Читать книгу "Максвелл. Электромагнитный синтез - Мигель Анхель Сабадель"

Как предписывали социальные нормы того времени, Клерки Максвеллы участвовали в ярмарках и балах, а также обменивались визитами с другими семьями того же социального положения, жившими в Счастливой Долине, как называли долину Урра ее жители. Джон, который был адвокатом в Эдинбурге, получал более чем приемлемый доход и совсем не стремился к успеху на судебном поприще. Его сердце принадлежало науке и технике: он был дружен со многими людьми, занимавшимися промышленностью и сельским хозяйством, а также с теми, кто имел отношение к университетскому образованию. Джон очень любил быть в курсе новых научных идей.

Его спокойный и тихий мир изменился, когда в возрасте примерно 40 лет он влюбился в Фрэнсис — решительную женщину, которая, образно выражаясь, вдохновила его словами «встань и иди», необходимыми ему. Он, унаследовавший Миддлби годами ранее, думал обосноваться там и держал в голове эту мысль, но не решался осуществить ее. Пыл жены подтолкнул его к тому, чтобы начать строить сначала дом, а затем и семейную жизнь в поместье.

Гленлэр

Проект дома был составлен самим Джоном вместе с Вальтером Ньюволом — самым признанным местным архитектором, известным проектами ферм, дач (знаменитых британских коттеджей) и церквей (церковь в Партоне была его творением). Любопытно, что первоначально Ньювол планировал постройку четырехэтажных башен, а также каминов, крыш со ступенчатыми щипцами, то есть типичных элементов дворянского шотландского стиля того времени. Однако у Джона был другой вкус, и в последующей упрощенной версии здания были исключены все эти дворянские элементы, а план оказался сведен к типичной двухэтажной ферме в долине Урра. Щипцы потеряли религиозные изображения (обычно это были кресты), их место заняли ботанические и астрономические мотивы, которые больше интересовали Джона.

Летом 1842 года Джон Клерк Максвелл следил за возведением хозяйственных построек, отличающихся стилем, прославившим Ньювола как архитектора ферм и хуторов. Он также устроил пруд для уток, соединенный с рекой Урр, где молодой Джеймс позже проводил время, наблюдая за птицами и водой.

Полностью проникнутый духом фермерства, Джон даже придумал одежду и ботинки для рабочих и своего сына Джеймса. Действительно, за год до этого он прочитал статью о технических аспектах производства ботинок в издании Шотландского королевского общества искусств. Его основал физик Дэвид Брюстер, который внес огромный вклад в теорию поляризации света.

В каждой области знания прогресс пропорционален количеству фактов, на которых он основывается, и, следовательно, на легкости получения данных.

Джеймс Клерк Максвелл

В Гленлэре не было ничего, что напоминало бы о благородном происхождении предков будущего ученого: ни гербов, ни семейных символов, ни галерей, полных портретов. Джон хранил лишь несколько испорченных волынок, которыми воспользовался его дедушка, когда, будучи капитаном корабля Британской Ост-Индской компании, потерпел кораблекрушение: они помогли ему удержаться на плаву. Отсутствие церемоний, обычных среди малого английского дворянства, стало ключевым фактором в личном развитии молодого Джеймса: его мать стала его наставницей, отец научил его вести хозяйство, и они оба позволяли ему резвиться и играть с другими местными детьми. От них он перенял манеру речи Гэллоуэя и его характерный акцент, от которого так и не избавился.

Но когда Джеймсу было семь лет, у его матери нашли рак брюшной полости. Фрэнсис подверглась хирургической операции, которая в то время проводилась без анестезии; вероятность успеха была мала, но она решила рискнуть, чтобы дольше пробыть со своим мужем и сыном. Однако фортуна отвернулась от нее, и после столь ужасного лечения женщина вскоре умерла; ей было 47 лет.

Фрэнсис словно была маяком, который направлял семью, так что когда ее не стало, Гленлэр показался своим обитателям холодным и опустошенным местом. Потеря еще сильнее сблизила отца и сына, но их жизнь нуждалась в переменах. Например, следовало ускорить окончание Джеймсом школы, которое они планировали на то время, когда ему исполнится 13 лет, после чего он должен был пойти в университет. Но Джон не мог заниматься образованием сына: заботы по хозяйству отнимали слишком много времени. Поскольку школы рядом не было, а Джон не хотел отсылать ребенка далеко, чувствуя, что не выдержит одиночества, он нанял в качестве наставника для сына молодого человека 16 лет, который получил прекрасные оценки в школе, но затянул с поступлением в университет; в глазах отца это был идеальный кандидат. Реальность оказалась совсем другой.

Нанятый юноша, не имевший никакого опыта в преподавании, учил так же, как учили его, следуя старому афоризму: «Без муки нет науки». Джеймс, одаренный мальчик, хотел порадовать отца, но не понимал, почему ему нужно запоминать бессмысленные цифры и слова. Надранные уши и подзатыльники не могли заставить его изменить мнение о таком способе обучения. Но наконец, после года мучений, он взбунтовался. Рядом с прудом для уток у Джеймса была старая ванна, которую он использовал как корабль. В середине урока он выбежал из дома и отплыл на середину пруда, не обращая внимания на крики и угрозы учителя. И там остался.

Эдинбургская академия

За актом бунта последовала взбучка от отца, но она, по крайней мере, заставила последнего задуматься. Тогда в дело вмешалась его свояченица Джейн, младшая сестра Фрэнсис, которая жила в Эдинбурге. Она поняла, что десятилетнему мальчику нужно ходить в школу. С помощью сестры Джона, Изабеллы Веддерберн, которая также жила в Эдинбурге, им удалось убедить неуступчивого отца в том, что Джеймсу необходимо получить формальное образование. Кроме того, Изабелла жила рядом с Эдинбургской академией, одной из лучших школ в Шотландии. Выбор был сделан.

К несчастью, первый класс уже был окончен, так что новичку Джеймсу пришлось пойти во второй и бороться — в странной одежде, придуманной отцом, и вооружившись деревенским акцентом — с 70 мальчишками, происходившими из лучших семей города. Его противники были закалены в обычных школьных конфликтах, обладали утонченными манерами и говором, а их одежду, помимо прочего, составляли аккуратные жакеты и узкие ботинки.

Благодаря участию теток, Джейн и Изабеллы, Джеймс начал одеваться как его товарищи, но, к огорчению Джейн, не вел себя как они. Он редко участвовал в спортивных мероприятиях, в которых, как ожидалось, должен участвовать мальчик его положения. Случалось, он играл на перемене с товарищами, однако чаще Джеймс уходил в угол двора, где было несколько деревьев и немного травы. Там он проводил время, наблюдая за жуками и пчелами или придумывая гимнастические упражнения, которые он отрабатывал на ветвях. Однако не отношения с одноклассниками (практически отсутствующие) заставляли мальчика с подозрением относиться к урокам, а бессмысленные повторения упражнений греческого и латыни, которые напоминали ему занятия с наставником. Кроме того, говоря на публике, он запинался, из-за чего шквал его слов чередовался с длинными периодами молчания. Этот недостаток сопровождал большую часть его жизни. Постепенно Джеймс начал демонстрировать ум: он быстро отличился в истории литературы и английском языке (чему способствовала его жизнь в Гленлэре), в то время как из-за отсутствия предыдущей подготовки по арифметике и латыни в этих дисциплинах он держался на втором плане.