Читать книгу "Самые знаменитые влюбленные - Александр Соловьев"

Сохранились уникальные изображения царских обедов и ужинов. Эхнатон и Нефертити сидят рядом. Около пирующих стоят украшенные цветами лотосов столики с яствами, сосуды с вином. Пирующих развлекают женский хор и музыканты, снуют туда-сюда слуги. Три старшие дочери – Меритатон, Макетатон и Анхесенатон – присутствуют на торжестве.

Нефертити, «красавица, прекрасная в диадеме с двумя перьями, владычица радости, полная восхвалений… преисполненная красотами» с супругом сидят с детьми; Нефертити болтает ногами, взобравшись мужу на колени и придерживая рукой маленькую дочь. Статуэтка запечатлела Эхнатона, целующего дочь.

На одном из рельефов, обнаруженном в Ахетатоне, запечатлен кульминационный момент этой идиллии – поцелуй Эхнатона и Нефертити. Эту сцену даже можно было бы назвать эротической. Возможно, это было первое изображение семейной любви в мировой истории. На каждой сцене обязательно присутствует Атон – солнечный диск с многочисленными руками, протягивающими царственной чете символы вечной жизни.

Царь и царица изображались как неразлучная пара. Они были символами взаимного уважения и государственных забот. Супруги вместе встречали знатных гостей, вместе молились диску Солнца, вместе раздавали подарки своим подданным.

Нефертити играла исключительно важную роль в религиозной жизни Египта того времени, сопровождая супруга во время жертвоприношений, священнодействий и религиозных празднеств. Она была живым воплощением животворящей силы солнца, дарующей жизнь. Ей возносили молитвы; ни одно из храмовых действ не могло происходить без нее, залога плодородия и процветания всей страны. «Она проводит Атона на покой сладостным голосом и прекрасными руками с систрами, – говорится о ней в надписях гробниц вельмож-современников, – при звуке голоса ее ликуют». Божественная ипостась Нефертити – Дочь Солнца – отвечала за поддержание мировой гармонии и исполнение божественного закона.

Царицу чаще всего изображали в ее излюбленном головном уборе – высоком синем парике, обвитом золотыми лентами и уреем, который символически подчеркивал ее связь с грозными богинями, дочерьми Солнца. По этой диадеме и «признал» Нефертити археолог Людвиг Борхардт в 1912 году…

Но утопия, построенная Эхнатоном, все-таки дала трещину. Нефертити принесла своему мужу шесть дочерей, но так и не смогла подарить ему наследника. Возможно, в результате Эхнатон охладел к ней. А может быть, она просто постарела…

Современные исследования найденного Борхардтом бюста (Египет до сих пор требует его обратно, Германия до сих пор отказывается его вернуть) показали, что скульптор изобразил в углах глаз Нефертити сеть морщинок – красота «солнцеликой» оказалась не вечной.

Возможно, дело было и в политике. К концу своего правления Эхнатон сам обнаруживал признаки усталости в противостоянии фиванским жрецам. Истовая поклонница культа Атона, Нефертити требовала дальнейшего усиления самовластия – Эхнатон был единственной ее опорой. Без своего фараона она была обречена.

Как бы то ни было, за два года до смерти Эхнатона Нефертити пропадает с политической арены Египта. Одна из статуй, обнаруженных в мастерской скульптора Тутмоса, показывает Нефертити на склоне лет. Перед нами то же лицо, все еще прекрасное, но время уже наложило на него свой отпечаток, оставив следы утомленности годами, усталости, даже надломленности. Идущая царица одета в облегающее платье, с сандалиями на ногах. Утратившая свежесть молодости фигура принадлежит уже не ослепительной красавице, а матери шести дочерей, которая многое видела и испытала в своей жизни…

Одни исследователи утверждают, что Нефертити не дожила до конца правления своего мужа – настолько сильным ударом для нее стала немилость фараона, оставившего «солнцеликую» ради их третьей дочери Анхесенатон. Другие полагают, что она, наоборот, пережила Эхнатона и даже взошла на престол под именем фараона Сменхкара.

Сам Эхнатон пережил удаление своей жены не больше чем на три года. С его смертью культ Атона пришел в окончательный упадок, имя фараона было стесано со всех барельефов, а его город разрушен…

Иван III и Софья Палеолог: создатели Третьего Рима

В один из дней февраля 1469 года великий князь московский Иван III Васильевич держал совет со своими ближними. В княжьих палатах собрались братья государя – Юрий, Андрей и Борис, доверенные бояре и мать Ивана III – княгиня Мария Ярославна. А вот митрополит московский Филипп на совете отсутствовал, хотя вопрос обсуждался такой, что митрополиту на совете быть полагалось непременно.

11 февраля в Москву из Италии прибыл Юрий Грек – посланец кардинала Виссариона Никейского – с неким «листом». Из «листа» выяснилось, что Юрий Грек представляет еще и папу римского Павла II. Папа (и кардинал) извещали овдовевшего два года назад князя Московии о том, что при папском дворе пребывает племянница последнего императора Византии Константина XI Палеолога по имени Софья. Римский иерарх предлагал ее в жены московскому князю.

Резоны римских священников были понятны – не прошло и четверти века с момента завершения Флорентийского собора, вроде бы объединившего западное и восточное христианство, как с таким трудом достигнутая уния рассыпалась на глазах. Династический брак между государем московским и наследницей императоров византийских (в «листе» говорилось о том, что София – православная христианка; но не уточнялось, приняла она католичество или нет – формально по решению Флорентийского собора католичество было признано восточными иерархами «православным») мог возродить надежду на восстановление унии. Именно по этой причине отсутствовал на совете митрополит московский. Узнав от князя суть предложений папы римского, Филипп однозначно и резко высказался против второго брака, да еще и на «латинянке».

Однако решающее слово принадлежало не митрополиту, а матери государя. Ее крутого нрава Иван, говорят, побаивался до самой ее смерти. Марии Ярославне «римско-византийский» проект, суливший ее сыну определенные перспективы с точки зрения европейского престижа, понравился. Но до окончательного решения было еще далеко.

Во-первых, у Ивана III доставало неотложных дел и под боком – начало «собиранию земель русских» под руку Москвы было уже положено. Готовился новый поход на Казань. Яростно сопротивлялся росту могущества и влияния Московского княжества Новгород – вопрос с новгородской торгово-аристократической вольницей следовало решать незамедлительно. Отношения с дряхлеющей, но все еще остававшейся опасной Ордой к тому времени окончательно испортились. Ханы Орды грозили новыми нашествиями.

Во-вторых, европейские перспективы династического брака были все же сомнительными. София (Зоя) Палеолог находилась при папском дворе фактически в роли приживалки. Фома Палеолог, отец Зои и брат императора Константина, бежал из Константинополя после захвата того османами 29 мая 1453 года. Некоторое время он провел с семьей на Корфу, после чего отправился в Рим, прихватив с собой в качестве подарка папе римскому забальзамированную голову апостола Андрея Первозванного. В Риме Фома был принят с почестями и остался жить при папском дворе, через пять лет выписав к себе и детей. Именно в Риме Зоя Палеолог получила имя София.