Читать книгу "Изменить одиночеству - Евгения Михайлова"

— Пройдусь немного. Очень хочется подышать. Наверное, кислородное голодание.

Он вдыхал ночной воздух жадно и глубоко. Так, чтобы запах свежести и сырости коснулся сердца и легких, оживил их, успокоил.

Как хорошо просто бродить без цели и дела. Дима чувствовал себя совершенно свободным и беззаботным. Пусть на час, на полчаса. Но он открыл для себя возможность побега. Ему хорошо думалось о разных делах. Ему удалось забыть о том, чего не хотелось помнить. И вдруг какой-то странный лисенок запутался в его ногах и посмотрел в лицо блестящими бусинками глаз. Дима нагнулся, погладил рыжий теплый мех, поднял голову и увидел Василису, жену своего сослуживца еще по посольству в Польше. Эта пара по возвращении в Москву тоже купила квартиру в этом районе.

— Привет, Вася, сто лет не встречал вас обоих. Даже не знал, что вы завели такого зверя. Это кто? Лис или собака?

— Это Гарик, корги, — серьезно сказала Василиса. — Он — собака. Ему всего годик. Я купила его после смерти Коли. Да, Дима, Коля умер, я теперь вдова. Это было так внезапно и ужасно, что я не смогла всем сообщить.

— Что случилось?

— Самолет разбился. Ты, наверное, знаешь об этой катастрофе.

Дима был в ужасе. Его хорошее отношение к большинству людей выражалось, кроме прочего, в паническом страхе перед их смертью. Дима не умел расставаться с теми, кто ему нравился. У него много знакомых, они не видятся годами, но он должен время от времени узнавать, что все они в порядке. И как он ничего не узнал о Коле?

Они не были друзьями, просто импонировали друг другу. И было у приятного, добродушного Коли такое достоинство, как прелестная жена со сказочным именем Василиса. Над нею не подшучивал только ленивый, называя мужским именем Вася. Но это имя странно шло полноватой, очень женственной блондинке с нежным, круглым лицом и большими синими глазами. Глазами, как волшебные озера.

Дима проводил Васю с Гариком до их дома. Они постояли у подъезда, поговорили о Коле, вспомнили, как интересно и дружно все жили в Варшаве. И Дима ответил согласием на приглашение выпить чаю с тортом.

Дима никогда не был в такой уютной квартире. Вроде бы обычная мебель, только необходимые вещи. Простая посуда, чай в пакетиках, такой же, как на ходу покупает он, чтобы не возиться с заваркой. Трюфельный торт, который так любит Маша.

— Съешь его, пожалуйста, весь, — улыбнулась Василиса. — Не могу не покупать сладкое. Только оно и вытаскивает меня из депрессии. Но вес… Каждое утро — битва с джинсами за то, чтобы сошлись на мне.

— Ты очень хорошо выглядишь, — сказал Дима.

А хотел сказать: «Ты такая же милая и прелестная, как раньше». Но сейчас ночь, они наедине, у нее горе. Слишком восторженные комплименты неуместны и неприличны.

Василиса легко заговорила. Она делилась с Димой самыми дорогими воспоминаниями, говорила о своем одиночестве и тоске. Дима понимал, почему так уютно в этой квартире. Ее обживали любящие, добрые люди, похожие во вкусах и потребностях. Эта квартира не могла остыть после смерти мужа. Преданная жена поддерживает в ней огонь.

Дима выскочил в круглосуточный магазинчик неподалеку, вернулся с бутылкой вина. Они помянули Колю. Василиса расплакалась у Димы на груди. Его жалость разрасталась, колотилась в сердце. Он гладил пышные золотые волосы, целовал заплаканное лицо, чище и добрее которого никогда не видел.

Очнулись они оба, когда отхлынула волна нестерпимого притяжения. Когда вздохнули в унисон их горячие влажные тела.

— Господи, так вот как это бывает! — искренне сказал Дима. — Ты не поверишь, Васюта, но я, муж со стажем, ничего об этом не знал. Я так не уверен ни в чем, что не разрешаю себе ничего загадывать наперед. И потому скажу сейчас быстро и прямо. Я люблю тебя, Василиса. Ты кажешься мне единственной и лучшей женщиной моей жизни. Я сделаю все, чтобы к тебе вернуться. Если ты этого захочешь.

— Я захочу, — просто ответила Василиса.

Так Дима поверил в свое везение. В самый черный час его жизни, в такой беспросветный, что об этом никому и не расскажешь, именно в этот час судьба зажгла для него золотую звезду. Встреча с Василисой открывала для него мир чудес, секреты невероятных деталей, каждая из которых стоит многих лет жизни. И они оба, два скромных, нежных, очень похожих человека, расходовали свое тихое счастье несмело и экономно. Встречались редко, тайком, чтобы никто не видел. Никогда не говорили о будущем и о семье Димы.

Метров тридцать между их домами, но Дима после работы неизменно возвращался домой. И даже, если перед сном выходил на улицу подышать, то чаще всего просто ходил вокруг дома Василисы. И было ему так хорошо представлять, как она в халате и тапочках хлопочет на кухне, разговаривает своим милым голосом с корги Гариком, читает книгу. У Димы было чувство, будто он должен постоянно доказывать судьбе, что достоин такого подарка, такой тайны. Что он заслуживает такого богатства. Он приходил к Василисе после особенно тяжелой недели, после трудной и удачной работы, после моря тоски…

Разумеется, им только казалось, что их встречи остались тайной для соседей. Но Диму любили, ситуация с Кирой и Машей становилась для многих все очевидней и неприятней. И Кира была не из тех женщин, с которой другим хотелось бы пообщаться. Даже ради удовольствия «раскрыть жене глаза». А Василиса, которая никогда особенно не наряжалась, не красилась, не кокетничала с мужиками и не раздражала хвастовством, не вызывала у других женщин зависти. Это значит, что сплетен у дворовых бабушек практически не было. Только деликатная информация на ухо.

Так продолжалось три года. В этом переплетении четырех судеб не изменились внешне только Дима и Василиса. Светлые глаза у обоих стали еще мягче и добрее. Кира подурнела: лицо и некогда аккуратная фигура стали абсолютно бесполыми. Не каждый выдерживал ее колючий взгляд. А жесткий рот и агрессивно выдвинутый вперед подбородок делали ее особенно отталкивающей. Голос у Киры теперь был громкий, резкий, она не говорила, а заявляла, поучала. И она была совершенно одна. Ни подруг, ни просто знакомых для обычной соседской болтовни. Маша очень вытянулась. На худом бледном лице трагически темнели глаза. Она редко улыбалась даже отцу. И Дима, глядя на Машу, обреченно думал о том, что это его главная миссия: нести вахту при драме дочери, которой он не смог обеспечить нормальную жизнь. Для этого нужно было так много: выбрать ей нормальную мать. Он страховал, как мог, свою девочку на границе безумия ее матери. И все равно чувствовал себя предателем. Ведь у него, в отличие от Маши, было тайное убежище. У него был близкий человек. И к нему, наконец, пришла любовь. Та, которая навсегда и не зависит от расстояния.

Дима ценил и боготворил свою Василису. Его отношение стало для нее самой большой болью. Ей разрывала сердце мысль о великой несправедливости. Нельзя людям, связанным таким чувством, расставаться. Видеться тайком и урывками. Это убийство их предназначения. Но Василиса все знала о Маше и Кире. Она тоже не видела другого выхода. А Дима пытался скрывать от нее свое тревожное ожидание. Он постоянно был готов к новым страшным открытиям и ударам. Деградация Киры была слишком очевидной. И такой же неизбежной казалась Диме собственная казнь за слишком яркое счастье.