Читать книгу "Лес Мифаго. Лавондисс - Роберт Холдсток"

Наконец, через пару минут, он слегка расслабился. Мы немного побоксировали, немного посмеялись и пошли вокруг пруда, ударяя по тростнику палками. Но я никак не мог отделаться от ощущения, что приехал домой не вовремя.

– Тебе было трудно… со стариком, я хочу сказать? В последние дни?

Он покачал головой:

– В последние две недели мне помогала няня. Не могу сказать, что он ушел с миром, но она сумела заставить его перестать позорить себя… или меня в данном случае.

– Я как раз хотел тебя спросить об этом. Судя по письмам, в последнее время между вами была какая-то напряженность.

Кристиан достаточно мрачно улыбнулся и посмотрел на меня со странным выражением, чем-то средним между согласием и подозрением.

– Скорее открытая война. Вскоре после моего возвращения из Франции он сошел с ума, окончательно. Видел бы ты тогда этот дом, Стив. Ты должен был увидеть его. Похоже, он не убирался много месяцев. Я спрашивал себя, что он ел… скорее всего, одни яйца и мясо. Еще бы немного месяцев и – я уверен! – он стал бы есть кору и листья. И он был в ужасном состоянии. Ужасном. Хотя он и разрешил мне помогать ему в работе, он быстро захотел избавиться от меня. И даже пару раз пытался убить меня, Стив. Настоящие покушения на мою жизнь. Наверно, была для этого какая-то причина…

Меня потрясло то, что Кристиан рассказал мне. Образ отца изменился: холодный обидчивый человек превратился в сумасшедшего, орущего на Кристиана и бившего его кулаками.

– Я всегда думал, что он скорее любил тебя; именно тебе он рассказывал свои истории о лесе. Я тоже слушал, но на колене сидел ты. Почему он пытался убить тебя?

– Я слишком глубоко погрузился в его работу, – вот и все, что сказал Кристиан. Он что-то скрывал, исключительно важное. Я чувствовал это как по его тону, так и по мрачному, почти возмущенному выражению лица. Должен ли я попытаться узнать больше? Мне было трудно решить. Никогда я не чувствовал себя таким далеким от брата. Быть может, подумал я, все дело в Гуивеннет, девушке, на которой он женился. Я спросил себя, что за атмосферу она создала в Оук Лодже.

Я попытался навести разговор на нее.

Кристиан с силой ударил тростники.

– Гуивеннет ушла, – только и сказал он, и я, вздрогнув, остановился.

– Что ты имеешь в виду, Крис? Ушла куда?

– Просто ушла, Стив, – зло оборвал он меня, как человек, загнанный в угол. – Она была девушкой отца, а потом ушла, вот и все.

– Я не понимаю, что ты хочешь сказать. Куда она ушла? Ты был так счастлив, судя по письму…

– Я не должен был писать тебе о ней. Моя ошибка. Давай не будем больше говорить о ней, хорошо?

После этой вспышки мое беспокойство стало расти как на дрожжах. С Кристианом действительно происходило что-то плохое, и, безусловно, уход Гуивеннет в большой степени способствовал ужасной перемене, которую я в нем заметил. Однако было что-то еще, намного большее, но, пока он сам не заговорит об этом, невозможно ничего узнать.

– Прости… я не знал, – вот и все, что я сумел из себя выдавить.

Мы шли и шли по самому краю леса; там начиналась болотистая, ненадежная почва, через несколько ярдов исчезавшая в затхлой глубине, скрываясь под переплетением камней, корней и гниющих стволов деревьев. Стало прохладно, солнце не могло пробиться через плотную листву. Густые заросли камыша колыхались под ветром, и мне показалось, что гниющая лодка тоже слегка зашевелилась на своей вечной стоянке.

Кристиан заметил мой взгляд, но даже не посмотрел на лодку или пруд; он бродил где-то в глубинах собственных мыслей.

В какое-то мгновение меня пронзила резкая печаль при виде брата, разрушенного как внешне, так и внутренне. Я отчаянно хотел коснуться его руки, обнять его и ненавидел себя за то, что боюсь это сделать.

– Да что случилось с тобой, Крис? – наконец очень тихо спросил я. – Ты болен?

Какое-то время он молчал, не отвечая, а потом так же тихо ответил:

– Я не болен, – и с такой силой ударил гриб-дождевик, что тот разлетелся на мелкие кусочки. Он посмотрел на меня, на его истощенном лице появилось выражение покорности. – Я немного изменился, вот и все. Я продолжаю работу старика. Возможно, ко мне перешло немного из его любви к одиночеству и отчужденности.

– Если это правда, ты должен дать задний ход.

– Почему?

– Потому что одержимость старика лесом постепенно убила его. И, судя по твоему виду, ты идешь тем же путем.

Кристиан слегка улыбнулся и швырнул свою палку в пруд; та с плеском упала в воду и поплыла, окруженная зелеными водорослями.

– Быть может, имеет смысл умереть, делая то, что пытался сделать он… и не сумел.

Я не понял драматический намек в словах Кристиана. Отец составлял карту леса и искал свидетельства существования там старых поселений. Он изобрел целый новый жаргон, исключительно для себя самого, и успешно не давал мне более глубоко понять его работу. Я сказал об этом Кристиану и добавил:

– Быть может, это и интересно, но едва ли очень интересно.

– Он делал намного больше, а не просто составлял карты. Но ты помнишь их, Стив? Они невероятно детальные…

Совершенно ясно я помнил одну, самую большую, показывавшую аккуратно обозначенные тропинки и дороги через безумное переплетение деревьев и камней; поляны были изображены почти с маниакальной точностью, каждая идентифицирована и пронумерована, а весь лес делился на зоны, которым отец дал имена. Мы иногда устраивали привалы на таких полянах, поближе к краю леса.

– Мы часто пытались проникнуть глубже в сердце леса, помнишь эти походы, Крис? Но тропинки всегда кончались, и мы с трудом выбирались обратно, очень напуганные.

– Верно, – тихо сказал Кристиан, загадочно поглядев на меня. – А что, если я скажу тебе, что нас останавливал сам лес? Ты поверишь мне?

Я поглядел на мрачное переплетение кустов и деревьев и одну-единственную видимую поляну, освещенную солнцем.

– Так оно и было, по-моему, – сказал я. – Он не давал нам пройти внутрь, насылая на нас страх; и там было мало тропинок, и еще земля, задушенная камнями и шиповником… очень трудно идти. Ты это хочешь сказать? Или ты имеешь в виду нечто более… мрачное?

– Мрачное? Я бы использовал другое слово, – сказал Кристиан, но больше не добавил ничего, только сорвал лист с маленького, еще не выросшего дуба, растер его между пальцами и сжал в ладони. И все это время не отрывал взгляда от дремучего леса. – Это древнейшая дубовая страна, Стив, последний остаток того великого леса, который покрывал всю Англию. Здесь росли дубы, ясени, бузина, рябина, боярышник и…

– И все остальное, – улыбнулся я. – Я помню, как старик перечислял нам их все.

– Верно, так он и делал. Здесь больше трех квадратных миль такого леса, протянувшегося отсюда до Гримли. Три квадратные мили настоящей послеледниковой лесной страны. Нетронутой страны, тысячи лет сопротивлявшейся попыткам вторжения. – Он оборвал себя, сурово посмотрел на меня и добавил: – Сопротивлявшейся изменениям.