Читать книгу "Призрак Виардо. Несостоявшееся счастье Ивана Тургенева - Нина Молева"

То, как пышно ехали через Москву, а затем отдавали визиты вежливости в Петербурге Тургеневы, для окружающих служило свидетельством незаурядного богатства Варвары Петровны, но и полной ее неосведомленности в вопросах светского обихода. Каждым своим поступком она лишний раз показывала, что была урожденная Лутовинова, «нуворишем», заносчивым и самоуверенным. И хоть ехала она из Орла, все подробности ее жизни и неожиданного богатства одинаково знали в обеих столицах.

На Орловщине Лутовиновых знали. Богатые помещики-степняки, хотя родовитостью и успехами на государевой службе похвастаться не могли. Описывая в письме одному из своих ближайших друзей, Гюставу Флоберу, сокровища своего Спасского, Тургенев первой называл древнюю икону, якобы подаренную одному из его предков Иваном Грозным.

Что в этом было от семейных преданий, а что от исторической правды, сказать трудно. Верно одно: родоначальником в семье, да и в официальных бумагах, считался Лутовинов, по прозвищу Мясоед, направленный в Москву на всеобщий собор выбирать царя, которым стал в 1613 году Михаил Романов. Сыну Мясоеда удалось достичь воеводства, но не оказаться при новом дворе. О знатности и вовсе говорить не приходилось. Зато спустя век именно эта семья обретает черты, которых не хватало самым знаменитым аристократам.

Библиотека! Она начинает складываться едва ли не во времена Анны Иоанновны и отнюдь не из развлекательных или, как то бывало обычно, церковных книг. Здесь Библия на французском языке, изданная в 1739 году в Эдинбурге, амстердамское издание сборника «Зритель, или Современный Сократ», «Жизнеописание знаменитых мужей» Плутарха, сочинения Буало. Тем более удивительным было то, что все книги были на французском языке, которым свободно, если не сказать, виртуозно владели все члены семьи из поколения в поколение.

Нигде в пансионах не учившаяся, специальных учителей не имевшая Варвара Петровна с одинаковой легкостью изъясняется и пишет как на русском, так и на французском. А ошибки — ими пестрели оба языка. Слишком многие были в то время с грамматикой не в ладу. И еще одна особенность Варвары Петровны — она пользовалась молитвенником только на французском языке, приобретенным во время путешествий по Европе. В сельской церкви Спасского-Лутовинова! Детей своих учила с малолетства французскому и немецкому, но только уже с очень хорошими учителями, в достоинствах которых могла спокойно разобраться.

Ее отец и два дяди — три брата Лутовиновых: Петр, Алексей и Иван, оставившие по себе не слишком добрую память на Орловщине. Мрачные. Неприветливые. Скорые на шумные споры и грубиянские выходки. И снова на пути всех обвинений оказывается библиотека. Книги — это святое, которым они дорожили, прощали друг другу все недоразумения, передавали друг другу по завещанию, надписывали и регистрировали каждое приобретение. В свое время пользовавшаяся исключительным успехом книга Прево «История о странствиях вообще по всем краям земного круга, сочинения господина Прево, сокращенная новейшим расположением чрез господина Ла Гарпа, члена Французской академии, содержащая в себе: «Достойнейшее примечание, самое полезнейшее и наилучшим доказанное образом, в странах света, до коих достигали Европейцы; о нравах оных жителей, о верах, обычаях, науках, художествах, торговле и рукоделиях, с приобщением Землеописательных чертежей и изображений вещей любопытных. На российский язык переведена 1782 года Дмитровского уезда в сельце Михалеве Михаилом Веревкиным». Это 24-томное издание было у каждого из братьев свое. Отдельные тома в библиотеке Спасского несут подписи и Алексея и Петра Ивановичей. Издание ценили в Спасском и в детские годы Тургенева. Во всяком случае, отправляясь в свое первое заграничное путешествие в 1822 году, Варвара Петровна записывает в памятной книжечке, что у книготорговца Готье надо спросить издания, подобные сочинению аббата Прево.

В переводе, который в свое время издал наш великий просветитель Николай Иванович Новиков в Университетской типографии, жители Спасского не нуждались.

У братьев есть и другой предмет увлечения — собственно литература. Петр Иванович и Алексей Иванович служат в Преображенском полку, где под началом Алексея Лутовинова оказывается в 1766 году Г. Р. Державин. Державин не только с признательностью вспоминает это время службы, но и в дальнейшем заботится о братьях Лутовиновых, они же, в свою очередь, восторженно относятся к его творчеству Это отношение передастся их внуку Для Тургенева Державин — великий поэт, натура «в высшей степени поэтическая, смелая и сильная». Из поколения в поколение в Спасском перечитывается книга «Объяснение на сочинения Державина, им самим диктованные родной его племяннице Елизавете Николаевне Львовой в 1809 году» в четырех частях, изданные в Петербурге Ф. П. Львовым.

Братья увлекаются театром, покупают книги из репертуара столичных театров, новые издания сочинений русских и западных драматургов.

Алексею Ивановичу принадлежал первый экземпляр издания русского перевода комедий Мольера, которым так увлекался Тургенев. Рядом другой великий француз — Ш. Л. де Монтескье с его «Персидскими письмами».

Судя по надписи на книге, Алексей Иванович за несколько лет до своей смерти приобрел их в русском переводе, тогда как Варвара Петровна делает пометку в записной книжке о необходимости приобрести для своей библиотеки непременно французское издание: «на русском смыслу нету».

Об отечественной истории нечего и говорить — она неизменно остается в центре внимания братьев. Двадцати семи лет от роду офицер-преображенец покупает «Тетради, записанные всяким письмам и делам, кому что приказано и в каком числе от е. и. в. Петра Великого 1701, 1705 и 1706 годов с приложением примечаний о службах тех людей, к которым сей государь писывал», издания Сената. Почти одновременно в типографии Шнора, «состоящей в Лютеранском церковном дворе» в Петербурге, его внимание привлекает русский перевод французской книги А. Рише «Новый опыт о великих происшествиях от малых причин», который он надписывает: «Алексея Лутавинова» (братья писали свою фамилию через «а»).

Наиболее интересовавшие его сочинения Алексей Иванович, как и многие его современники, готов был иметь и в рукописном виде. В частности, это «Кандид» Вольтера. Написанный на превосходной лощеной бумаге фабрики деда Натали Пушкиной Афанасия Гончарова, этот «опус» был выполнен скорее всего в расчете на последующую печать, но в нем нет пропусков, которые появятся в печатном варианте из цензурных соображений. И, кстати, вариант Алексея Ивановича уникален, подобных ему литературоведам обнаружить не удалось. Зато об этом раритете упомянет Тургенев и в «Нови», и в повести «Фауст». Застать писателю Алексея Ивановича не довелось, тем не менее, его портрет по семейным преданиям и книгам он воссоздает в повести «Три портрета» как Василия Ивановича Лучанинова.

О характере сыновей Мавры Ивановны Лутовиновой, а именно так звали прабабку Ивана Сергеевича, среди родных говорить было не принято. Хвастать нечем, ссылаться на екатерининские времена, век правления просвещеннейшей императрицы тем более. Старший сын — Петр Иванович освободился от службы раньше. За ним Алексей — в чине бригадира и Иван — в чине секунд-майора в 1778 году, и сразу же братья начали проявлять свой незаурядный темперамент. Одно счастье, что поселились в Мценском уезде. Из первых похождений братьев, о котором долго помнили в семье, оставалась история с бедным сельским священником, сохранившаяся в архиве Мценского уездного суда.