Читать книгу "Адмирал Джоул и Красная королева - Лоис МакМастер Буджолд"

Он выждал, пока раздастся звук раскрывающихся стыковочных зажимов, и лишь после этого пошел обратно.

Фориннис, шагавшая рядом, спросила:

– А когда она привезла голову Фордариана, сэр, вы там были?

– Мне было восемь лет, лейтенант. – Он с трудом сдержал улыбку и попытался изобразить положенную адмиралу серьезность. – Я рос в одном из самых западных округов – военного космопорта там не было, поэтому мы ни для одной из сторон особой ценности не представляли. Из войны мне больше всего запомнилось, что каждый пытался держаться так, словно ничего не случилось, но все взрослые были до смерти напуганы и пересказывали друг другу самые фантастические слухи. «Лорд регент прикончил маленького императора», «ему промыли мозги бетанские шпионы», – самая страшная клевета… Все считали, что в тот десантно-диверсионный рейд леди Форкосиган отправил ее муж, но на самом деле, как я позже узнал, все было не так просто. – И не обо всем можно рассказывать, напомнил себе Джоул. – Здесь, на Зергияре, мы довольно часто встречаемся по деловым вопросам – у вас еще будет шанс попытаться выудить из нее кой-какие ее военные истории. – Хотя, по некотором размышлении, Джоул усомнился, стоит ли знакомить восторженного молодого офицера с форкосигановскими взглядами на инициативу. Это все равно что тушить огонь бензином.

Усмехнувшись, он вернулся на командный пункт, чтобы отследить катер вице-королевы, пока не поступит подтверждение мягкой посадки.

* * *

Денек на Зергияре выдался ясный, с террасы ресторана открывался вид на то, что Корделия не могла уже назвать ни палаточным лагерем, ни деревней – только городом, и никак иначе, даже по галактическим меркам. Терраса нависла над кручей, и это создавало приятную иллюзию, будто смотришь в наполненную светом бездну. Усаживая Корделию за заранее заказанный угловой столик, официант спросил, не желает ли мэм раскрыть поляризованный тент. «Пока нет», – ответила она и отослала официанта. Откинувшись на спинку стула, она подставила лицо ласковому, успокаивающему теплу, прикрыла глаза и попыталась не думать о том, сколько времени ее уже не успокаивали осязаемые ласки. «В следующем месяце будет три года», – подсказала деловая часть ее мозга, которую никак не удавалось отключить.

Чтобы избавиться от боли, она вновь открыла глаза и принялась разглядывать свое окружение. Два ближайших столика, как обычно, оставались пустыми, если не считать ее эсбэшного телохранителя в штатском, который уже сидел за тем, что подальше, не потягивая чай со льдом и тоже озираясь по сторонам. «Ситуативное понимание», вот именно. С тех пор как она стала подданной Барраярской империи – больше сорока лет назад, – этих «ситуаций» было как-то чересчур много; сегодня она готова была пренебречь своими обязательствами, для этого у меня есть люди. Только вот паренек выглядит слишком уж юным, его еще самого надо опекать. Только ни в коем случае не подавать вида, чтобы не оскорбить его достоинство.

Она медленно вдохнула мягкий воздух – ах, если бы она могла так же втянуть его легкость в самые темные пустоты своего сердца. Официант принес два стакана воды. Корделия успела сделать только несколько глотков, когда тот, кого она ждала, появился в дверях, огляделся, приветственно поднял руку и зашагал к ее столику. Ее телохранитель, отследив это продвижение и отметив, что гость в гражданской одежде, с видимым усилием удержался от того, чтобы вытянуться по стойке «смирно» и отсалютовать пришедшему, когда тот проходил мимо, хотя они и обменялись кивками.

Когда Корделия впервые увидела лейтенанта Оливера Перина Джоула (сколько ему было тогда? двадцать семь?), она безоговорочно сочла его красавцем. Высокий блондин, поджарый, точеные черты лица – о боже, а скулы! – голубые глаза, в которых светится глубокий ум. Более робкий – тогда. Сейчас, двадцать лет спустя, он изменился, но по-прежнему был высок и строен, только в фигуре и манере держаться появилась некая солидность. Его яркие белокурые волосы чуть потускнели, подернувшись сединой, ясные глаза окружены теперь гусиными лапками морщин, и с возрастом он обрел спокойную и надежную уверенность в себе. А скулы и ресницы остались такими же невероятными. Она едва заметно улыбнулась, позволив себе тайное мгновение изысканного наслаждения, пока гость не приблизился, чтобы склониться к ее руке и сесть рядом.

– Вице-королева.

– Сегодня – просто Корделия, Оливер. Если, конечно, не хочешь, чтобы я обращалась к тебе «адмирал».

Он покачал головой:

– Этого мне и на работе хватает, – и заулыбался еще шире. – Здесь среди нас был единственный настоящий адмирал. Мое последнее продвижение по службе всегда казалось мне ирреальным в его присутствии.

– Ты настоящий адмирал. Так сказал император. А вице-король дал тебе рекомендации.

– Не стану спорить.

– Вот и прекрасно, после стольких лет и такой огромной работы – слишком поздно.

Джоул усмехнулся, поднял руки, показывая, что сдается, и стал изучать меню. Он наклонил голову.

– Наконец-то у вас не такой усталый вид. Это хорошо.

Корделия не сомневалась, что выглядела сущей ведьмой в той нелегкой борьбе, которую вели они оба ради того, чтобы вновь обрести душевное равновесие. Она пригладила короткие рыжевато-седые кудряшки, которые, как всегда, абсолютно не желали укладываться в прическу.

– Я чувствую себя менее усталой. – Она поморщилась. – Сейчас я порой по нескольку часов подряд не вспоминаю о нем. На прошлой неделе – даже целый день.

Джоул молча кивнул. Конечно же, он прекрасно ее понимает.

«С чего начать?» – задумалась она. «Последние три года мы виделись слишком редко» было бы не совсем правдой. Адмирал Зергиярского флота полностью погрузился в свои задачи военного помощника вдовствующей вице-королевы Зергияра – так же, как прежде, для них двоих, вице-короля и вице-королевы. Планета колонистов приняла Джоула – за его собственные выдающиеся достоинства, даже когда необъятная тень его наставника, безмолвно его поддерживающая, была похищена – уместно ли тут слово «безвременной»? – этой необъятной смертью. Оба они – и вице-королева Форкосиган, и адмирал Джоул – приспособились к новым шаблонам своей работы, в обход этого болезненного отсутствия, стягивая поверх раны общественные стежки. Брифинги, инспекции, дипломатические обязанности, петиции, советы – которые давались и выслушивались, споры с бюджетными комитетами как в тандеме, так и, несколько раз, в противостоянии – их рабочая нагрузка «после» Эйрела вряд ли отличалась по сути или по ритму от их рабочей нагрузки «до». И постепенно гражданская рана зарубцевалась, хотя все еще время от времени воспаляется.

Самые глубокие раны… их они почти не касались, боясь причинить друг другу боль. Корделия никогда не считала, что Оливер понес менее тяжелую утрату, чем она сама, потому лишь, что он более тщательно скрывал свое горе. И когда ей, вдовствующей вице-королеве, поневоле приходилось мучиться на всех этих нескончаемых публичных церемониях, она не раз завидовала – приватности его горя.

Только их прежняя близость, казалось, исчезла, похоронена вместе со своим входом в п-в-туннель. И они подобно двум планетам обречены бесконечно блуждать в пространстве, когда их общее солнце погибло. Возможно, пришло время для нового источника притяжения и света.