Читать книгу "В гареме Сына Неба. Жены и наложницы Поднебесной - Виктор Усов"

«Всем мужчинам разрешается иметь наложниц, — писал знаменитый миссионер Маттео Риччи, побывав в Китае. — И здесь ни социальное положение, ни состоятельность не принимаются во внимание, единственным условием являются исключительно женские прелести. Наложницу можно купить за сто золотых. А иногда и того меньше. Среди низших сословий женщин продают и покупают за серебро и делают это столь часто, как мужчина того пожелает».

На территории императорского дворца Гугун

В танское время, по данным В. М. Рыбакова, было 8 рангов наложниц. Владыке полагалось четыре наложницы 1-го ранга. Они назывались: драгоценная почтенная подруга (гуйфэй), благая почтенная подруга (хуйфэй), прекрасная почтенная подруга (лифэй) и изящная почтенная подруга (хуафэй). Наложниц рангом ниже называли «образцами» (и), их было шесть: образец чистоты (шуи) образец добродетели (дэи), образец достоинства (сяньи), образец кротости (шуньи), образец прелести (ваньи) и образец благоухания (фанъи). Эти наложницы обязаны были наставлять наложниц более низких рангов в четырех добродетелях: добропорядочности, искусстве поддерживать разговор, умении выглядеть прекрасной и трудолюбии. Наложницы третьего ранга назывались «красавицами», их было четыре. Они должны были руководить имеющим чиновничьи ранги придворными дамами (нюйгуань) при устроении жертвенных церемоний, а также ведали делами, связанными с приемом гостей.

Наложниц 4-го ранга полагалось семь, и именовались они «талантами» (цайжэнь). Они отвечали за содержание в порядке личных покоев императрицы.

Наложниц 6-го ранга было 27, они именовались «лес драгоценностей» (баолинь), наложниц 7-го ранга было также 27, они назывались «державными девами» (юйнюй), наложницы 8-го разряда именовались «отборными девами» (цайнюй).

В «Законах великой династии Мин» было строго расписано — кому, в зависимости от ранга, и сколько полагается наложниц. «Наложниц для находящихся в различных местах цинь-ванов (родственников царственной фамилии — В. У.) разрешается по подаче доклада императору выбирать один раз, самое большое 10 человек, — говорилось в документе. — Старшим сыновьям… по достижении после женитьбы 25 лет, если их жены не родили сыновей, разрешается выбрать двух наложниц. Впоследствии, если родится сын, независимо, от жены или наложницы, ограничиться двумя наложницами. Если и по достижении 30 лет не родится сын, то только тогда разрешается взять всех четырех наложниц.

„Есть цена у золота, а нефрит — бесценен“. Китайская поговорка

Старшим сыновьям цзюнь-ванов, а также цзянцзюням и чжунвэям, достигшим после женитьбы 30 лет, если их жены не родили сыновей, разрешается выбрать одну наложницу. Впоследствии, если родится сын, независимо, от жены или наложницы, ограничиться одной наложницей. Если и по достижении 35 лет не родится сын, то только тогда старшим сыновьям цзюнь-ванов и цзянцзюням разрешается взять всех трех наложниц, чжунвэям — двух наложниц.

Простолюдинам сорока лет и старше, не имеющим сыновей, разрешается выбрать и взять одну наложницу».

У китайцев в обиходе существовало такое выражение: «Хорошая жена сумеет подобрать мужу хороших наложниц».

Но иногда жены противились тому, чтобы муж брал наложнцу. Примером может быть выдающийся поэт ханьского Китая Сыма Сянчжу (179–117 гг. до н. э.). Он происходил из аристократического, но обедневшего рода в Чэнду (современная провинции Сычуань), с малых лет «любил учиться и фехтовать». Его биография — пожалуй, единственная в древнем Китае, в которой сохранилась не только официальная сторона, но и житейская, интимная — история его любви и женитьбы. Романтическая история произошла в период между очередным падением и взлетом в его карьере. После смерти лянского князя поэту пришлось расстаться с близким ему кружком единомышленников, который был собран этим правителем-меценатом, любившим стихи, и отправиться на родину. Здесь он оказался в крайне бедственном положении, но все же нашел себе покровителя — начальника уезда, который пригласил Сянчжу к себе и вместе с ним ездил в гости к именитым людям.

Так, однажды Сыма Сянчжу попал на пир к известному богачу, у которого была рано овдовевшая дочь Чжо Вэньцзюнь. Красота этой юной затворницы при случайной встрече вдохновила поэта, и он стал импровизировать, аккомпанируя себе на цине, вложив в песню свое душевное чувство к ней. От этой песни пошел жанр тяоцинь, сходный с испанской серенадой. Изысканная внешность, манеры придворного, его зажигательная песня очаровали Чжо Вэньцзюнь, и она бежала с поэтом из отцовского дома. Отец же в гневе пообещал убить ее и «не дать ей ни гроша». Жизнь «в четырех голых стенах» в родном доме Сыма Сянчжу заставила Чжо Вэньцзюнь пойти на хитрость. Супруги вернулись в Линьцюн, продали коня и колесницу поэта и открыли на эти деньги кабачок. Чжо стала хозяйничать у жаровни, а Сыма Сянчжу в одной набедренной повязке, словно раб, мыл посуду. От такого позора отец Чжо не смел «показаться на улицу» и в конце концов, чтобы не «потерять лицо», вынужден был дать дочери в приданое «сто рабов и миллион монет». А когда Сыма Сянчжу стал сановником, «выделил ей в наследство долю, равную с сыновьями».

Однако эта любовь поэта не была последней. Уже стариком он захотел взять себе наложницу и, как полагалось, сообщил об этом своей первой жене. По обычаю, Чжо Вэнь-цзюнь не имела права возражать против новой женитьбы мужа. Однако она это сделала, презрев все устои, как свидетельствовала сложенная ею песня «Плач о сединах».

Словно в облачке луна — светла, Словно шапка снежная — бела… Раз вы тайной мыслью смущены, Значит, разлучиться мы должны. В брачных чашах есть еще вино, Но уйти от вас мне суждено. Я пойду, куда ведет поток, Уносящий воды на восток. Стынет сердце, стынет, как мороз. Шла я замуж без обрядных слез И мечтала, что одной душой Доживем до головы седой.

(Перевод С. Торопцева)

Чжо Вэньцзюнь напомнила мужу, что выбрали они друг друга сами, не через сватов, и потому должны вместе пройти всю жизнь. Она объявила изменой желание Сыма Сянжу ввести в семью еще одну жену. Мириться с соперницей она не хотела и заявила, что их пути разойдутся так же, как речной поток делится на два рукава. И такова была сила ее убеждения, что Сыма Сянчжу отказался от наложницы.