Читать книгу "Корнилов - Владимир Федюк"

В среднезажиточных семьях утром и вечером пили чай, как правило, без сахара, так как сахар стоил довольно дорого (11 — 16 рублей за пуд), с пшеничными калачами. Сахар заменяли медом или изюмом. По воскресеньям к чаю готовили горячие шаньги — круглые пшеничные булки, запеченные в сметане. Обедали казаки в одиннадцать часов утра, а ужинали зимой в шесть, а летом в восемь вечера. В постные дни на обед подавали щи из капусты, или с ячневой крупой, горох, рыбу, кислую капусту, квас с редькой, кашу и картофель с конопляным маслом. В скоромные дни пища была побогаче — щи и картофельная похлебка с приправами, просяная и ячневая каши на молоке, картошка, облитая яйцом, молоко и творог. По праздникам готовили мясной и рыбный студень, щи с говядиной и бараниной, жареную говядину и баранину, жаркое из кур, гусей, уток, пироги с рыбой, паштеты с курицей, блины и оладьи. Весьма распространенным кушаньем были пельмени, которые заготавливали практически в каждом доме «на Рождество и святки целыми тысячами для гостей» и «сберегали» замороженными в сенях и чуланах. Нельзя не упомянуть и о том, что сибирские казаки, впрочем, как и остальные подданные империи, любили выпить. Современник писал, что водка и вино «употребляются станичными жителями, по свидетельству людей, знакомых с казачьим бытом, очень часто и в значительных размерах. В каждый семейный праздник, в свадьбу, именины и т. п., по случаю приезда родственника, а также после похорон устраивается попойка. По принятому обычаю, каждый из гостей должен непременно в тот же день отпотчевать у себя всю компанию. Таким образом, ходят из дома в дом, напиваясь до бесчувствия… Женщины пьют вместо водки какое-нибудь дешевое вино и наливку, не отставая от мужчин».

В 1878 году в Зайсанской станице проживало всего 150 человек, исключительно казачьего сословия. Несмотря на то что Зайсан пользовался репутацией глухого угла, здесь бывали и весьма известные гости. В нем работали известные российские географы — М.В. Певцов, Г.Н. Потанин, В.И. Роборовский, а весной 1880 года там жил Н.М. Пржевальский, третья экспедиция которого проходила из Зайсана через китайский город Хами в Тибет. Население этого приграничного русского городка с большим уважением относилось к путешественникам, оказывая всемерную помощь в подготовке и проведении экспедиций. От местных жителей, участвовавших в разных экспедициях, Корнилов часто слышал рассказы о дальних и таинственных землях Китая, Тибета и Гималаев.

Став взрослым, Корнилов не любил рассказывать ни о детстве, ни о своей семье. Последние месяцы жизни при нем неотступно находился его адъютант — поручик Хаджиев. Корнилов часто разговаривал с ним, и Хаджиеву было известно многое, чего не могли знать другие. Но даже он позднее признавался в том, что ничего не знает ни об отце, ни о деде своего генерала, не говоря уже о более отдаленных его предках. Напрашивающееся предположение о том, что Корнилов стеснялся своего происхождения, вряд ли соответствует истине. Он никогда не скрывал, а во время революции даже несколько бравировал тем, что являлся сыном «казака-крестьянина». Дело, скорее всего, в другом. Детство просто не отложилось в памяти Корнилова, настоящая жизнь у него началась позже.

Действительно, детство не сулило нашему герою никаких перспектив. Единственное, на что он мог рассчитывать, это, так же как и отец, к концу жизни дослужиться до первого офицерского чина. Единственным способом изменить предопределенный путь было получение образования. Поэтому во что бы то ни стало юный Корнилов мечтает поступить в кадетский корпус.

СТУПЕНИ ВОЕННОЙ КАРЬЕРЫ

В июне 1883 года тринадцатилетний Лавр с отцом отправляются в дальнюю дорогу, в Омск (расстояние от Зайсана до Омска — 1333 версты), где находился Сибирский кадетский корпус. Это учебное заведение вело свое начало от Войскового казачьего училища, основанного в 1813 году по инициативе начальника пограничной линии и командира 24-й дивизии, генерал-лейтенанта Г.И. Глазенапа. За время своего существования корпус пережил три «состояния». С 1813 по 1826 год он назывался Войсковым казачьим училищем и не имел установленного комплекта учеников и штатных программ. Число учеников в это время колебалось от 30 до 322 человек. С 1826 по 1845 год он назывался Училищем Сибирского линейного казачьего войска, имел утвержденный штат служащих, в нем обучалось 250 человек. По-прежнему не было точно установленных учебных программ. Количество и объем предметов согласовывались с нуждами края и зависели от усмотрения местного начальства. Нередко поэтому одни предметы заменялись другими и вводились новые, имевшие весьма отдаленную связь с прямыми обязанностями офицера, например агрономия и ветеринария.

К моменту поступления Лавра Корнилова корпус уже (с января 1845 года) именовался Сибирским кадетским корпусом[2] и жил общей жизнью со всеми другими средними учебными заведениями России. По времени учреждения Сибирский кадетский корпус являлся шестым из всех тридцати существовавших в стране кадетских корпусов[3], был первым провинциальным корпусом вообще и первым Сибирским в частности. В корпус могли поступать только «сыновья офицеров отдельного сибирского корпуса и гражданских чиновников из дворян, служащих в Сибири».

В разное время в корпусе обучались: географы и исследователи степи и Семиречья М. Петров, П. Герасимов, И. Шубин и Н. Потанин; основатель города Кокчетав М. Казачинин; исследователь Западной Сибири и издатель первой сибирской газеты в Иркутске Нестеров; известный путешественник и исследователь Сибири и Монголии Г. Потанин; археолог Н. Ядринцев; редактор журнала «Русское богатство» Н. Анненский; профессора Михайловской артиллерийской академии Н. Цытович, А. Панкин и С. Шарпантье; профессор Петербургского политехникума А. Ломшаков; профессор Михайловской артиллерийской академии и Института путей сообщения А. Сапожников; профессор Инженерной академии Н. Коханов и профессор астрономии Санкт-Петербургского университета Н. Каменьщиков. Десять выпускников Сибирского кадетского корпуса, в том числе и Генерального штаба подполковник Л.Г. Корнилов, были удостоены высшей боевой награды — ордена Святого Георгия за подвиги, совершенные во время Русско-японской войны[4].

На юного Лавра, не бывавшего никогда в крупных городах, Омск — типичный сибирский, быстро развивающийся губернский город — произвел огромное впечатление. Мощенные булыжником улицы, Войсковой сад, голубые купола с золотыми крестами Войскового Свято-Николаевского собора, дома и, наконец, само здание корпуса, огромное, растянувшееся чуть ли не на версту, поражали мальчика. Вступительные экзамены начались сразу же на следующий день после приезда. Идя на экзамены, Корнилов, естественно, волновался, понимая довольно-таки серьезные пробелы своего образования. Он увидел холеных, обученных со всем старанием детей и страшился результатов испытаний. И результаты эти действительно были плачевными. Однако 13 сентября 1883 года Корнилов был зачислен в корпус. Видимо, экзаменаторы почувствовали в нем незаурядность, запас скрытых сил и необъятную тягу к знаниям.