Читать книгу "Ликвидатор. Темный пульсар - Александр Пономарев"

– Здорово, Колдун! Что-то припоздал ты немного. Никак, случилось чего?

– И тебе не хворать, – проигнорировал я вопрос Сыча.

Возле ворот стоял рослый парень в камуфляже и с «калашом» наперевес. Я пожал крепкую, в мозолях, руку бойца. Синяя бандана, эмблема с солнцем по центру и двумя белыми птицами по бокам ясно говорили о клановой принадлежности сталкера. В нашем лагере можно было встретить представителей любых кланов, кроме разве что «Монумента». Даже непримиримые противники из «Борга» и «Воли» на время забывали о вражде и вполне мирно сосуществовали не только в границах охраняемой территории, но и за её пределами в радиусе километра. Потом они могли хоть горло перегрызть друг другу, но в зоне прицельной стрельбы наших снайперов всем сталкерам настоятельно рекомендовалось сохранять полный нейтралитет. Особо забывчивым об этом регулярно напоминали установленные на вышках хрипящие громкоговорители.

– Так что случилось-то, Колдун? – снова спросил Сыч.

– Ничего не случилось. Просто туристам захотелось подольше погулять, вот я и решил продлить экскурсию.

– А чего Степаныча не предупредил? Мужик весь день себе места найти не может, хотел уже поисковую группу за вами посылать. Это ж иностранцы…

– Слышь, тебя зачем сюда поставили? – Прищурив один глаз, я поднял голову и посмотрел на разговорчивого сталкера.

– Так, это, за подходами к лагерю следить, территорию охранять, – захлопал белёсыми ресницами Сыч.

– Ну так и следи себе. Мал ещё к взрослым дядям приставать.

Парнишка что-то пробурчал в ответ и сердито заскрипел половицами настила верхотуры.

– Как дела, Кот? – поинтересовался я у «яснонебовца», краем глаза следя за туристами: чувствуя себя в безопасности, они заметно приободрились и стали снова вести себя довольно развязно.

– Нормально, сегодня вот последнюю вахту отстою и рвану к своим, – пробасил Котяра, вытаскивая из кармана мятую пачку сигарет.

Он подцепил зубами кончик фильтра, достал сигарету, похлопал по карманам. Я дал ему свою зажигалку и, пока Кот прикуривал, наблюдал за тем, как подоспевший к туристам заместитель коменданта поочерёдно пожал каждому гостю руку, а потом всех повёл в «Касту». Там их должны были накормить, напоить, дать немного отдохнуть, после чего отправить на блокпост к военным, а оттуда экскурсантов обычно забирали вертолётом на Большую землю.

Туристический бизнес кормил не только меня. По сути, весь лагерь жил за счёт богатых любителей адреналина. Одни им впаривали артефакты за сумасшедшие деньги – хотя, что для иностранца две сотни паршивых баксов? – другие обыгрывали буржуев в карты и перепродавали потом выигранное имущество, третьи, как я, например, водили их на экскурсии. Ну а Бобр, нынешний хозяин «Касты», вообще поднялся до невиданных высот, продавая интуристам своё пойло по драконовским ценам.

На соседней вышке раздался громкий щелчок, зашипела магнитофонная плёнка, и старый громкоговоритель захрипел голосом Прусака: «Сталкеры! Лагерь «Светлый» – территория мира и покоя! Здесь вы всегда можете обменять добытые артефакты на пищу и кров по приемлемым ценам!..»

Рупор на вышке продолжал хрипеть, призывая сталкеров не пользоваться оружием и в меру сил участвовать в делах лагеря. Старожилы не обращали на слова коменданта никакого внимания, зато новички прислушивались, останавливаясь и приподнимая головы.

Я попрощался с Котом и двинулся к зданию администрации, чтобы доложить Прусаку о завершении экскурсии и в двух словах рассказать о мародёрах и пути через болота. «Хотя в двух словах, наверное, не получится, – подумал я. – Комендант – мужик дотошный, начнёт расспрашивать, что да как, и ещё, небось, потребует, чтобы я рапорт ему прямо в кабинете написал. А я так хочу поскорее оказаться дома, обнять Настёну, уткнуться носом в её пахнущие травами волосы и стоять так, пока она не хлопнет меня ладошками по спине: мол, хватит обниматься, иди, мой руки и садись за стол. Развел Прусак бюрократию, понимаешь, шагу без бумажки сделать нельзя».

Я так разозлился, что чуть не сплюнул в сердцах под ноги, но быстро взял себя в руки: не пристало свинячить в месте, куда столько труда вложено. Я грустно усмехнулся, вспоминая, сколько понадобилось сил, чтобы поднять это место из руин. Атака мутантов и долгие месяцы власти Чахлого превратили некогда благоустроенную базу сталкеров в настоящую клоаку. После того, как мы выбили бандитов с захваченных ими позиций, а я отомстил Чахлому за убийство Копчёного и Арамиса, пришлось надолго засучить рукава и буквально заново строить жилые дома и общественные помещения. Зато уже через три месяца лагерь было не узнать. Он стал ещё более укреплённым и превратился в небольшую крепость с усеянным острыми кольями глубоким защитным рвом по всему периметру. Дополнительную защиту давали две оборонительные линии из трёх рядов спирали Бруно: одна перед рвом, другая за ним, почти вплотную к трёхметровому забору, по верху которого тоже протянули «колючку».

Помнится, когда ров выкопали, долго думали, стоит ли его заполнять водой. Даже проводили общее голосование по этому вопросу и вроде как решили залить до краёв. Потом всё-таки передумали, поскольку в любом водоёме Зоны рано или поздно заводятся похожие на гигантских пиявок мутанты. А зачем нам эти твари под боком? Поэтому следующие две недели ушли на то, чтобы вырубить соседнюю рощицу, заострить подготовленные колья и под разными углами вкопать в землю.

С тех пор лагерь несколько раз выдерживал атаки мутантов. Дальше рва никто из тварей не проходил. Только два месяца назад, когда особо мощный выброс спровоцировал невиданный по силе и численности монстров гон, одному из большеногов удалось по тушам своих сородичей добраться до второй линии спирали Бруно. Так и то его Дрозд из «эрпэгэшки» завалил, не дал в заборе дыру сделать. Как шмальнул мутанту в лоб с соседней вышки, так я думал, взрывной волной заграждение на хрен снесёт. Но нет, ничего, выдержало укрепление. Зато большеногу мало не показалось: расплескало его взрывом по городам и весям. Я наутро его опорную ногу за пятьдесят метров от забора нашёл.

Прусак обосновался в том же кабинете, где когда-то руководил жизнью лагеря Михалыч. Здесь уже ничего не напоминало о трагической гибели старого хозяина: кровь со стен и пола давным-давно смыли, выбитые стёкла заменили новыми.

В трёх километрах от лагеря находилось неплохо сохранившееся трёхэтажное здание колхозной управы. Там даже стёкла почти все уцелели, но, правда, поросли густым слоем грязи и пыли. Оттуда мы эти стёкла и притащили на своём горбу, как, впрочем, и рамы, и двери, и половицы.

Поднявшись по скрипучей лестнице на второй этаж, я стукнул кулаком в дверь с табличкой «Комендант» и, не дожидаясь разрешения, вошёл в кабинет. Прусак сидел за столом и что-то записывал в большую тетрадь, склонив голову набок и покусывая длинный рыжий ус. Именно длина и цвет усов обусловили прозвище главы лагеря, а не место рождения (отец Степаныча служил в Германии, там женился и сына на свет произвёл), как всем говорил сам комендант.

– Здрав будь, Прусак! Опять бумаги мараешь? – Я подошёл к окну, сел на приставленный к стене стул и вытянул гудящие от усталости ноги. – Ты чего волну погнал? Шесть сообщений за один день! Да мне Настюха за всю нашу совместную жизнь меньше писем написала, чем ты сегодня накропал. За туристов испугался, что ли? Так они же со мной, чего за них переживать?