, даже волосы помыть норовит. Вроде бы и неприхотлив купец, ни разу неженкой себя не выказал, чтоб с ними ни приключалось. Но вот до чистоты уж больно охоч. Будто рос не в скромной избе ладожского корабельщика, а в хоромах боярских.

И то сказать, Садко был красив. Особенно сейчас, когда солнце играло на литых мышцах его обнажённых рук, обрисовывало лепные контуры его фигуры, золотило и без того светлые, слегка вьющиеся волосы, растрёпанным облаком окружавшие голову. Ко всему этому и лицо у него было, что надо: не совершенно правильное, возможно, немного жёсткое, но его сильные, крупные черты оставляли впечатление резвого ума и хватки, а ранние лёгкие морщинки возле уголков рта выдавали улыбчивость и весёлость нрава. Глаза, при одном свете синие, при другом — цвета кованого железа, тоже глядели весело, не хитро. Обманывали. Потому как все, кто знал купца Садко Елизаровича, примечали в нём если и не хитрость, то некоторое лукавство. В торговых делах он вроде никого вкруг пальца не обводил, но умел так обкрутить и повернуть любой договор, что всегда получал более того, что при таком же раскладе получили бы другие.

Умывшись и попытавшись отстирать замаранную кровью рубаху, купец со вздохом перекинул её через плечо — отстираешь разве? Хорошо, в дорожном мешке ещё пара рубашек припасена.

Взгляд его невольно упал на перевёрнутый разбойничий чёлн. Второй, тот, что был дальше от берега и попал под пару крепких ударов купеческого меча, давно потонул, а первый задержался на отмели, уткнувшись носом в твёрдый выступ дна. Течение покачивало его из стороны в сторону.

Садко уже готов был отвернуться и направиться к своей ладье, но что-то заставило всмотреться пристальнее. Солнце, что ли, так странно отсвечивает от воды? Вон там, возле кормы судёнышка... Да нет, не солнечные это блики. И сейчас день — отсветы солнца не могут быть так густо красны, словно на закате. Что-то красное пятном выплывает из-под кормы челнока и тонкими змейками устремляется вслед за течением.

Купец решительно шагнул к перевёрнутой лодке. Остановился в шаге, нагнулся, прислушался.

— Выходи! — спокойно проговорил он затем. — Выходи, покуда добром предлагаю.

— А то что? — прохрипело из-под челнока. — Убьёшь? Так ведь всё едино убьёшь! Али нет?

— А это теперь мне решать. Сказано, вылезай оттуда, или силком выволоку. Лучше будет тебе кровью истечь и прямо там сдохнуть? Ну!