Читать книгу "Сарматы. Первая тяжелая конница степей - Александр Нефедкин"

Великий римский историк Корнелий Тацит (ок. 55 – ок. 120) оставил нам описания двух битв, в которых участвовали сарматы. Первый бой произошел во время вторжения роксоланов в Мёзию зимой 69 г. (Tac. Hist., I, 79, 1–4), а второй – во время иберо-парфянского конфликта в 35 г. (Tac. An., VI, 35, 1–2). Несмотря на риторизированность и драматизацию повествования, в целом характерные для Тацита, свидетельства историка явно восходят к компетентным источникам. Он кратко и ясно рисует нам способ действия сарматских всадников и их вооружение, манеру использования оружия. Данные описания предоставляют нам уникальную информацию о сарматской тактике и вооружении, дают опорную точку для выявления дальнейшего развития сарматской конницы.

Писатель периода Второй софистики и профессиональный военный Флавий Арриан (ок. 89 – после 169/70) был первым имперским полководцем, кто в ранге пропреторского легата провел самостоятельную кампанию против аланов в 135/6 г. Хотя битвы и не произошло, поскольку аланы повернули назад, но большая часть каппадокийской армии была мобилизована и вышла навстречу противнику. В результате заочного знакомства Арриана со своими противниками для римской армии в Каппадокии была разработана «Диспозиция против аланов», которая давала указания по отражению атаки конницы номадов. План, по-видимому, был составлен исходя из агентурных сведений и другой доступной наместнику информации, поэтому его данные носят гипотетический, хотя и очень реалистический характер и дают нам важные данные по вооружению и тактике аланской конницы. Еще одной работой Арриана, где упоминаются сарматские и аланские всадники и их оружие, является «Тактическое искусство». Здесь автор конкретно рассказывает о том, какие методы алано-сарматской конницы переняли римляне к середине 130-х гг. (Arr. Tact., 4,3; 7; 44,1).

Путешественник эпохи Антонинов Павсаний (ок. 115 – ок. 180) описал достопримечательности Греции, которые сохранились к последней четверти II в. Естественно, автора интересовали в первую очередь древности и диковинки, которые он мог наблюдать или о которых он знал из книг. Среди прочих разнообразных и разнородных сведений Павсаний (I, 21, 5–6) оставил нам описание сарматского панциря, который он лично видел как посвящение в афинском храме Асклепия. Для жителя империи чешуйчатый доспех из обработанных конских копыт был весьма экзотической и интересной вещью, заслуживающей отдельного пассажа в сочинении. Описание панциря перерастает у Павсания в рассказ о необычности вооружения и его использовании у дунайских (?) сарматов.

Несколько неожиданно для себя мы встречаем интересную информацию о тактике аланов у сатирика Лукиана (ок. 120 – после 180 г.). В произведении «Токсарид, или Дружба» автор в форме диалога сравнивает дружбу у греков и у скифов. В этот диалог включена новелла с описанием кампании и генерального сражения скифов с боспорцами и их союзниками, аланами, сарматами и махлиями (Luc. Tox., 54–55). Несмотря на то что описание достаточно абстрактное и носит, скорее всего, гипотетический характер, мы все же можем почерпнуть из него определенные характерные черты о тактике и вооружении населения Северного Причерноморья. Источник Лукиана неизвестен, но, вероятно, в своем описании автор опирался на современную ему военную практику середины II в. (ср.: Luc. Tox., 9). Естественно, нельзя исключить использование Лукианом более древнего (эллинистического) материала, но совершенно ясно, что автор вносил современные ему элементы в повествование (в частности, название тех же аланов)[9].

Важное значение для изучения военного дела сарматов имеет один пассаж римского историка Диона Кассия Коккеяна (ок. 160 – ок. 235), сохранившийся в изложении византийского монаха Иоанна Ксифилина. Речь идет о битве римлян с языгами на льду Дуная зимой 173/4 г. в ходе Маркоманнских войн (Dio Cass., LXXI, 7, 1–5). В данном пассаже автор описывал реалии своей современности и явно пользовался компетентным источником. Несмотря на краткость и определенную риторизированность повествования, мы здесь ясно видим основные тактические принципы языгской конницы и ее вооружение. Сопоставляя эти данные со свидетельствами других источников, можно лучше представить общую картину развития конницы сарматов.

Более поздним трудом, сведения из которого особенно ценны для изучения сарматского и аланского военного дела, является сочинение последнего крупного историка античности Аммиана Марцеллина (ок. 330 – ок. 400). Он был не только высокообразованным человеком, но и профессиональным военным, штабным офицером, принимавшим участие в военных кампаниях. Его описания сражений компетентны, хотя под влиянием своего образца для подражания, Тацита, они риторически обработаны и подчас не совсем ясны. Очень важные сведения об аланах, под именем которых Аммиан понимает сарматов вообще, содержатся в этнографическом описании аланов (Amm., XXXI, 2, 12–25). Причем часть из этих сведений, без сомнения, относится к более ранней эпохе, ведь Марцеллин, как и другие античные авторы, не видел исторического развития явлений, статично воспринимая историческую эволюцию. Однако нельзя исключить и того, что не только в представлениях Марцеллина и в античных стереотипах кочевые этносы сохраняли свои социально-политические и военные особенности, но, возможно, так и было в действительности, ведь хозяйство, способ ведения войны у номадов отличаются консервативностью и даже закостенелостью.

Несомненно, на современных Марцеллину материалах построен рассказ о набегах сарматов на дунайские провинции Римской империи (Amm., XVII, 12, 1–3). Здесь точно подмечено вооружение сарматов, дана характеристика их лошадям. Данные сведения явно базируются на свидетельствах компетентных информантов, скорее всего очевидцев, тех, кто знал о сарматском способе войны. Определенные данные добавляет к нашим сведениям и рассказ о разгроме двух римских легионов сарматами в Восточной Паннонии в 373 г. (Amm., XXIX, 6, 13–14). Это описание очень кратко, но весьма ярко рисует тактику сарматских всадников той эпохи. Однако об этом событии автор, вероятно, имел довольно скудную информацию. У Марцеллина мы можем найти и еще целый ряд небольших, но не менее ценных свидетельств о военном деле сарматов и аланов, упоминания которых находятся в соответствующих местах работы.

Таковы наиболее важные античные источники по военному делу сарматов и аланов, сопоставляя и анализируя которые мы можем представить состояние последнего, а подчас и развитие. Около сотни других письменных источников, в которых также есть сведения о сюжете, читатель найдет в соответствующих местах книги. Естественно, подчас источники подвергаются неожиданной трактовке со стороны современных исследователей, в таких случаях я предпочитал следовать за информацией древнего автора, не за ее интерпретацией.

В качестве дополнительного материала в работе приводятся свидетельства закавказских, армянских и грузинских источников, которые иногда упоминают интересные подробности, отсутствующие в трудах античных авторов. Я старался активно не пользоваться таким богатым источником информации, как осетинский нартовский эпос, военное дело которого считается в основном восходящим к средне– и позднесарматскому периодам[10]. Действительно, фольклор доносит до нас отголоски определенных исторических событий, деятельности неких исторических персонажей и даже какие-то исторические реалии, которые необходимы по ходу рассказа, но все же основной блок реалий в эпосе достаточно поздний, ведь сам сюжет и реалии должны быть понятны слушателям, которым необходимо было отождествить реалии, упоминаемые сказителем, с известными им[11].