Читать книгу "Первая мировая война. 1914-1918. Факты. Документы - Вячеслав Шацилло"

Как бы то ни было, но к 90-м годам XIX века мир оказался окончательно поделен между «старыми» европейскими державами, первыми вступившими на путь активной колониальной экспансии, — Англией, Францией, Португалией, Голландией, Бельгией. Что касается других крупных держав, то Россия была занята освоением бескрайних просторов на востоке, а американцы покоряли Дикий Запад. Не у дел осталась лишь Германия, однако долго такая ситуация существовать не могла.

После разгрома Франции и создания Германской империи на берегах Рейна и Шпрее начался экономический бум. За несколько десятилетий германский экспорт увеличился во много раз.

В стране были образованы крупнейшие финансовые учреждения — Дойче банк, Дрезднер банк, "Дисконте гезельшафт". В 1883–1885 годах Германии удалось захватить несколько колоний на юго-западе Африки — в Того, Дагомее, но передел мира к этому времени уже приближался к своему завершению, «свободных» земель оставалось все меньше и меньше, да и особой ценности они не представляли. Недовольные таким положением дел, немцы открыто стали говорить о переделе только что поделенного мира. Все это представляло смертельную опасность для Лондона.

Существовал еще один аспект, который в конце XIX — начале XX века резко обострил англо-германские отношения, — это растущее не по дням, а по часам соперничество двух держав на море. В столицах крупнейших государств мира заговорили о необходимости обладания сильным флотом в конце XIX века, после того как в 1890 году вышла в свет книга американского контр-адмирала А. Мэхэна "Влияние морской силы на историю". Тогда впервые прозвучала мысль о том, что современное государство не может достичь поставленных перед ним историей целей, если не будет иметь превосходства на море. Согласно новой теории военно-морскому флоту принадлежала решающая роль в любой войне, а завоевание господства на море рассматривалось как единственная цель, достижение которой означало не только победу над противником, но и мировое лидерство. Из этого делался и практический вывод: дабы не допустить разрыва связей по линии метрополия — колонии, нужны большие линейные корабли. Чуть позднее эту точку зрения, казалось, подтвердил и опыт ведения боевых действий на море. Например, потерпев поражение в битве при Цусиме и потеряв там практически весь флот, Россия проиграла и всю войну с Японией. То же самое можно сказать и об испано-американской войне 1898 года, в ходе которой американцы имели подавляющее преимущество на море.

Руководствуясь теорией "морской силы" в качестве официальной доктрины, английский парламент в 1889 году принял закон. по которому флот этой страны должен был превосходить по своей мощи флоты двух наиболее сильных стран. Так началась новая фаза гонки вооружений на море и подготовки к очередному переделу мира.

Ответ Германии, которая в последней четверти XIX века начала громогласно заявлять о своем желании стать еще одной колониальной державой, не заставил себя долго ждать. В марте 1898 года там был принят "Закон о флоте", который предусматривал строительство целой серии мощных современных боевых судов, в том числе 11 эскадренных броненосцев. С регулярной периодичностью в 1900, 1906, 1908 и 1912 годах судостроительные программы рейха пересматривались в сторону увеличения, и по последнему закону численность германского флота предполагалось усилить до 41 линейного корабля и 20 броненосных крейсеров — и это не считая легких крейсеров и миноносцев.[2] Лондон ответил на вызов Берлина своей программой, в которой была поставлена цель иметь на 60 % больше линейных кораблей, чем флот кайзера, а в 1909 году было решено на каждый немецкий линкор отвечать двумя британскими.[3] Не отставали от Лондона и Берлина и другие. К началу XX столетия увлечение маринизмом в Европе и Америке приняло такой характер, что гонка морских вооружений, по сути, не столько обеспечивала обороноспособность страны, сколько поддерживала национальный престиж. Особенно это хорошо видно на примере такой сухопутной страны, как Россия, которая с 1907 по 1914 год на 173,9 % увеличила свои расходы на строительство флота.[4]

Безудержную гонку вооружений на море перед Первой мировой войной еще более обострила настоящая революция в судостроении, которая началась после спуска на воду в 1907 году в Англии первого линкора нового типа — дредноута. Новый корабль во своему вооружению и тактико-техническим данным настолько превосходил предшествующие суда, что теперь все линейные корабли стали делиться на два типа — дредноуты и додредноуты, а сила флотов стала измеряться наличием в них кораблей нового поколения, ибо додредноуты в бою были заведомо обречены на поражение. Тем самым фактически с 1907 года гонка вооружений на море началась с новой точки отсчета и многие страны, главным образом Германия, посчитали, что у них появился уникальный шанс догнать долгое время находившуюся в отрыве Британию и поколебать ее многовековое безраздельное господство на просторах мирового океана.

На изменение расклада сил в Европе самым непосредственным образом сказывались и события, происходившие за многие десятки тысяч километров от ее столиц. Так, в 1904 году на Дальнем Востоке разразилась русско-японская война. Это была борьба двух стран за экономическое и политическое преобладание в полуфеодальных и отсталых во всех отношениях Китае и Корее. Однако за спиной России и Японии стояли другие великие державы. Недовольные все более активной политикой России на Дальнем Востоке, Японию поддержали американское и английское правительства. Именно банки этих стран финансировали все военные приготовления Японии.[5] А на борьбу с Токио русского царя подталкивали немцы, втайне надеявшиеся, что Россия завязнет в тихоокеанском регионе и еще долго будет отстранена от европейских дел.

Русско-японская война отразилась не только на двусторонних отношениях, она изменила расклад сил не только на Дальнем Востоке, но и в Европе. Осознав, что на восстановление ближайшего союзника, погрязшего в бесконечных разборках с Японией в тихоокеанском регионе, потребуется достаточно долгое время, в Париже начали более интенсивно искать сближения с Лондоном. Итогом подобного хода развития событий стало подписание 8 апреля 1904 года договора о Сердечном согласии (Антанте) между Францией и Великобританией.

Договор этот состоял из двух частей — предназначенной для публикации и секретной. К примеру, в открытой декларации Франция отказывалась от любого противодействия Англии в Египте, а в ответ Англия предоставляла Франции свободу рук в Марокко. В секретной же части предусматривалась возможность ликвидации власти марокканского султана и самого этого государства. Кроме того, здесь решались и другие споры по колониальным вопросам между двумя странами.