Читать книгу "Неприятности по алгоритму - Надежда Мамаева"

– Осознаю, – протянула я, попытавшись добавить в голос как можно больше печали и покаяния.

Но, похоже, переиграла – директор сморщился, как от зубной боли.

«Не поверил, а жаль», – промелькнула вертихвостка-мысль, которую тут же вытеснил неожиданный вопрос Тонара:

– И как флаер в деле?

Провокационно-заинтересованная интонация директора меня не насторожила.

– Машина – огонь! – оптимистично начала я (не уточняя при этом, что имела в виду проводку, которая искрит где только можно и где нельзя – тоже искрит). – Стартует плавно, – (ага, как беременная черепаха), – клапана не западают, – (потому как их нет), – работы цилиндров вообще не слышно, – (иногда они просто не работают, как ни желай обратного), – и такая резвая, – (по причине плохо работающих тормозов), – но зато инерционные гасители – отличные.

К слову, последний факт лично меня настораживал еще больше в свете предыдущих «заслуг» флаера.

Глаза Радвина заблестели, и директор, резко сменив тон, ухмыльнувшись, добавил:

– Небось через джей-ти соединялась?

О том, что у меня три джейтишных порта, знали немногие: директор, соседка по комнате и врач, который проводил ежегодные осмотры в училище. Правда, к последнему я попадала в лазарет и вне очереди, когда я умудрялась во что-то вляпаться своим «радаром приключений», или проще говоря – задницей, огребая на оную синяки и все, что идет в комплекте к ним.

Впрочем, и Радвин, и местный эскулап, и моя соседка умели держать язык за зубами. Правда, Прит, та самая студентка (и моя подруга в одном лице), с которой мы делили комнату, – весьма ветреная особа. Но за десять лет умудрилась ни разу не проболтаться, что для нее – не просто подвиг, а высшая степень геройства.

Ах да, о моей маленькой не то чтобы тайне, а, так скажем, о «специфическом джейтишном дополнении» был в курсе еще и летный инструктор, но он дядька нелюдимый, предпочитал общаться в основном междометиями. На первом курсе мы думали, что его лексикон состоит только из многозначительных «кхм» и емких «ёпс!», которыми он оценивал результаты наших полетов на симуляторах. Позже уже узнала, что при сильном волнении этот молчун способен выдать на-гора весьма многоэтажные фразы, однако для этого нужно было умудриться сломать симулятор боя.

К последнему я, как-то оставшись одна в тренажерном классе, по дури подсоединилась напрямую, через порт. Тогда-то симулятор и сгорел. Хотелось верить, что в тот раз железяка просто не выдержала могучей силы моей мысли. Но, похоже, я просто затребовала две несовместимые команды, отчего тренажер и скопытился.

Кстати, наличие этих самых портов и повлияло на мое распределение в училище: я стала единственной девушкой – военным пилотом. Не будь этих джейтишек, как и все нормальные особи женского пола, стала бы навигатором, в крайнем случае механиком. Но директор решил: раз есть прижившиеся JT, значит, само провидение велит мне быть пилотом и никак иначе.

– Вот в наказание и будешь участвовать в качестве пилота на предстоящей гонке, которая проводится среди выпускников академий и училищ космофлота, – отчеканил Радви. – И попробуй только не занять призовое место.

– Но кадеты ни одного из училищ никогда не выигрывали таких соревнований! Там представители летных академий всегда разыгрывали приз между собой. А мы так, для массовки. Все ведь знают, что студенты училищ в хвосте пыль гоняют каждый год!

Требование (а это отнюдь не просьба, а именно приказ!) стать одним из трех призеров гонки было невыполнимо. Однако директор проявил чудеса терпимости и пояснил:

– До этого мы выступали на побитых тренировочных флаерах с ручным управлением. Ты лучшая в выпускной группе и единственная, кто может подключиться к ядру управления присланного драгстера напрямую, минуя механику. У тебя будет скорость реакции в несколько раз быстрее, чем у остальных наших выпускников.

– А разве можно использовать порт в гонках? Я думала, все ездят на механике. – Сомнения еще были, но азарт, вызванный предстоящей возможностью испытать новый флаер, постепенно их вытеснил, как боевая машина пехоты – вооруженную мотыгами повстанческую армию аборигенов.

– А этого никто не запрещал. Просто у редких кадетов есть джей-ти. Их обычно имплантируют после нескольких лет службы в космофлоте. Но я так подозреваю, что чемпионы последних трех гонок летают именно с использованием этого милого инородного тела, вшитого в предплечье. – Директор как будто почувствовал мои колебания и добил «контрольной» новостью: – А победитель получает право свободного распределения, даже если он обучался бюджетно.

Вот это, понимаю, стимул! Да я теперь ради этой победы готова рвать соперников ногтями и зубами, хотя и от плазмомета в подобном деле не откажусь. Это был шанс. Шанс уйти в гражданскую космическую авиацию, шанс на спокойную жизнь, где не нужно подниматься по тревоге и постоянно быть готовой не вернуться из очередного вылета.

Не смотреть, как гибнут твои товарищи, зная, что ты всего лишь расходный материал, пушечное мясо для выпускников академий – этой гребаной военной элиты. Нам же, растиражированным выкидышам училищ, выбора распределения не давали – мы бюджетники, и этим все сказано. Поэтому ради такого приза стоит побороться за победу.

По блеску в глазах Радвина я поняла, что этот хитрый амбициозный проныра, который с виду казался эдаким солидным добряком, весь разговор и выволочку у себя в кабинете затеял отнюдь не с воспитательной целью. Нет, директор желал добиться не просто моего согласия на участие в гонках, а простимулировать так, чтобы я из кожи вон вылезла, но победила. Потому как приказ, будь он трижды мудрым, будет выполняться без энтузиазма, если для исполнителя не существует личной выгоды.

В общем, Тонар в очередной раз подтвердил, что он отличный манипулятор, да и руководитель тоже. Он понимал, что победа принесет не только престиж нашему малоизвестному, а если совсем уж честно – безызвестному, училищу, но и денежные вливания. А риск остаться калекой по итогам гонок или вовсе не вылезти из кабины драгстара?.. В бою рано или поздно большинство выпускников училищ погибают, и если есть возможность избежать этой участи – цена ее вполне оправдана.

– Итак, отправляемся через неделю. С тобой полетят механик, навигатор и я.

– А кто будет этими самыми механиком и навигатором? – решила полюбопытствовать.

– Навигатор – Прит Лорстон, механик – Максим Матвеев. Думаю, с Прит ты хорошо знакома, – Радвин хитро прищурился, – да и Максима наверняка знаешь.

Мысленно потерла ладошки. Макс Матвеев – невысокий, худощавый, юркий парнишка с параллельного потока – умудрялся быть затычкой в каждой пробоине и знатным разгильдяем, но при этом такое ощущение, что родился с мультифазной отверткой в руках. Он мог, всего лишь постучав по борту флаера, сказать, сколько раз тот был в столкновениях, что у него барахлит и где нужно заменить испорченную деталь. Лучшего механика среди выпускников и вправду не найти. Меж тем директор, как бы подводя итог разговору, весомо добавил: