Читать книгу "Клара и мистер Тиффани - Сьюзен Вриланд"

Вильгельмина захихикала:

— Кто нарисовал его?

— Сам мистер Тиффани. Это — для Всемирной выставки в честь Колумба в Чикаго, так что эта работа чрезвычайно важна для него.

— Что за глупости, — выпалила Вильгельмина. — Фламинго не едят корм из рук человека.

— Откуда ты знаешь? — усомнилась Мэри.

— Только посмотри на их клювы. Любому ясно, что они созданы для выуживания пищи из воды. Мы в «Ассоциации молодых христианок» рисовали птиц с книжки. Молодая женщина, которая протянула руку таким образом, не имеет представления о кормлении фламинго. И вы ожидаете, что я буду работать над чем-то неправильным?

Губы Агнес вытянулись в тонкую ниточку, как у недовольной школьной учительницы. Это таило в себе угрозу подпортить мою радость от обучения новичков, в чем, собственно, и заключалось ее намерение.

Мне нравилось, что Вильгельмина высказывает свое мнение, если только она не будет делать это слишком часто или слишком громко.

— Полагаю, художники называют это прихотью, — заметила я. — Это — видение мистера Тиффани. Фонтан и колонны создают атмосферу римской виллы.

— А это что еще за круг? — допытывалась Вильгельмина.

— Аквариум. Для него были специально изготовлены два куска стекла. Лицевой слой — бирюзово-зеленое стекло с рябью, а на подкладочном — оранжевая черта, изображающая золотую рыбку. Мы называем это плакированием. Иногда используем четыре или пять слоев, чтобы получить глубину и цвет, которые требуются нам. Только потерпи. Это будет великолепно.

Странное дело, но я ощутила потребность защитить мистера Тиффани, несмотря на то что при личной встрече подтрунивала над этим витражом.

— Вам мало павлинов? — съязвила я. — Вам в часовне нужны еще и фламинго? Вы что, снаряжаете Ноев ковчег? Как насчет пары страусов? Кенгуру? — Такое подкалывание время от времени шло ему на пользу. В царстве, где его слово — закон, никто больше не осмеливался на подобное.

Теперь я велела Мэри пронумеровать отдельные участки, слева направо.

— Если мозгов хватит сосчитать все это, — усомнилась она.

— Здесь всего несколько сотен штук, потому что они большие, но некоторые витражи состоят из тысяч кусков поменьше. Когда она закончит, Корнелия, вы порежете первую копию на куски, пользуясь специальными ножницами с тремя лезвиями.

Я показала девушкам, как устанавливается нижнее лезвие между двумя верхними, параллельными, для удаления полоски шириной в одну шестнадцатую дюйма, создающую пространство для свинцовых полосок, предназначенных для скрепления стекол.

— Трудновато ворочать такими большими ножницами, — пожаловалась Корнелия.

— Привыкнешь.

Я велела ей оставить мне вырезание профиля женщины, ее руки и птичьих шей, а самой попрактиковаться, рисуя кривые на плотной бумаге и вырезая их, стараясь, чтобы нарисованные линии ровно просматривались в просвете между двумя верхними лезвиями.

— Пока она занимается этим, Вильгельмина, поскольку ты высокая, наклей вторую копию картона на оборотную сторону этого большого листа прозрачного стекла в рамке, который мы называем мольбертом. Ты прорисуешь контурные линии на стекле, используя кисточку с тонким концом и черную краску. Затем удалишь бумажную подкладку.

— Корнелия, нанеси по капельке этого воска на обратную сторону каждого пронумерованного участка, мы называем их деталями рисунка, а ты, Вильгельмина, прикрепи их к чистому стеклу точно в том положении, как они прорисованы. На этом ваша работа будет закончена, окном займется наборщик. Он подберет стекло по цветам, оттенкам и текстуре, необходимым для передачи сюжета. Цвета могут быть прозрачные, непрозрачные или промежуточные. Мы называем стекло, которое пропускает свет, но не является прозрачным, опаловым.

— Как же мы сможем сделать лицо женщины? — забеспокоилась Корнелия.

«О, как же она неисправимо серьезна», — вздохнула я про себя.

— Мистер Тиффани выполнит это эмалевой краской. И руку фигуры тоже. Это единственная уступка средневековому витражному ремеслу рисования на стекле порошковой эмалью и последующего обжига кусков. Я также разъяснила, что мы по возможности избегаем эмалирования, поскольку оно частично не пропускает свет.

Они оказались милыми девушками, хоть немного взбудораженными, но усердными, даже через край, особенно Корнелия. Придется сдерживать ее чрезмерное желание угодить. Иначе ее самобытность пострадает.

— Вскоре эти приемы станут вашей второй натурой.

Я услышала приближение Тиффани — его трость с малахитовым наконечником властно стучала по деревянному полу. Это была явная блажь — ему только что пошел пятый десяток. Каштановые волосы с рыжеватым оттенком в его бородке, несомненно, имели в запасе еще несколько лет для успешного отражения натиска ранней седины. Он нуждался в трости не больше, чем я, и пользовался ею для придания мистической таинственности своей фигуре. За его спиной виднелся мистер Белнэп, благообразный и лощеный.

Мистер Тиффани поставил на рабочий стол вазу с оранжерейными ирисами и трижды легонько стукнул тростью. Все, кроме Агнес Нортроп, одновременно подняли головы, как птицы, встревоженные потенциальной опасностью и готовые вот-вот взлететь. Со своим обычным выражением примадонны на лице, Агнес осталась сидеть на табурете, будто и не поддавшись общему порыву, едва повернувшись в направлении мистера Тиффани. Поскольку она была его первым художником-женщиной по стеклу, то воображала себя любимицей.

— Добрый день, леди. Вы выполняете прекрасную работу. — Он повернул один цветок ириса в направлении Агнес. — Говорил ли я вам, сколь важно присутствие красоты в нашей жизни?

— Не меньше сотни раз, — проронила Агнес, углубившись в рисунок, увеличением которого занималась.

— Ну да я не верю вам, мисс Нортроп.

В этом тоне иронического недоверия проявилась шутливая черта его характера, которая так нравилась мне. Он помолчал, а затем обратился к девушкам-новичкам:

— Я хочу приветствовать вас в «Тиффани глас энд декорейтинг кампани» и представить мистеру Белнэпу, художественному директору компании, который будет руководить миссис Дрисколл в мое отсутствие. Она выбирала вас с большим тщанием, потому что вы будете вовлечены в предприятие огромной важности.

Начинается. Один из образчиков его красноречия. Павлин распускает хвост.

— Всемирная выставка в Чикаго почтит память открытия Христофором Колумбом Нового Света в 1492 году, четыреста лет назад, хотя она официально состоится только в будущем году. Эта выставка явится величайшим событием в истории нашей страны со времен Гражданской войны, и вы будете моими партнерами, которые внесут свой вклад.

Чистой воды хвастовство. Чтобы вселить в девушек благоговейный страх, не обязательно прибегать к подобным словесным пассажам. Достаточно было бы его искусства самого по себе. Сравнение выставки, наверняка обещающей стать чудесным событием, с таким разрушительным и трагическим явлением неуместно. Иногда напыщенный стиль подводил мистера Тиффани.