Читать книгу "Римская империя. Величие и падение Вечного города - Айзек Азимов"

В 27 г. до н. э. Октавиан объявил, что опасность беспорядков миновала, мир восстановлен и в стране все спокойно. Он сложил с себя все полномочия, включая командование армией, однако никто, и меньше всего сенаторы, не принял этого всерьез. Октавиан добивался того, чтобы сенат добровольно вручил ему все привилегии и власть. Таким образом он стал бы признанным главой государства, и никто не смог бы назвать его узурпатором.

Сенаторы отлично сыграли свою роль. Октавиана почтительно попросили принять на себя многочисленные должности, включая главнейшую — должность главнокомандующего армии. Его также попросили принять титул принцепса, что означало «первый среди горожан» (от этого слова произошло слово «принц»). Именно поэтому трехвековой период истории Рима, который начался в 27 г. до н. э. (726 г. AUC), иногда называют принципат.

В этом же году Октавиан получил титул Августа. Прежде этим словом называли некоторых богов, а смысл этого титула был в том, что боги, которых так называли, были ответственны за все хорошее, что происходит в мире. Таким образом, его носитель как бы возвышался над обыкновенными смертными и на него падал отсвет славы божества.

Октавиан принял предложенное имя, и впоследствии оно стало более известным, чем его собственное. Поэтому в дальнейшем в своей книге я буду называть его именно так.

Между тем солдаты называли Августа — император, что означало командующий или вождь. Он получил этот титул ещё во времена своих первых побед, в 43 г. до н. э., подавляя беспорядки, которые начались после убийства Цезаря. В современном языке это слово сохранилось, так что Август считается первым римским императором, а государство, которым он правил, Римской империей.

Поскольку в Риме всегда было два консула, Август вынужден был согласиться на то, чтобы одновременно с ним эту должность занимал ещё кто-то. Теоретически оба консула имели равные права, но все кандидаты прекрасно понимали, что своей властью лучше не пользоваться, и предоставляли императору управлять страной по собственному усмотрению.

Позднее Август упразднил обычай выбирать консулов, оставив это звание только как знак почета, которым ежегодно награждали сенаторов. Себя он сделал пожизненным трибуном, таким образом присвоив себе даже большую законодательную власть, чем та, которой обладали консулы. Кроме того, император стал великим понтификом, то есть главным жрецом, и таким образом сконцентрировал в своих руках все высшие должности в государстве. Октавиан правил, опираясь на древнейшие республиканские традиции, поэтому мало кто из граждан Римской империи ощущал, что что-то изменилось в управлении страной, за исключением того, что прекратились гражданские войны, а это, безусловно, было серьезным изменением к лучшему.

Только сенаторы, которые ещё помнили те времена, когда они были настоящими хозяевами положения, и немногие интеллектуалы, интересовавшиеся происходящим, понимали, какие глубокие перемены произошли в стране. Они страстно хотели вернуть прежнюю Республику, тем более что в воспоминаниях и исторических свитках она выглядела куда привлекательнее, чем на самом деле. Чем больше времени проходило, тем более благородными и величественными казались ушедшие времена. Таковы свойства человеческой памяти: люди обычно быстро забывают все дурное и помнят только то, что им хочется помнить, вне зависимости от того, как все происходило на самом деле.

Спокойствие в стране наступило не только благодаря авторитету и силе Августа. Во времена Республики деньги, необходимые для управления государством, всегда добывались крайне неэффективными методами. Налоги часто оседали только в карманах сборщиков, а государство было вынуждено добывать средства, грабя завоеванные земли. Римские граждане были освобождены от налогов в награду за то, что в давние времена помогли покорить земли соседей, многие горожане жили за счет правительства, а деньги поступали из провинций.

За столетие, предшествовавшее началу правления Августа, провинции были полностью разорены, сначала государственными налогами, затем правителями, которые на этой должности наживали себе состояние, и, наконец, поборами полководцев, которые иногда разворачивали небольшую гражданскую войну и вели себя так, словно находились на оккупированной территории.

Денежные аппетиты государства были настолько непомерны и так мало денег в конечном счете попадало в казну метрополии, что к концу периода захватнических войн, когда не осталось территорий, которые можно было разграбить, Римская империя оказалась на грани разорения.

Август не мог начать новые набеги для пополнения своих запасов. Все богатые земли, которых могла достичь римская армия, были уже захвачены. Оставшиеся земли заселяли варвары, от которых нельзя было ожидать высоких доходов, независимо от того, с какой жестокостью их будут выбивать. Для того чтобы обеспечить приток золота в казну, нужны были цивилизованные страны с мощной экономикой, а таковых поблизости уже не было.

Если бы такое положение продолжилось ещё какое-то время, Рим соскользнул бы в пучину анархии. Достаточно было бы того, чтобы солдатам в течение небольшого промежутка времени не выплачивали жалованье, и они бы взбунтовались. Тогда государство раскололось бы на части, как это за триста лет до этого случилось с империей Александра Македонского.

Август, понимая, что существование Империи как целостного государства находится под угрозой из-за финансового кризиса, сделал все, чтобы установить более честную систему сбора налогов. Наместникам провинций установили фиксированное жалованье и дали им понять, что за любую попытку что-нибудь прибавить к нему они будут немедленно и сурово наказаны. В свое время мошенники знали, что сенат отнесется к ним благосклонно, потому что каждый из его членов либо занимался тем же самым в прошлом, либо собирался в будущем организовать какие-нибудь махинации с государственными деньгами, однако у императора не было необходимости брать деньги, поскольку он и без того был самым богатым человеком в Империи. Каждая монетка, украденная на территории государства, была, собственно говоря, украдена из императорской сокровищницы, и Август постарался внушить всем уверенность, что в этом случае он не будет склонен даже к малейшим проявлениям жалости.

Далее, император постарался так перестроить систему налогообложения, чтобы как можно больше денег шло в казну метрополии и как можно меньше оседало в карманах сборщиков. Это много прибавило бы к государственным доходам: до тех пор проблема была не в том, что у населения завоеванных провинций нет денег, а в том, что они просто не доходят до места назначения.

Благодаря всем этим новшествам в провинции люди жили спокойно и более или менее счастливо. Может быть, они и сожалели, что политическая власть, которая казалась такой близкой во времена Юлия Цезаря, полностью ускользнула от них, но поскольку римская аристократия тоже оказалась не у дел, сожаление не было слишком сильным. И наконец, теперь в провинции видели, каким должно быть честное и разумное управление. Живя под властью своих правителей, они вынуждены были мириться с их прихотями и переменами политического курса при каждой смене власти, а теперь, когда огромным государством правил человек, старавшийся наладить работу местных органов управления так, чтобы все в Империи жили одинаково достойно, провинциалы вздохнули с облегчением.