Читать книгу "Исчезнувший мир - Том Светерлич"

– Хантинг-Крик.

Она знала Хантинг-Крик и Крикетвуд-Корт, там жила ее лучшая подруга детства Кортни Джимм. Образ Кортни всплыл в памяти Мосс, как лед на водную поверхность.

– Сколько жертв?

– Трое убитых, – сказал Нестор. – Просто жуть. Я никогда…

– Помедленнее.

– Однажды я видел, как нескольких ребят сшиб поезд, но ничего похожего на это.

– Ладно. Так говорите, звонок поступил после полуночи?

– Почти сразу после, – сказал Нестор. – Соседка услышала какой-то шум и все-таки вызвала полицию.

– Кто-нибудь поговорил с соседкой?

– Сейчас с ней один из наших ребят.

– Приеду где-то через час.

Вставая, она с трудом удержала равновесие – правая нога осталась стройной, мускулистой ногой спортсменки, а левая чуть выше колена заканчивалась культей, кожа и мышцы на ней были свернуты, как слоеная булочка. Мосс потеряла ногу много лет назад, когда ее распяли в зиму Рубежа. Бедренная ампутация, флотские хирурги отрезали пораженную гангреной часть. Стоя на одной ноге, Мосс выглядела как длинноногая водоплавающая птица и, балансируя на пальцах, нашла точку равновесия. Костыли стояли рядом, между кроватью и тумбочкой. Она продела руки в опоры, схватилась за ручки и прошлась по комнате с раскиданной повсюду одеждой, журналами, CD-дисками и пустыми шкатулками из-под украшений, рискуя поскользнуться, о чем предупреждал врач.

Крикетвуд-Корт…

При мысли о возвращении туда Мосс поежилась. В школе они с Кортни были как сестры, с самого первого класса, даже ближе сестер, неразлучными. Вместе с Кортни в памяти всплывали чудесные летние дни детства – бассейн, американские горки в Кеннивуде, совместно выкуренные сигареты на берегу Чартьерс-Крика. Кортни погибла, когда училась в выпускном классе – ее убили на парковке ради нескольких долларов в кошельке.

Одеваясь, Мосс включила новости по телевизору в спальне. Она нанесла на культю антиперспирант и натянула полиуретановый рукав, раскатав его до бедра, как нейлоновый чулок. Она разгладила эластичный рукав, чтобы между ним и кожей не осталось пузырьков воздуха. Компьютеризированный ножной протез фирмы «Отто Бок» изначально разрабатывался для раненых солдат. Мосс сунула ногу в протез и встала, бедро заняло весь объем углепластиковой гильзы и выдавило из нее воздух, запечатав протез вакуумом. С протезом она чувствовала себя так, будто выставила напоказ скелет – стальную голень вместо кости. Она надела свободные брюки и жемчужного цвета блузку. Положила в кобуру штатное оружие. Накинула замшевую куртку. Последний взгляд в телевизор: овечка Долли прячется среди соломы загона, Клинтон расхваливает только что подписанный запрет на клонирование человека, реклама предстоящего баскетбольного матча по «ЭнБиСи», Джордан против Юинга.

* * *

Крикетвуд-Корт заканчивалась тупиком, вспышки сирен освещали ряды домов и лужайки. Четверть четвертого ночи, и соседи точно знают – что-то случилось, но пока не знают, что именно, а если высунутся в окна, то увидят лишь мешанину из патрульных машин, автомобилей шерифа, полицейского департамента Канонсберга и полиции штата, в общем, всей паутины служб, прибывающих до федеральных агентов. Дела, которыми занималась Мосс, обычно касались служащих Космического командования ВМФ на побывке после «Глубоких вод» – секретных миссий в Глубины космоса и Глубины времени.

Драки в барах, домашнее насилие, наркотики, убийства. Она занималась моряками космофлота, которые избивали жен или подружек до смерти, – трагическими случаями. Некоторые моряки, увидев ужасы Рубежа или свет чужого солнца, пускались во все тяжкие. Она гадала, что обнаружит здесь. Неподалеку припарковался фургон окружного коронера. «Скорые» и пожарные машины простаивали. Передвижная криминологическая лаборатория ФБР уткнулась в тротуар перед лужайкой у дома ее старой подруги.

– Господи…

Дом из ее детских воспоминаний будто накладывался на теперешний – два фильма проигрывались одновременно, память и сцена преступления. Семья Кортни давно переехала, и Мосс никогда не думала, что снова войдет в дом старой подруги, уж точно не при таких обстоятельствах. Другие дома в ряду служили словно зеркальным отражением двухэтажного здания, у каждого подъездная дорожка, небольшой гараж, крыльцо залито светом единственного фонаря, все фасады одинаковы – кирпич и белый винил сверху.

В детстве Мосс, как ей казалось, проводила здесь больше времени, чем в собственном доме, она до сих пор помнила старый номер телефона Джиммов. Одна прилипчивая реальность проникала в другую, как будто желток выливался через трещину в скорлупе. Мосс отхлебнула кофе из термоса и потерла глаза, чтобы проснуться, пытаясь убедить себя, что с домами – это совпадение, ей это не снится. Совпадение, сказала она себе. Раньше в палисаднике рос цветущий кизил, но с тех пор его срубили.

Мосс остановила свой пикап рядом с перегородившей дорогу машиной шерифа, и его помощник подошел к ее окну – выпирающее брюшко и усы в стиле Чарли Чаплина придали бы ему забавный вид, если бы не усталые глаза. Он хотел развернуть ее обратно, пока она не опустила окно и не показала документы.

– Что это? – спросил он.

– Следственное управление ВМФ, – сказала она, уже привыкнув разъяснять аббревиатуру своего агентства. – Федеральный агент. Нас интересуют возможные связи с военными. Там и правда все так ужасно?

– Мой приятель туда заходил и сказал, что ничего ужаснее еще не видел, просто полный кошмар, – ответил он, дохнув запахом кофе. – Говорит, от них мало что осталось.

– Репортеры уже появились?

– Пока нет, – ответил он. – Вроде несколько фургонов теленовостей едут из Питтсбурга. Вряд ли они понимают, что здесь обнаружат. Совсем даже наоборот. Идемте.

Полицейская лента отгораживала подъездную дорожку и лужайку, протянувшись от фонарного столба и загибаясь на заборчик из кованого железа. У гаража столпились криминалисты, устроив перекур. Они смотрели на приближающуюся Мосс без обычного сексизма или откровенных взглядов, с чем она частенько сталкивалась на местах преступлений, сегодня их глаза были затуманены, они смотрели как будто с жалостью, ведь сейчас ей придется все это увидеть.

Дверной проем был завешен полиэтиленом, но запахи ударили ей в нос, как только она нырнула внутрь, – приторная вонь крови, разложения и дерьма смешивалась со зловонием химических растворов криминалистов, банок с этанолом для сбора образцов. Запахи просачивались в нее, и слюна мгновенно обрела привкус меди, словно Мосс сосала монетку. В прихожей столпились криминалисты в спецкостюмах, упаковывали улики и фотографировали. За мгновение до того, как Мосс увидела сцену преступления, ее охватило тревожное предчувствие. Но как только она повернула за угол и увидела, с чем предстоит иметь дело, нервозность улетучилась и сменилась печальной решимостью как можно быстрее собрать сломанные куски головоломки.

На полу лежали мальчик и женщина, лица превращены в мешанину мозгов, крови и осколков костей. На мальчике были фланелевые штаны и толстовка – пижама. Мосс решила, что ему лет десять-одиннадцать. Ночная рубашка женщины была в крови, голые ноги синюшные, местами багровые. Внутренности у обоих были вынуты, а на пол вылилось столько крови и дерьма, что они неровными ручейками стекали с ковра. От вони Мосс чуть не задохнулась. Исходящий от мальчика и его матери запах, дерьмо и бесформенность лишают их человеческого облика, подумалось Мосс.