Читать книгу "Пилсудский - Геннадий Матвеев"

В среде польской интеллигенции появляются первые глашатаи социалистических идей. В австрийской Польше это был Болеслав Лимановский, в Царстве Польском Людвик Варыньский и Станислав Крусинский, сблизившиеся с народниками во время учебы в Петербурге. В прусской части Польши до принятия законов против социалистов пропагандой своих взглядов занимались немецкие социал-демократы. Важнейший центр зарождающегося польского социалистического движения возникает в Швейцарии, в среде эмигрантов. Именно здесь возникает мысль о создании социалистической партии. Правда, единого мнения о характере будущей партии в среде польских социалистов не было. Варыньский считал, что она должна воспитывать рабочих в духе интернационализма и готовить их к социальной революции. Его оппонент Лимановский настаивал на том, что главным для партии должна быть борьба за национальное освобождение.

Вернувшийся в конце 1881 года из эмиграции в Варшаву Варыньский активно принялся за создание в Царстве Польском международной социально-революционной партии «Пролетариат», известной позже как «Великий Пролетариат». Партия признавала индивидуальный террор как важное средство политической борьбы. Ее члены развернули активную агитационно-пропагандистскую и организационную деятельность среди промышленных рабочих и интеллигенции. Однако уже осенью 1883 года на партию обрушились репрессии, продолжавшиеся весь следующий год. В конце 1885 года состоялся суд над 29 членами «Пролетариата». 6 человек были приговорены к смертной казни, остальные – к каторжным работам или ссылке. Конечно, разгром партии не означал гибели идеи, которая пустила достаточно глубокие корни в умах многих представителей интеллигенции.

Таким образом, восстание 1863 – 1864 годов стало важным рубежом в развитии польского народа. Перспектива возрождения государственности утратила для поляков всех трех частей разделенной страны реальные очертания и в лучшем случае стала представляться делом неопределенного будущего. Культ жертвенности ради этой прекрасной мечты у большинства мыслящих национальными категориями поляков уступил место теории малых дел. В их сознании наметился сдвиг с трудно предсказуемыми в тот момент последствиями. Ясно было одно: путь отчаянных и бесплодных национальных восстаний ведет в тупик, лишает польский народ его лучших сынов и дочерей и подрывает материальные основы его существования. Но на вопрос о том, по какой дороге следует идти дальше, единого ответа у польской элиты не было. Ситуацию осложняло и то, что именно в это время на польской политической сцене появилась новая сила – социалистическое движение, делавшее упор на классовые противоречия.

В это переломное для польской нации время и появился на свет человек, с именем которого спустя десятилетия его сторонники будут связывать (и продолжают это делать сейчас) воскрешение Польши из политического небытия. Имя этого человека – Юзеф Пилсудский.

Глава первая

ГОДЫ юности

5 декабря 1867 года в поместье Зулуве Виленской губернии в семье богатого помещика Юзефа Винценты Пилсудского родился четвертый ребенок, получивший спустя десять дней при крещении, по обычаю польских католиков, два имени – Юзеф Клеменс. Как и подавляющее большинство его соплеменников, он всю жизнь будет пользоваться только первым из них и свои именины станет отмечать 19 марта, в день святого Иосифа, супруга Богородицы.

Пилсудские вели свою родословную от упоминающегося в документах XV века литовского боярина Гинета, который, в свою очередь, согласно легенде, имел самое непосредственное отношение к княжеской династии Довспрунга, правившей в Литве до Гедиминовичей. Точно известно только то, что в XV столетии этот Гинет был причислен к польской шляхте, а один из его потомков принял фамилию Пилсудский по названию своего имения Пилсуды. История рода хорошо прослеживается только с XVIII века, от Роха Миколая Пилсудского, волковысского стольника, женатого на Малгожате Панцежиньской, сестре известного и богатого виленского епископа Кароля Панцежиньского. Приданое Малгожаты существенно улучшило материальное положение до этого момента не слишком богатой семьи. Эта ветвь Гинетовичей была достаточно богатой, однако в начале XIX столетия мотовство Казимежа, прадеда будущего первого маршала польской армии, поставило семью на грань разорения. Его поместье пошло с молотка, а сыновья Казимира Петр и Валериан средства для жизни зарабатывали арендой чужих имений. Один из троих детей Петра, Юзеф Винценты, и был отцом нашего героя. В спутницы жизни он избрал свою кузину Марию – скромную милую девушку из старинного и весьма зажиточного рода Биллевичей, на девять лет моложе жениха. В детстве Мария переболела костным туберкулезом, вследствие чего одна нога у нее была короче, и при ходьбе она прихрамывала. Их свадьба состоялась 23 апреля 1863 года. Слишком близкое родство молодоженов порождало определенные трудности, в связи с чем за разрешением на брак пришлось обращаться к местному епископу.

За Марией было дано весьма солидное приданое – более 11 тысяч десятин земли в поместьях Зулув, Сугинты и еще одном в Таурагеском уезде, а также несколько сот тысяч рублей, что в совокупности с собственностью жениха гарантировало новой семье безбедное существование.

Юзеф Винценты, как и другие польские помещики в Литве, симпатизировал восстанию 1863 года и принял в нем посильное участие, выполняя функции комиссара Ковенского (Каунасского) уезда. В его обязанности входил сбор продовольствия и денег для партизанских отрядов. В восстании принимали участие и многие близкие родственники Юзефа. Его двоюродный брат Александр Пилсудский, студент Московского императорского университета, погиб в бою, а бабушка и тетка будущего маршала некоторое время провели в заключении. Когда стало ясным, что виленский генерал-губернатор М. Муравьев решительно настроен на полное искоренение смуты во вверенном его власти крае, семья почти сразу после свадьбы покинула родную Жемайтию и переехала в имение Зулув, расположенное в 60 километрах от Вильно. Именно здесь и началась подлинная история этой семьи.

Думается, что не только хорошее материальное положение и набожность родителей Пилсудского были причинами того, что Мария, не отличавшаяся особым здоровьем, за 18 лет родила 12 детей, из которых только двое близнецов, Петр и Теодора, умерли в младенчестве. Сохранившиеся свидетельства о Марии Пилсудской рисуют ее бесконечно любящей свою семью, необыкновенно заботливой матерью.

А с детьми как раз не все было в порядке. Биографы Пилсудского полагают, что близкое родство супругов стало причиной высокого процента отклонений от нормы среди их детей. Самый младший сын, Каспар, был проклятьем семьи, неисправимым клептоманом. Старший, известный этнограф Бронислав, заразившийся в ссылке на Сахалине венерической болезнью периодически впадал в прострацию и в конце концов в 1918 году покончил жизнь самоубийством. Старшая дочь Хелена была умственно отсталой, еще одна дочь, Мария, помешалась уже в зрелые годы.

Отец Пилсудского, получивший хорошее агрономическое образование, был энергичным, полным идей и планов, но абсолютно непрактичным человеком. Вот описание некоторых его хозяйственных инициатив в «Воспоминаниях» известного польского социолога Людвика Кшивицкого: «Он покупал сельскохозяйственные машины, о которых где-то услышал и которые были бы уместны где-нибудь за границей, но на Виленщине из-за необыкновенной дешевизны рабочей силы они были невыгодными – самый неотесанный работник прекрасно управлялся с сохой и деревянной бороной, но не знал, что делать с различными видами железных борон. Не использовавшиеся машины приходили в негодность, постепенно превращаясь в груды ржавого железа. Тогда он построил завод по производству спирта. Зулувские земли были пригодны для возделывания картофеля, но их владелец оказался никудышным предпринимателем-спиртоделом. Аккурат в начале производственного сезона, открытие которого зависело, в частности, от присутствия акцизного чиновника, Пилсудский уехал из имения. Когда начали гнать спирт, оказалось, что не хватает емкостей. Пришлось использовать все имевшиеся в домашнем хозяйстве котлы, кастрюли, жбаны, ведра. Их, естественно, не хватило, и спирт, производство которого не было остановлено, просто выливали на землю»[1]. Сходной была судьба и многих других начинаний владельца Зулува, которые, по его расчетам, должны были приумножить его состояние. Спустя годы Пилсудский-сын вспоминал, что вследствие различных инициатив его отца Зулув выглядел как селение, подвергшееся ураганному артобстрелу.