Читать книгу "Небесная подруга - Джоанн Харрис"

В то утро солнце сияло золотом, отражаясь в сводчатых окнах колледжа Магдалины, и я чувствовал себя на седьмом небе. Спеша через мост, я начал тихо напевать, как вдруг мое внимание привлек шум. Я остановился.

Иногда я размышляю: что, если бы я не обратил внимания на этот звук, если бы прошел по мосту, не оглянувшись? Но куда там! Она слишком хорошо все рассчитала. Понимаете, я отчетливо слышал, как что-то падает в реку — точно, не ошибешься.

Была весна, вода в реке стояла высоко. В сотне ярдов бурлил водослив, упадешь туда — мигом затянет в шлюз. Поэтому плавать на лодках с той стороны от моста запрещалось, хотя глупец, способный на такое, вряд ли нашелся бы. Я застыл, отыскивая взглядом бревно, разбитую лодку или другой плавучий мусор, ставший источником звука. И тут увидел ее — бледное лицо, провалы глаз, вздувшееся вокруг тела светлое платье; все черты смазаны, размыты, будто она уже была призраком.

Я окликнул ее и увидел, как качнулась в потоке воды голова, словно усталый ребенок приник к подушке. Ни отзыва, ни взмаха руки, ничего. Я даже подумал, что она мне чудится, настолько нереально все выглядело. Но тут же осознал, что это не совпадение, не видение, а несчастная женщина, которую от ужасной смерти отделяет лишь полминуты, и я один могу ее спасти. Я побежал — она знала, что побегу! — на ходу избавляясь от пальто, пиджака и ботинок, а очки свалились сами. Я задыхался и кричал: «Остановитесь! Эй! Мисс! Сударыня!» — и не отводил от нее взгляда. Я спрыгнул с набережной в нескольких футах ниже по течению и сразу окоченел от холода. Река неторопливо несла девушку ко мне. Мои босые ноги коснулись придонного ила — по крайней мере, место было не самое глубокое. Вскоре я дотянулся до нее, ухватился за платье и сжал пальцы, как тиски. Тонкая ткань порвалась, но я уже крепко держал девушку, почти потерявшую сознание, и отчаянно пытался выбраться на берег. Не знаю, долго ли это длилось и как мне удалось справиться — я никогда не был человеком действия, но в те дни мне помогали молодость и невежество, так что кое-как, цепляясь за неровную кирпичную облицовку набережной, я сумел вытянуть нас обоих в спокойную воду. Сначала я вытолкнул из реки ее, потом вскарабкался сам и какое-то время лежал, дыша тяжело и прерывисто, из носа шла кровь. Женщина замерла в той же позе, как я ее оставил, голова запрокинута, руки разбросаны, но веки подрагивали и дыхание было ровным. «Она же замерзла!» — спохватился я, принес пальто, которое валялось первым в ряду моих брошенных на берегу вещей, и кое-как натянул ей на плечи — теперь, когда опасность миновала, я боялся коснуться ее, словно она могла рассердиться за фамильярность.

Меня поразила ее красота.

В то время в Кембридже хватало красивых женщин. Их можно было встретить в театре, на приеме, на балу, они гуляли рука об руку со своими кавалерами в парках или катались на лодках по реке. Но эта девушка с первого взгляда показалась мне гостьей из иного столетия. Она была изящна и полупрозрачна, как тончайший фарфор, трагически бледна и нежна. Высокие скулы, полные губы, детские черты лица. Я предположил, что волосы у нее окажутся рыжими, когда высохнут. Но ее красота заключалась не в этом. Она была искрящейся, сияющей, надменной, словно уродство существовало лишь для того, чтобы оттенять ее. Такие женщины и в лохмотьях становятся только милее; наверное, король Кофетуа[2]думал о том же, когда глядел на нищенку.

Женщина открыла глаза — серые, почти лиловые. Пустота в них при взгляде на меня сменилась исступлением, поразившим мое сердце.

Она прошептала:

— Я не умерла?

— Нет, вы не умерли, — бездумно ответил я. — Все будет хорошо.

Разумеется, тогда я еще ничего не знал. Я сказал это, просто чтобы ее успокоить. Но хорошего больше не было — ни в тот день, ни потом.

Два

Полосатая кошка запрыгнула на колени к Элис, словно напоминая, что та уже полчаса сидит в кресле и ничего не делает; пора бы потрудиться. Вздохнув, Элис поцеловала Кэт в мохнатую мордочку и опустила на пол.

Кошка мяукнула и перекатилась на спину, полосуя когтями воздух. Элис усмехнулась и перевела взгляд на свой набросок: спящая кошка, тело и лапы очерчены уверенными карандашными штрихами, детали наполовину прорисованы коричневой тушью.

Неплохо, подумала она, особенно если учесть, что Кэт и минуты не сидит на месте. Но это все равно не серьезная работа. Уже полгода Элис не рисовала ничего стоящего; надо снова браться за дело. После прошлогодней успешной выставки в галерее Кеттлс-Ярд с ней заключили выгодный контракт на создание иллюстраций для серии детских сказок, но вдохновение давно иссякло, и в этом году выставлять почти нечего. Ну, так уж сложилось. Картины — хорошие, разумеется, — требуют времени и размышлений, а идеи или есть, или их нет. Не стоит об этом сейчас беспокоиться, беспокойство тут не поможет.

Элис покосилась на три конверта официального вида, пришпиленных к доске для записок, и вздохнула. Даже издали на одном из них выделялся пышный цветочный логотип «Красной розы». Вот откуда берутся деньги. Журналы. Подростковые романы. Именно благодаря им Элис избавилась от необходимости делить квартирку в самом конце Милл-роуд с парой соседей и требовать денег от родни.

Внезапно ее затопила волна яростной обиды, и она резко развернулась к окну. «До чего я дожила? До иллюстраций к бульварным романам? Я заслуживаю большего». После «Страсти к неизведанному», той выставки в Кеттлс-Ярд, у нее был захватывающий проект «Кельтские сказания», а потом… Элис пожала плечами. Нет смысла сидеть дома и злиться.

Она надела свитер к джинсам и влезла в старые разношенные кроссовки. Незаконченный набросок приколола к доске для записок, провела по коротким каштановым волосам пальцами вместо расчески и, приготовившись таким образом к встрече с внешним миром, вышла на залитую солнцем улицу. От тепла и смешанного аромата желтофиоли и магнолий настроение разом улучшилось, и она глубоко вдохнула сладкий воздух.

Так получилось, что Элис давно не гуляла по Кембриджу. Странно, подумала она, ведь когда мы с Джо там учились, нам всегда нравился центр города с его магазинами, небольшими галереями, булыжными мостовыми и липами. Все это ушло в прошлое. О Джо лучше не думать. Лучше не вспоминать его так ясно, не воображать, что он стоит рядом, держа руки в карманах, и разглядывает витрину. Лучше совсем о нем не вспоминать.

Накатило уныние. А все потому, что вспомнила Джо, сказала себе Элис. Да еще жара и кембриджская толпа, все эти люди с их фотоаппаратами, их галстуками разных колледжей, их непрочным товариществом.

Любимое кафе находилось рядом, за углом. Элис нашла себе место у окна и сначала хотела заказать «Эрл Грей», но вместо этого выбрала горячий шоколад со сливками и большой кусок шоколадного торта. От шоколада ей всегда становилось легче.