Читать книгу "Черный орден СС. История охранных отрядов - Хайнц Хене"

В то же самое время из руин газовых камер Освенцима и Майданека, разрушенных пыточных бараков Дахау и Бухенвальда возникли многочисленные существа, скорее похожие на тени, — люди, пережившие нацистский террор, которые заявили, что готовы раскрыть загадку черного ордена.

По их словам, СС — монолитная организация фанатичных идеологов и бессовестных функционеров, управляемых единой демонической волей. Гиммлеровские охранные отряды постепенно захватывали все властные позиции в третьем рейхе, чтобы в итоге утвердить, как считает бывший узник Бухенвальда профессор политологии Дармштадского института политики Ойген Когон, «хорошо отлаженную и полностью подчиненную СС систему рабов — господ». В своем бестселлере «Государство СС» он рисует руководителей «черного ордена» единой, тесно спаянной, «готовой на все» кликой. «Каждый запланированный шаг просчитан до мелочей, каждая цель преследуется с запредельной, не поддающейся нормальным представлениям жестокостью. Именно так добротно сконструированная структура „государства СС“ покорила партию, затем Германию и, наконец, Европу».

Иными словами, концентрационный лагерь был идеальной моделью эсэсовского государства, а члены СС истинными хозяевами в Европе Адольфа Гитлера.

Ойген Когон ввел в научный оборот тезис, на первый взгляд легко объясняющий суть феномена СС. Даже сидящий в камере смертников генерал СС Отто Олендорф[11] заявил: «Этого Когона нам придется принимать всерьез».

То, о чем профессор предпочел умолчать или ограничиться неясными намеками, подхватили другие историки, принявшиеся собирать страшную мозаику безраздельной власти СС. Так, англичанин Джеральд Рейтлингер предлагал рассматривать «империю Гиммлера», как «государство в государстве, сравнимое, пожалуй, лишь с русским НКВД». Биограф Айхмана[12] Комер Кларк, в свою очередь, высказывал собственное убеждение, что охранные отряды «принесли тень нацистского террора почти в каждый дом на Европейском континенте», а французский писатель Жозеф Кассэль видел всю Европу под пятой эсэсовского сапога: «От Арктики до Средиземноморья, от Атлантики до Волги и Кавказа — все лежали ниц у его (Гиммлера) ног».

И чем большая власть отводилась «черному ордену», тем ярче становился коллективный портрет его «рыцарей» с чудовищной маской «черных сверхчеловеков».

«Глаза эсэсовцев, с их рыбьим блеском и мертвым, с полным отсутствием духовности взглядом, имели у всех у них нечто общее», — находил бывший узник Заксенхаузена, издатель газеты «Дойче рундшау» Рудольф Пехтель, утверждавший, что по выражению глаз всегда мог распознать «ищейку из СД». Когон же видел в эсэсовцах «внутренне глубоко неудовлетворенных, по тем или иным причинам отсталых, ущербных неудачников», а средний состав гестапо, по его мнению, сплошь изобиловал «опустившимися креатурами». В армию осведомителей СД, согласно Когону, стремились все отбросы общества, которые исторгались не только аристократией, буржуазией и чиновничеством, но и рабочим классом.

Если не хватало отрицательных эпитетов, исследователи «государства СС» прибегали к помощи психоанализа. Так, согласно мнению бывшего заключенного Аушвитца (Освенцима) Эли Коэна, «эсэсовцы, за редким исключением, представляли собой вполне нормальных людей, которые под воздействием собственного преступного „супер-я“, превратились в обычных уголовников». Психолог Лео Александер сравнивал «черный орден» с бандой гангстеров с присущим ей отрицанием всяческой морали: «Если эсэсовец совершал проступок, ставящий под сомнение его преданность организации, его либо ликвидировали, либо заставляли совершить такое деяние, которое навсегда бы повязало его с организацией. С незапамятных времен в уголовном мире таковым считалось убийство».

Следует отметить, что далеко не все историки соглашались с доводами последователей Когона. Уже в 1954 году в своем социологическом исследовании немецко-американский публицист Карл О. Петель писал, что всех членов СС нельзя оценивать столь однозначно: «В эсэсовской среде присутствовал не только один-единственный человеческий тип… Встречались преступники и идеалисты, идиоты и интеллектуалы». А Эрменхильд Нойзюсс-Хункель в опубликованной в 1956 году работе «СС» утверждала, что «различие функций многочисленных подразделений гиммлеровского аппарата, не допускает однозначной оценки всех членов сообщества СС, как единого целого». Изучив статистику, она пришла к выводу, что 15 % из общего числа членов «черного ордена» имели прямое отношение к нацистскому аппарату угнетения; из 80 тысяч списочного состава СС на 1944 год 39 415 человек служили непосредственно в главных управлениях СС, 26 000 — в так называемом «полицейском усилении», 19 254 — в подразделениях полиции безопасности и полиции общественного порядка внутри страны и 2000 — в охране концентрационных лагерей.

Изучение архивов СС внесло новые коррективы в послевоенную историографию черного ордена. В первую очередь под сомнение попали утверждения, содержащиеся в упомянутой работе Когона. Архивные документы вскрыли определенную путаницу, допускаемую профессором в датах, цифрах и именах, когда дело не касалось событий, непосредственно пережитых им в Бухенвальде. Поэтому с каждым новым переизданием книги дармштадскому исследователю приходилось опровергать самого себя.

Так, шеф уголовной полиции Артур Нёбе[13], фигурировавший в первом издании его книги как «самый незаметный, однако самый безжалостный функционер аппарата СС», во втором ее варианте чуть ли не перевоплощается в борца сопротивления, «с самого начала переживавшего внутреннюю борьбу с собственной совестью». Вместе с тем исчезло и упоминание о территориальных организациях СД — так называемых округах, будто бы существовавших в годы войны. Исчезло также и утверждение, что известное выражение «пятая колонна» происходит от названия одного из подразделений службы безопасности — ее 5-го управления.