Читать книгу "Геббельс. Портрет на фоне дневника - Елена Ржевская"

Память о своей ущербности присутствует в его характере и в его поведении, хотя в дневнике он почти избегает упоминаний о своем физическом недостатке. И все же… «Моя нога причиняет мне много страданий, – пишет он 15 июня 1926 года. – Я бесконечно думаю о ней, и это отравляет мне радость, когда я среди людей».

Заполняя страницы воспоминаний в 1924 году, он параллельно продолжает вести начатый дневник и срывается в нем на признание: «Дети бывают ужасающе жестоки, особенно к физическим недостаткам других детей. Я бы мог об этом порассказать». Но те невзгоды своего детства он с мазохистской готовностью тут же оправдывает правом сильного над слабым: «Но дети ведь таковы от природы. Разве природа не чудовищно жестока? Разве борьба за существование – между человеком и человеком, государствами, расами, частями света – не самый жестокий в мире процесс? Право сильного – мы должны вновь явно увидеть этот закон природы, и тогда разлетятся все фантазии о пацифизме и вечном мире… Нынешний мир заключен за счет Германии. Рассуждайте о мире, когда 60 миллионов живет в рабстве. Неужто 60 миллионов не сломают ваше ярмо, как только почувствуют в себе силы? Что вы болтаете о пацифизме! Разве мы не хотим вернуться к природе? Проповедуйте пацифизм перед тиграми и львами!.. Что ж ты хочешь от меня, если я сильнее? Жалуйся своему богу… Надо заново найти для всего простые слова, иначе мысли сбиваются… Вечных истин нет. Есть вечные законы. Законы природы».

Культ силы, культ войны. Смесь примитивного дарвинизма с утрированным фашистскими идеологами учением Ницше.

Этим проникшим в общество мотивам вторит Геббельс. Гитлер позже выскажется в том же направлении решительнее: «После всех этих веков хныканья о защите бедных и угнетенных пришло время для нас решиться защищать сильных против слабых. Одна из основных задач германского государственного управления заключается в том, чтобы навсегда предотвратить всеми возможными средствами развитие славянских рас. Естественные инстинкты всех живых существ подсказывают нам необходимость не только побеждать своих врагов, но и уничтожать их»[1].

Ко времени, когда Геббельс записал свой монолог в тетрадь, 11 июля 1924-го, он приблизился к национал-социалистам, хотя и не решил еще окончательно, с ними ли он. Он раздерган и непоследователен. Четырьмя днями ранее он заносит в дневник строки, которые расходятся с его монологом: «Человек рожден для страдания», «не забывать, что мы жалкие люди». Все в нем еще неустойчиво, противоречиво. Но та риторика о праве сильного и реваншистские крикливые замашки – стартовая площадка Геббельса – национал-социалиста.

Но это несколько позже.

«ПРОСНУЛСЯ ЭРОС»

На страницах воспоминаний, отнесенных к годам юности и студенчества, пришедшимся на годы Первой мировой войны, его особенно занимают отношения с женщинами. «Смутное томление. Проснулся эрос. Уже мальчиком вульгарно просвещен». Сюжеты краткие и протяженные. «Я люблю женщину почти безумно. Борьба с полом. Думал, что болен. До сих пор не совсем преодолено». «Друзья отчуждаются. Только Лене. Удивительное мальчишеское блаженство. Конечно, жениться. Вопрос чести». «Я впервые поцеловал ее грудь». «Лене. Ночь с ней в Райндалене на софе. Осталась чистой. Я чувствую себя мужчиной». «Разрыв с Лене. Люблю Агнес. Холодный поцелуй на софе. Лизель любит меня, я люблю Агнес… Хассан любит Агнес… Агнес в Бонне. Ночь с ней в комнате Хассана. Я целую ее грудь… Лизель в Бонне. Ночь с ней в комнате Хассана. Я пощадил ее. Она бесконечно добра ко мне», и так далее.

О своем товарище Кёлше он пишет возвышенно: «Мой идеал». С тем большим тщеславным удовлетворением («Кёлш вполне доверяет мне») отбивает у него девушку Анку, и «Кёлш играет жалкую роль».

Анка «на коленях молит меня о любви. Впервые я узнал, как может страдать женщина… Она плачет, как ребенок». «Она опустилась в снег и умоляла меня». «Она грозит умереть… Она утопает в слезах». «У нее подгибались колени. Она побледнела как мел». Подобным же образом под пером Геббельса ведут себя позже и другие женщины, экзальтированно выражая свою страсть к нему теми же словами, клишированно, и далеко не всегда правдоподобно.

Ущемленность хромотой в дни, когда его сверстники и оба брата на войне, нуждается в компенсации, и Йозеф Геббельс стремится взять верх в соперничестве, утвердиться на поприще успеха у женщин. «Я победил», «я победил» и опять: «я в конце концов побеждаю».

Впрочем, тщедушный, некрасивый, маленький, он уверил себя в сходстве с портретом благородного, красивого Шиллера. А такое могло явиться только в самовлюбленных фантазиях. Его прозвищем в народе, когда он станет заметной в Германии фигурой, будет – «Сморчок». Но нарциссизм останется в нем до самого его конца.

В женщинах он ищет в этот период поддержку, непременное восхищение его интеллектом, музицированием, а то и стихами – авансы, которые он ждет от судьбы. Но любовная связь с Анкой, крепнущая привязанность к ней обостряют испытываемый им гнет нужды. «Разница в социальном положении (его и Анки)[2]. Я бедняк. Денежные трудности. Величайшее несчастье… Я живу и живу. Я едва замечаю, что идет война». «Анка моя. Днем на Шлоссбергвизе. В сене… Денег нет… Едва замечаю. Только Анка и тысячу раз Анка. Блаженные дни. Только любовь. Наверное, счастливейшее время моей жизни. Денег нет. Отчаянное письмо домой… Я плачу от отчаяния перед нуждой».

1918 г. «Впервые Достоевский. Потрясен. «Преступление и наказание». Читаю по ночам». «Приехал Кёлш. Анка борется в последний раз (в выборе между ним и Кёлшем). Я победил…

Революция. Отвращение… Демократические влияния. Тем не менее консервативен. Выборы. Баварская народная партия. Меня это не заботит… Сладостная, блаженная ночь».

1919 г. Ему 22 года, он еще студент. Любовные переживания и неотступно присутствующая нужда. «Денег нет. Даю уроки». Но, как видно, не очень прилежно. «Анка хочет украсть для меня сберкнижку». И тут же: «Анка знать не желает о моей нужде». Она «подарила мне золотой браслет… Денег нет. Я живу почти целиком на ее счет. Она добра и щедра».

В ревности стороны не обходятся без угроз смерти, без револьвера, имитации попыток не то самоубийства, не то убийства – словом, роковые страсти в духе моды времени.

«Я ДОЛЖЕН НАЙТИ СЕБЯ»

«Думаю о социальных проблемах. Экспрессионизм… Споры о Боге вечером в моей каморке… Вечером нет денег на ужин. Оставил официанту часы». «Фантастические планы женитьбы. Разбиваются о мещанство. Политика. Демократия и коммунизм… Девки в университете… Мистика. Поиски Бога. Я в отчаянии. Анка больше не может помогать. Куда деваться?.. Анка потеряла наши деньги. Тяжелая сцена. Поиски покоя и ясности… Я должен найти себя».

«Пасха 1920… Лихорадочное чтение. Толстой. Достоевский. Революция во мне. Россия… Красная революция в Руре. Там она спозналась с террором. Я издали восхищен. Анка меня не понимает».