Читать книгу "Короли Кипра в эпоху крестовых походов - Светлана Близнюк"

Что касается верхней хронологической границы изучаемой эпохи — 1270 г., которая называется в российской историографии, то, как мы уже отметили выше, она неправомерна. Достаточно вспомнить, что некоторые из государств крестоносцев просуществовали до конца XV и даже середины XVI вв.; столь же долго жила и идея крестовых походов. Другое дело, что центр крестоносных владений сместился к концу XIII в. из районов Сирии и Палестины (там после Первого крестового похода появились королевство Иерусалимское, княжество Антиохийское и графства Эдессы и Триполи) несколько на Запад. В первую очередь это были острова Кипр, Родос, Крит, Хиос, Лесбос, а также Пелопоннес. Совокупность государств и опорных пунктов крестоносцев, а также владений Генуи и Венеции, появившихся на византийских землях Балкан, Пелопоннеса и Эгеиды в эпоху крестовых походов, принято называть Латинской Романией. Само название указывает на исконную принадлежность занятых европейцами территорий Византийской империи: ведь «Романия», хоть и похожа на западноевропейский топоним, является лишь производным от имени, которым в действительности называлась Византия — «Ромейская империя». Константинополь, казалось бы, должен был означать северную границу Романии и являться входом в новую географическую зону. Тем не менее, в источниках те области Причерноморья, которые находились под властью или в сфере влияния латинян, также весьма часто ассоциируются с Романией (прежде всего это Северное Причерноморье и Тана — венецианская фактория в устье Дона). Иногда Романия делится на Верхнюю и Нижнюю. Верхняя Романия — это Фракия, Македония, Болгария, Черноморский бассейн, а Нижняя — Пелопоннес, Негропонт (Эвбея), Хиос, Родос, Крит, другие острова Эгеиды[18]. Сложно определить восточную границу Латинской Романии. Естественно, государства крестоносцев, возникшие на Востоке в результате Первого крестового похода, никогда не ассоциировались с Романией.

Не совсем ясно, можно ли считать частью Романии королевство Кипр, появившееся на карте после Третьего крестового похода в 1192 г. С одной стороны, до этого времени Кипр также являлся византийской территорией, с другой — в XIII–XIV вв. он не имел постоянных экономических связей с уже названными областями Романии. Кипр продолжал относиться к кругу византийской цивилизации, сохраняя греческие традиции, язык, православную веру. Так же как и другие византийские земли, остров в эпоху крестовых походов попал в сферу влияния латинян и римско-католической церкви. Необходимость противостоять общему для всех христиан врагу — мамлюкам, а позднее туркам, заставляла кипрских королей искать постоянного союза с государствами Западной Европы и Византией. Как мне представляется, именно через Кипр проходила граница, отделявшая христианскую Романию от Ближнего Востока. В политическом, конфессиональном и культурном отношениях Кипр находился в системе Латинской Романии, в экономическом — был ближе к Малой Азии и Ближнему Востоку. Он входил в другой экономический регион, образуя вместе с двумя другими крупнейшими коммерческими центрами Востока своеобразный торговый треугольник: Фамагуста — Александрия — Дамаск[19].

На землях, воспринимаемых современниками как Латинская Рома-ния, находились Латинская империя со столицей в Константинополе (1204–1261), Фессалоникийское королевство (1204–1224), княжество Морея (Ахейское княжество — 1205–1432), Афинская сеньория (1205–1456, с 1260 г. Афинское герцогство), государство Ордена госпитальеров на Родосе (1306–1522)[20], королевство Кипр (1192–1489). Кроме того, весьма впечатляют владения Венецианской и Генуэзской республик, разбросанные по всей Латинской Романии. Некоторые из них республикам удалось сохранить за собой до середины XVI и даже середины XVII вв.: Венеции — Крит (1206–1669), ряд крепостей на Пелопоннесе, Модой и Корон (1207–1500), Навплион (1389–1540), Монемвасию (1464–1540); Генуе — Хиос (1346–1566)[21] Как видим, заканчивать эпоху крестовых походов 1270 г. было бы преждевременно. Западноевропейские рыцари оставили на Востоке богатое политическое наследство в виде весьма специфичных государств. Именно оно представляет для нас наибольший интерес. Именно период существования и развития этих государств и составляет ту эпоху, которую мы называем эпохой крестоносцев, эпоху, которая начинается в конце XI в. и продолжается, по крайней мере, до конца XV в.

Описывая начало крестоносной эпохи и причины появления в истории Европы такого феномена, как крестовые походы, мы можем сколько угодно их перечислять и аргументировать, но все равно они останутся, пожалуй, самой большой загадкой истории самого крестоносного движения. Крестовые походы были подготовлены всем ходом развития Европы XI в. Изменения, которые происходили в экономике, которые затрагивали социальные и международные отношения, историю церкви, менталитет и психологию людей того времени, дали хороший стимул для начала широкомасштабного и общеевропейского военно-колонизационного движения, для массовой и продолжительной миграции западноевропейского населения на Восток. Среди основных причин крестовых походов можно отметить и социально-экономические, и политические, и религиозные, и психологические. Дж. Франс подчеркивает в своих работах, что идеологические или политические мотивы крестовых походов вторичны, ибо их успех определялся на полях сражений. В связи с этим он предлагает изучать прежде всего природу войны и военный опыт крестоносцев[22]. Несомненно, он прав, если смотреть на крестовые походы как на череду военных экспедиций: тогда бессмысленно спорить о первоочередных, о самых важных или, наоборот, о второстепенных причинах. Их все уравняет и объединит поле брани, в какой бы последовательности причины не перечислять. В то же время главный вопрос, который требует объяснения — почему именно на конец XI в. пришелся пик эмоционального всплеска за всю историю крестоносного движения — окажется за рамками, оставаясь нерешенным в силу своей многогранности и сложности. В какой-то мере мы попытаемся осветить его в работе.

***

I. Психологическую почву для широкой экспансии европейцев на Восток подготовили паломничества, прежде всего в Иерусалим. В XI в. они становятся особенно интенсивными. Среди пилигримов встречаются представители самых разных социальных слоев: рыцари, горожане, крестьяне, клирики. Не следует забывать, что знать: герцоги, маркизы, графы, — следовали в Палестину в сопровождении большой свиты. Многие пилигримы, как и впоследствии крестоносцы, нашивали на свою одежду крест. К середине XI в. число пилигримов стало столь значительным, что их начали называть «войском Господним» (militia Dei, militia Christi) несмотря на то, что они еще не взяли в руки оружие и не стали крестоносцами в привычном нам смысле. Последние же продолжали называть себя пилигримами, а свои экспедиции пилигримажами, видимо, не усматривая принципиальной разницы между собой и своими невооруженными предшественниками. Мирные паломники, возвращаясь в Европу, рассказывали и о богатствах Земли Обетованной, и о благоговейном счастье, которое они там испытали, и о злоключениях, несчастьях и страданиях, которые они претерпели из-за мусульман. Их рассказы, переполненные эмоциями и преувеличенные к тому же молвой, исторгали искренние слезы у верующих, вызывали у слушателей желание отомстить за поруганные христианские святыни. Однако одних рассказов, пусть даже самых красочных и эмоциональных, было недостаточно, чтобы в одночасье пришла в движение вся Европа, или чтобы каждый ее житель, будь то мужчина, женщина, старик или ребенок, богатый или бедный не мог удержать в себе невероятное желание любой ценой отправиться на освобождение Гроба Господня. Недостаточно было и напоминаний исторической памяти о борьбе европейцев с неверными в прошлые века. Необходим был какой-то мощнейший психологический импульс, способный задеть за живое каждого верующего. И такой импульс родился в папской курии.