Читать книгу "Падение Римской империи - Питер Хизер"

Часть первая

Pax Romana

Глава первая

Римляне

Ранняя зима 54 г. до н. э.: обычный влажный, пасмурный ноябрьский день в восточной Бельгии. В римском военном лагере, расположенном на месте современного Тонгерена, близ того места, где теперь сходятся границы Бельгии, Голландии и Германии, в самом разгаре военный совет. Полный легион — десять когорт численностью в пятьсот пеших воинов — и пять дополнительных когорт расположились на зимних квартирах здесь, к западу от Рейна, на территории небольшого германоязычного племени эбуронов. По окончании каждой военной кампании Юлий Цезарь прибегал к стандартной практике размещения своих легионов в различных местах в укрепленных лагерях. Легионеры строили их сами по стандартному образцу: ров, вал, укрепления, снаружи — четыре башни, внутри — казармы. Протяженность стен определялась старинной формулой: умноженный на двести квадратный корень числа когорт, которые должен вместить лагерь. Покоренные племена, жившие в непосредственной близости, обязаны были снабжать войска в течение зимы, пока не вырастала трава для вьючных животных, после чего можно было начинать новую кампанию.

Поначалу все шло хорошо. Римлян привели к месту, где предстояло возвести укрепления, два царя эбуронов, Амбиориг и более старый Катуволк. Лагерь построили в срок, и эбуроны начали поставлять припасы. Однако спустя три недели положение стало меняться к худшему. Повсюду раздавались призывы к восстанию, и группа эбуронов, воодушевляемых Индутиомаром, вождем куда более многочисленного племени треверов (они жили по соседству в долине Мозеля), устроила засаду небольшому отряду римских фуражиров и уничтожила его. Затем они атаковали римские укрепления, но вскоре отступили под градом метательных снарядов. Боевой дух воинов в римском лагере неожиданно начал падать, и положение в нем быстро ухудшалось. Амбиориг и Катуволк начали переговоры и заявили, что за нападение ответственна кучка сорвиголов, тогда как сам Амбиориг изображал себя преданным Риму союзником. Он говорил, что вот-вот начнется большое восстание и что крупный отряд германских наемников собирается вступить в Галлию с восточного берега Рейна. Ему не пристало говорить, что делать римским военачальникам, но, указал Амбиориг, если они хотят сосредоточить свои силы для отражения атак, он гарантирует им свободный проход к одному из двух других легионных лагерей, находящихся в 80 километрах отсюда, один — к юго-востоку, другой — к юго-западу.

Дело пошло так удачно, как если бы сценарий происходящего составлял сам Амбиориг. Римскими силами командовали два легата, Квинт Титурий Сабин и Луций Аврелий Котта. Военный совет, проведенный ими, был долгим и жарким. Котта и некоторые из старших командиров считали, что нужно оставаться на месте. Продовольствие у них есть, лагерь хорошо укреплен, Цезарь пришлет подкрепления, как только услышит о восстании галлов, а известно, с какой скоростью распространяются по Галлии слухи. Сабин, напротив, доказывал, что галлы не посмели бы восстать, если бы Цезарь не находился уже в Италии. Лишь боги ведают, когда к нему придут вести о восстании, и легионы, рассеянные на удаленных друг от друга зимних квартирах, окажутся перед угрозой уничтожения по частям. Таким образом, Сабин считал, что предложение о свободном проходе через земли эбуронов надо принять. Посему не следует терять времени. Для него также имело большое значение то обстоятельство, что в лагере находился наименее опытный из Цезаревых легионов, набранный лишь предшествующей весной и использовавшийся в сражениях последней кампании только для охраны обоза. Совет продолжался, стали накаляться страсти, заговорили на повышенных тонах, Сабин нарочно говорил громко, чтобы солдаты услышали, что план, обеспечивающий наибольшую безопасность, отвергнут. Уже за полночь Котта наконец уступил. Самое важное для сохранения морального духа — единство среди командиров. Легионеры поспешно готовятся к выступлению и на рассвете уходят из лагеря. Думая, что Амбиориг говорил с ними как друг, римляне на марше двигались не в боевом порядке, а вытянутой колонной, обремененной огромным обозом.

Когда воины удалились на две мили от лагеря, дорога пошла через густой лес и начала спускаться в глубокую долину. Прежде чем передние ряды перебрались на другую сторону, тогда как основная часть колонны растянулась в самой низине, ловушка захлопнулась. Эбуроны появились с обеих сторон дороги и стали осыпать римлян стрелами. Завязалось сражение. Победа эбуронов была полной. К рассвету следующего дня лишь немногие из римлян, притворившиеся мертвыми в суматохе боя, остались в живых. Подавляющее большинство из 7 с половиной тысяч человек, которые построил и лагерь ровно неделю назад, погибло. Ужасный исход, поразительный по своей неожиданности. Судьба, которую трудно представить в отношении кого-либо из воинов армии Юлия Цезаря, известного своим хвастливым изречением — «Veni, vidi, vici» («Пришел, увидел, победил»).

Повнимательнее присмотримся к происшедшему. Хотя этот римский отряд подвергся разгрому, детали сражения ясно показывают поразительные боевые качества легионеров, на которых и держалась Римская империя. Сабин потерял голову, когда противник напал из засады, чего вполне можно ожидать от командира, который привел войско в смертельную ловушку. Котта показал себя лучше. Чувствуя предательство, он предпринял заранее все меры, какие только мог. Когда полетели стрелы, он и его старшие центурионы быстро собрали колонну в каре, оставив обоз. Теперь можно было отдавать приказы, и когорты маневрировали как единое целое, хотя оказались в крайне невыгодной позиции. Амбиориг имел то преимущество, что в его руках находились высоты, которые его люди могли использовать к своей выгоде. Эбуроны избегали рукопашного боя в течение нескольких часов, просто посылая с высоты метательные снаряды — копья, стрелы, камни из пращей. Потери римлян быстро росли; всякий раз, когда когорта, выполняя приказ, двигалась вправо или влево, пытаясь войти в соприкосновение с противником, она попадала под сильный обстрел с высот. Оказавшись в ловушке, слабеющие римляне продержались в отчаянном положении восемь часов. Тогда Сабин попытался вступить с Амбиоригом в переговоры, но Котта проворчал, что римляне не обсуждают условия с вооруженным врагом. И тут же снаряд из пращи поразил его прямо в лицо. Сабин был убит во время переговоров, и это послужило для эбуронов сигналом для атаки с холмов и уничтожения врагов. Многие легионеры сражались и погибли вместе с Коттой в низине, но некоторые, сохраняя боевой порядок, пробились в лагерь, который находился в двух милях. Там уцелевшие сдерживали натиск эбуронов до наступления ночи, а затем все до единого предпочли покончить с собой, но не попасть в руки неприятеля. Если охрана обоза сражалась весь день без надежды на успех и предпочла массовое самоубийство сдаче, то врагам Рима предстояло столкнуться с серьезными неприятностями (Caes. De bello Gallico. VI. 1).

Расцвет императорского Рима

Источники могущества Римской империи — в силе его легионов, а основой удивительного боевого духа можно считать их подготовку. Как и во всех элитных соединениях — и древних, и современных, — дисциплина была беспощадной. Не испытывая почтения к правам личности, инструкторы могли избивать за неповиновение, при необходимости до смерти. И если вся когорта оказывала неповиновение, наказанием становилась децимация: каждого десятого запарывали насмерть на глазах у товарищей. Но моральный дух не может основываться только на страхе, и групповая сплоченность также имела своим истоком более позитивные методы. Новобранцы тренировались вместе, вместе сражались и играли группами по восемь человек — contubernium (в буквальном смысле — группа, занимавшая одну палатку). Их привлекали на военную службу молодыми — все армии предпочитают молодых людей, когда сила бьет через край. Также легионерам запрещались регулярные сексуальные контакты: мысли о женах и детях могли сделать их слишком осторожными в бою. Тренировки были изматывающими. Мы узнаем о тридцатишестикилометровых маршах, совершавшихся за пять часов, во время которых воины несли на себе по двадцать пять килограммов оружия и снаряжения. Им все время говорили, какие они особенные, какие у них особенные друзья, что они принадлежат к отборным частям. Совсем как морская пехота, только много противнее.