Читать книгу "Очерки истории Трапезундской империи - Федор Успенский"

Навстречу тому же желанию шли исторические обстоятельства мировой войны. В апреле 1916 г. русская армия продвинулась до Трапезунда и, заняв его, оккупировала прилежащую к нему значительную область. Мне поручено было заняться регистрацией и охраной трапезундских археологических памятников, и таким образом мне пришлось провести в Трапезунде два лета в 1916 и 1917 гг. во главе экспедиции и ознакомиться на месте с памятниками, с населением на территории бывшей империи и с физическими свойствами страны. Нечего говорить, как много раскрылось предо мной при непосредственном знакомстве с областью, занятой бывшей империей.

С точки зрения русских народно-государственных интересов эта империя заслуживает тщательного внимания со стороны науки. Ее право на наше внимание основывается не только на том, что она с 1207 г. по 1461 г. была на южном побережье Черного моря хранительницей традиций Римско-Византийской империи в администрации и праве, в науке и искусстве, но еще и потому, что простирала свое влияние на северные берега Черного моря, держала в своей зависимости города на южном берегу Крыма и имела постоянные сношения с независимым крымским княжеством Феодоро (ныне Мангуп) и вообще от начала и до самого падения претендовала на господство в южной России, что и выражалось в официальном титуле императоров: верный царь и самодержец всей Анатолии, Грузии, и Ператии (Заморская земля). Этот последний термин обозначает ту часть южной России, которая лежит за морем на север от Трапезунда.

Несмотря на историческую важность и до изустной степени заманчивость предмета, изучение истории Трапезундской империи, вследствие чрезвычайной скудости местных исторических материалов, мало привлекало к себе охотников, не говоря уже о русских, даже и со стороны западных ученых. Правда, недостаток письменных источников мог бы восполняться значительным количеством сохранившихся, в особенности в самом Трапезунде, архитектурных и иных художественных памятников. Но основательное знакомство с таковыми весьма было затруднительно вследствие особых взглядов турецкого правительства на попытки европейских ученых проникнуть с целью научных исследований в древние религиозные и другие учреждения, приспособленные уже ими для своего культа или других надобностей, в особенности в удаленных от центра провинциях. Незаконченность изучения естественно подает повод к разноречивым и иногда малообоснованным взглядам на постановку общих вопросов по отношению к Трапезундской истории и культуре: составляет ли она дальнейшее развитие и продолжение византийско-константинопольской или же носит оригинальные черты местного характера в связи с особенными, присущими ей этнографическими и географическими условиями? В последнем случае напрашивались бы на внимательное изучение те элементы, которые, не без основания конечно, будучи восприняты в титул императоров, дают ясные указания, что эта империя в своем происхождении и существовании опиралась как на грузинскую народность, так и на весьма еще маловыясненные связи — экономические и торгово-промышленные — с Крымом и Кавказом. Эти последние соображения легко приводят нас к заключению, что история Трапезундской империи входит некоторою частью в задачи, принадлежащие истории России.

Великая европейская война открыла для любознательности русских ученых часть территории, входившей в состав этой империи. В 1916 и 1917 гг. на летние месяцы мне удалось организовать археологические поездки в Трапезунд, в первый раз в составе трех, во второй — в числе семи сотрудников. Тот и другой раз я оставался на месте и после моих товарищей как для приведения в порядок добытого материала, так и с целью обеспечения сохранности его. Казалось бы, этого достаточно для полного знакомства и исчерпывающего изучения памятников города Трапезунда, но на самом деле неожиданная эвакуация занятой области русскими войсками в 1918 г. прервала начатую работу и не позволила довести археологическое изучение Трапезунда до той полноты, какая намечалась и какая соответствовала несомненной важности добытых научных археологических, литературных и художественных материалов.

Общая оценка этого материала нуждалась бы в предварительной подготовке, в дополнительных справках в заграничных архивах и библиотеках, наконец, в широкой исторической обстановке, для чего в настоящее время нет ни технических, ни материальных средств. Но с другой стороны, и это не лишено для нас если не национального, то, во всяком случае, общественного значения — пребывание в Трапезунде с научной целью и постоянные деловые сношения с местным населением христианским и мусульманским, греческим и армянским раскрыло такие стороны взаимных отношений между теми и другими и ознакомило с такими проявлениями их взаимных притязаний и интересов, которые, несомненно, отражались и в предыдущей их истории и могут помочь в объяснении разных маловыясненных черт в трапезундской истории.

Непосредственные впечатления, вынесенные мною во время пребывания в Трапезунде, и изучение монументальных памятников во время оккупации области русскими войсками постепенно входили в отчеты мои, направляемые в Академию Наук и своевременно печатаемые в ее изданиях. Точно так же несколько статей в разное время напечатаны в других изданиях. Так как в предлагаемых «Очерках» я не думаю подробно останавливаться на том, о чем была речь в упомянутых статьях, то нахожу нужным указать на эти последние в качестве литературы предмета на русском языке[16].

ГЛАВА I. Топография Трапезунда. План города, памятники

На небольшой территории, занимаемой Трапезундской империей, столичный ее город Трапезунд имел более существенное историческое значение, чем то, которое принадлежало столицам в других средневековых государствах. В Трапезунде бил пульс окраинной эллинской империи, гордой своей культурой, прошлой историей и просвещением, сравнительно с соседними народами и входившими в ее состав инородцами. В столице сосредоточивались все богатства, почерпаемые от мировой торговли; сюда стекались для устройства своих дел и на продолжительное пребывание наиболее влиятельные и богатые провинциалы, не говоря уже о военных и гражданских чинах, искавших при дворе милостей и ожидавших повышений по службе. Массы рабочих предлагали свой труд в морской гавани, в которой стояли иностранные корабли; на площадях в нижнем городе стояли караваны, перевозившие восточные товары в Европу и нагружавшиеся европейскими товарами для Персии, Туркестана и Дальнего Востока. Провинция, в сущности, представляла мало значения для императорского правительства, за исключением тех областей, где добывались металлы и где, впрочем, главная прибыль шла в пользу местных полузависимых от короны владетелей. Политическая жизнь направляема была Трапезундом, с ним не могли состязаться небольшие города Черноморского побережья, между которыми Керасунт занимал первое в провинции место. Лишь в военном отношении выдвигалось по временам значение пограничных крепостей, из которых крепость Лимнии на восточной границе играла главную роль. Но это имело лишь временный и преходящий характер. Трапезундская империя в своем историческом происхождении и существовании более зависела от судеб стольного города, чем от постепенного сокращения своих пределов и ограничения власти императоров. Город Трапезунд служит полным выразителем империи и потому заслуживает подробного с ним знакомства.