Читать книгу "Последняя миссис Пэрриш - Лив Константайн"

Через некоторое время она прошла к галерее, которая обычно была ее последней остановкой в странствии по музею. Там она остановилась перед небольшим этюдом Тинторетто. Она не помнила, сколько раз смотрела на этот набросок, но текст таблички накрепко запечатлелся в ее памяти: «Дар из коллекции Джексона и Дафны Пэрриш». Эмбер неохотно отвела взгляд от картины и направилась к новой экспозиции – выставке картин Альберта Кейпа[2]. Она прочла единственную книгу о творчестве Кейпа, какая нашлась в библиотеке Бишопе Арбора. Кейп был из тех художников, о которых Эмбер раньше никогда не слышала, она была потрясена тем, насколько он плодовит и знаменит. Эмбер прошлась по выставке и заметила картину, которая так восхитила ее в книге, она надеялась, что ее выставят для публики. «Маас в Дордрехте в грозовую погоду». Пейзаж оказался еще более впечатляющим, чем ожидала Эмбер.

Рядом с ней остановилась пожилая пара. Он и она завороженно смотрели на картину.

– Удивительно, правда? – проговорила женщина, встретившись взглядом с Эмбер.

– Впечатление еще сильнее, чем я ожидала, – ответила Эмбер.

– Это полотно очень отличается от других его пейзажей, – добавил мужчина.

Не отрывая глаз от картины, Эмбер сказала:

– Это правда, но он запечатлел немало прекрасных видов голландских гаваней. А вы знаете, что еще он писал портреты и картины на библейские сюжеты?

– Правда? – удивился мужчина. – Нет, я этого не знал.

«Пожалуй, прежде чем отправляться на выставку, стоит-таки кое-что почитать о художнике», – подумала Эмбер, но мужчине и женщине ничего не сказала – только улыбнулась и пошла дальше. Она обожала демонстрировать свои недюжинные познания. И ей хотелось верить в то, что Джексон Пэрриш – мужчина, гордившийся своим эстетством, – тоже это оценит.

Глава третья

Ком желчной зависти подступил к горлу Эмбер, когда она увидела изящный дом в стиле «нантакет»[3] на берегу пролива Лонг-Айленд[4].

За открытыми белыми воротами поместья стоимостью в несколько миллионов долларов лежала роскошная лужайка и цвели кусты роз, тут и там прихотливо разбросанные вдоль скромной изгороди. Особняк представлял собой разновысокую двухэтажную постройку серого и белого цветов. Похожие строения Эмбер видела на фотографиях, где были запечатлены богатые летние дома на Нантакете и Мартас-Виньярде[5]. Особняк величаво раскинулся вдоль береговой линии – настоящий дом на краю моря.

Этот дом был надежно спрятан от глаз тех людей, которые не могли позволить себе такой роскошной жизни. «Вот что дает богатство, – подумала Эмбер. – Оно дает средства и возможность скрыться от мира, если ты того пожелаешь – или если это тебе понадобится».

Эмбер припарковала свою десятилетнюю синюю «Тойоту-Королла» во внутреннем дворе. Она не сомневалась, что ее машина будет выглядеть до нелепости неуместно среди «мерседесов» и BMW последних моделей, которые вскоре окажутся здесь. Она закрыла глаза и немного посидела неподвижно, старательно прокручивая в голове сведения, собранные за последние несколько недель. Утром она особенно тщательно оделась. Прямые каштановые волосы она отбросила назад и прихватила черепаховым ободком, макияж сделала минимальный – совсем немного румян и почти бесцветный блеск для губ. На ней была аккуратно отглаженная юбка из бежевой саржи и хлопковая футболка с длинным рукавом. И то, и другое Эмбер заказала по каталогу «I. L. Веап». Ее сандалии были простыми и прочными – настоящая обувь для прогулок без какого-либо налета женственности. Образ, который Эмбер стремилась создать, завершали уродливые очки в толстой оправе – их она нашла в последнюю минуту. Бросив последний взгляд в зеркало перед выходом из квартиры, она осталась довольна. Она выглядела непрезентабельно, просто, даже робко. Так, что никто не подумал бы, что от нее может исходить угроза для кого-то – а уж особенно для дамы вроде Дафны Пэрриш.

Хотя Эмбер понимала, что слегка рискует нарушить правила хорошего тона, приехав рано, она все же пошла на это. Это давало ей возможность немного побыть наедине с Дафной и опередить других приглашенных женщин, что дало бы ей некоторые преимущества в момент, когда их будут представлять друг другу. Гостьи Дафны увидят молодую, не очень привлекательную женщину – просто рабочую пчелку, которую Дафна соблаговолила взять в помощницы в своей благотворительной деятельности.

Эмбер открыла дверь машины и ступила на усыпанную гравием подъездную дорожку. Впечатление было такое, словно все кусочки гравия, которого мягко касались ее подошвы, были самым старательным образом отобраны по размеру и чистоте и вдобавок отполированы. Приближаясь к дому, Эмбер внимательно разглядывала особняк и его окрестности. Она догадалась, что в дом попадают сзади – фасад, естественно, был обращен к воде. Но и задняя сторона дома выглядела великолепно. Слева стояла белая беседка, обвитая плетями отцветающих глициний. Около беседки стояли две длинные белые скамьи. Эмбер читала о таких богатствах, видела бессчетные фотографии в журналах, она побывала на онлайн-экскурсиях по домам кинозвезд и мультимиллионеров. Но так близко она ничего подобного не видела.

Она поднялась по широким каменным ступеням к дверям и позвонила. Двери были гигантские, с крупными вставками из граненого стекла. Сквозь стекло Эмбер увидела длинный коридор, ведущий к фасаду здания. Была видна даже ослепительная синева моря. А потом вдруг перед Эмбер возникла Дафна. Она открыла дверь и улыбнулась.

– Как приятно вас видеть. Я так рада, что вы сумели приехать, – проговорила Дафна, сжав руку Эмбер двумя руками. Она провела ее в дом.

Эмбер смущенно улыбнулась. Эту улыбку она отрабатывала перед зеркалом в ванной.

– Спасибо, что пригласили меня, Дафна. Я просто жажду вам помочь.

– А я в восторге от того, что вы будете работать с нами. Прошу сюда. Мы встретимся в оранжерее, – сообщила Дафна, входя в большую восьмиугольную комнату с окнами от пола до потолка и яркими ситцевыми шторами. Французские двери были открыты нараспашку, и Эмбер с восторгом вдохнула манящий аромат соленого морского воздуха.